Глава 5. Требование

[Domon]

Глава 5

Требование

Текст главы

   Ранд проснулся и сделал глубокий вдох. Он выскользнул из-под одеял в своём шатре, оставив спящую Авиенду в постели, и накинул халат. Пахло сыростью.
   Это невзначай напомнило ему о юности, когда он поднимался до рассвета, чтобы подоить корову, которую нужно было доить дважды в день. Закрыв глаза, Ранд вспомнил доносившийся из сарая шум, когда поднявшийся спозаранку Тэм вырезал там новые столбики для изгороди. Вспомнил прохладный воздух, вспомнил, как всовывал ноги в свои сапоги, как умывался оставленной греться у печи водой.
   Утром фермер мог распахнуть дверь и взглянуть на по-прежнему юный и полный сил мир. Бодрящий морозец. Первые робкие трели птиц. Солнечные лучи, прорезавшие горизонт, словно это сам мир зевает спросонья.
   Ранд подошёл и раздвинул полог шатра, кивнув Катерин — невысокой золотоволосой Деве, стоявшей на страже. И посмотрел на мир, который давно уже не был ни юным, ни полным сил. Этот мир был старым и измождённым, как странствующий торговец, прошедший пешком весь путь до Хребта Мира и обратно. На Поле Меррилора теснились шатры, от походных костров ко всё ещё тёмному утреннему небу поднимались столбы дыма.
   Повсюду трудились люди. Солдаты смазывали доспехи. Кузнецы точили наконечники копий. Женщины готовили оперение для стрел. Из продовольственных фургонов людям раздавали завтрак. Людям, которые спали меньше, чем следовало. Все понимали, что это их последние мгновения перед тем, как разразится буря.
   Ранд прикрыл глаза. Он чувствовал её, саму землю, словно через слабые узы Стража. Под его ногами копошились черви и личинки. В поисках питательных веществ, пусть и медленно, продолжали разрастаться корни трав. Похожие на скелеты деревья не были мертвы, ведь по их жилам струилась вода. Они лишь дремали. На дерево неподалёку слетелись синешейки. Они не запели с приходом рассвета, а сидели, сбившись в кучу, словно в поисках тепла.
   Эта земля всё ещё жила. Жила, словно человек, висящий над крутым обрывом, вцепившись в его край кончиками пальцев.
   Ранд открыл глаза.
   — Мои писцы уже вернулись из Тира?
   — Да, Ранд ал'Тор, — ответила Катерин.
   — Дайте знать остальным правителям, — сказал Ранд. — Я встречусь с ними через час в центре поля — там, где я приказал оставить свободное место.
   Катерин отправилась передать его приказ, оставив на страже трёх других Дев. Ранд отпустил полог, повернулся и вздрогнул, обнаружив посреди шатра Авиенду, стоявшую в чём мать родила.
   — К тебе очень трудно подкрасться, Ранд ал'Тор, — сообщила она с улыбкой. — Узы дают тебе слишком большое преимущество. Мне приходится двигаться очень медленно, словно ящерице в полночь, чтобы обмануть твои чувства.
   — Свет, Авиенда! Для чего тебе вообще понадобилось подкрадываться ко мне?
   — Вот для чего, — ответила она и, метнувшись к нему, рывком притянула к себе и, прижавшись к нему всем телом, поцеловала в губы.
   Он расслабился, наслаждаясь поцелуем.
   — Неудивительно, — пробормотал он, чуть оторвавшись от её губ, — что сейчас, когда не надо бояться отморозить себе что-нибудь, всё намного приятнее.
   Авиенда отстранилась.
   — Ты не должен упоминать о том случае, Ранд ал'Тор.
   — Но...
   — Мой тох уплачен, и теперь я первая сестра Илэйн. Не напоминай мне о забытом позоре.
   О позоре? С чего бы ей стыдиться тех событий, когда буквально только что... Ранд покачал головой. Он слышал дыхание земли, за пол-лиги чувствовал жучка на листе, но айильцев всё же не понимал. А может быть, не мог понять только женщин.
   А тут и то, и другое вместе.
   Авиенда нерешительно остановилась перед стоявшей в шатре бочкой свежей воды.
   — Полагаю, на ванну у нас нет времени.
   — О, теперь тебе нравится принимать ванну?
   — Я смирилась с этим, как с частью моей жизни, — ответила Авиенда. — Если я собираюсь жить в мокрых землях, то мне придётся перенять некоторые мокроземские обычаи. Если они не глупые. — Судя по её тону, большая их часть как раз таковой и была.
   — Что-то не так? — спросил Ранд, шагнув к девушке.
   — Не так?
   — Тебя что-то беспокоит, Авиенда. Я вижу это в тебе, чувствую это.
   Она одарила его неодобрительным взглядом. Свет, как же она красива.
   — С тобой было куда легче управляться до того, как ты заполучил эту древнюю мудрость своего прошлого воплощения, Ранд ал'Тор.
   — Правда? — с улыбкой переспросил он. — Ты же ничего подобного в то время не делала.
   — Это потому что я была, словно новорождённое дитя, не сталкивавшееся с безграничной способностью Ранда ал'Тора расстраивать любые планы. — Она зачерпнула ладонями воду и умыла лицо. — Всё в порядке. Если бы я только знала хоть что-то о том, что ты принесёшь с собой, я могла бы надеть белое и больше не снимать его.
   Он улыбнулся и направил Силу, сплетя Воду, и струёй вытянув жидкость из бочки. Авиенда отступила на шаг, с любопытством наблюдая за происходящим.
   — Кажется, тебя больше не пугает мысль о способном направлять мужчине, — отметил он, нагрев воду в воздухе потоком Огня.
   — Больше нечего бояться. Если бы я чувствовала себя неуютно, когда ты направляешь Силу, это было бы всё равно, что уподобиться мужчине, который отказывается забыть позор женщины после того, как тох уплачен.
   Она смерила его взглядом.
   — И представить себе не могу такого тупицу, — сообщил он, отбросив свой халат в сторону и шагнув к Авиенде. — Вот он я. Реликт древней мудрости, который расстраивает любые планы.
   Он собрал идеально подогретую воду и распылил её в виде плотного облака, которое немедленно их окружило. Авиенда затаила дыхание, вцепившись в руку Ранда. Может, она постепенно и примирялась с мокроземскими обычаями, но вода всё ещё вызывала у неё неловкость и благоговение.
   Ранд разделил воду на части, подхватил потоком Воздуха мыло и мелко настрогал его в половину объёма воды, заключая их обоих в кружащийся водоворот пузырьков. Вокруг их тел забурлил вихрь, поднявший их волосы в воздух, волосы Авиенды закрутились колонной, после чего мягко упали обратно на плечи.
   Другой половиной тёплой воды Ранд смыл мыло, затем вытянул большую часть влаги, оставив их тела влажными, но не мокрыми. Ранд перенёс всю воду обратно в бочку и с некоторой неохотой отпустил саидин.
   Авиенда тяжело и часто дышала.
   — Это... Это было абсолютно сумасбродно и безответственно.
   — Спасибо, — ответил Ранд, подхватив полотенце и передав его девушке. — Ты бы сочла сумасбродным и безответственным большую часть того, что мы творили в Эпоху Легенд. То были другие времена, Авиенда. Тогда было куда больше способных направлять людей, и нас обучали с самого детства. Нам не нужны были знания о войне или способах убийства. Мы избавились от боли, голода, страданий, войн. Вместо этого мы использовали Единую Силу для того, что может показаться обыденным.
   — Вам только казалось, что вы избавились от войн, — фыркнула Авиенда. — Вы ошибались. Ваше невежество сделало вас слабыми.
   — Это так. Но не могу сказать, что я бы предпочёл, чтобы всё было по-другому. Было много славных лет. Славных десятилетий, славных веков. Мы верили, что живём в раю. Возможно, это и стало нашим падением. Мы желали, чтобы наши жизни были идеальными, поэтому закрывали глаза на все несовершенства. Из-за нашего невнимания проблемы только множились, и война могла стать неминуемой, даже если бы Скважину так и не пробили.
   Он насухо вытерся полотенцем.
   — Ранд, — Авиенда шагнула ближе к нему. — Сегодня я у тебя кое-что потребую.
   Она положила ладонь ему на запястье. За время, проведённое Девой, её ладони стали шероховатыми и загрубевшими. Авиенде никогда не стать изнеженной леди, вроде придворных дам Кайриэна и Тира. Ранда это полностью устраивало. Её руки знали, что такое труд.
   — Что именно? — спросил он. — Не уверен, что сегодня смогу отказать тебе хоть в чём-то, Авиенда.
   — Я сама ещё не уверена, что это будет.
   — Не понимаю.
   — Тебе и не нужно понимать, — ответила она. — И не нужно обещать мне, что ты согласишься. Я чувствовала, что должна предупредить тебя, ведь любимому западню не устраивают. Моё требование заставит тебя изменить планы, возможно, очень сильно изменить, и это будет важно.
   — Хорошо...
   Она кивнула, таинственная, как и всегда, и принялась собирать свои вещи, чтобы одеться для нового дня.

*  *  *

   Эгвейн обошла по кругу холодную колонну из стекла, явившуюся ей во сне. Колонна походила на столб света. Что это значило? Она не могла истолковать этот сон.
   Видение изменилось, и перед Эгвейн оказалась сфера. Откуда-то она знала, что эта сфера — их мир. Мир, покрытый трещинами. В безумном порыве она крепко обвязала его верёвками, стараясь стянуть его воедино. Она могла удержать его от разрушения, но это отнимало так много сил...
   Эгвейн вышла из сна и проснулась. Немедленно обняв Источник, она зажгла свет. Где это она?
   На ней была ночная рубашка, а сама она снова лежала в постели в Белой Башне. Она устроилась на ночь не в своих покоях, где ещё не закончился ремонт после нападения убийц, а в небольшой спальне в своём рабочем кабинете.
   В голове пульсировала боль. Она едва помнила, как прошлым вечером, слушая отчёты о падении Кэймлина, клевала носом прямо в своём шатре на Поле Меррилора. В какой-то момент, уже поздней ночью, Гавин настоял на том, чтобы Найнив открыла переходные врата в Белую Башню, чтобы Эгвейн смогла поспать в кровати, а не на расстеленном на земле тюфяке.
   Она поворчала себе под нос, поднимаясь. Возможно, он и был прав, хоть она припоминала, что определённо была недовольна его тоном. Но никто не попрекнул его за подобный тон, даже Найнив. Эгвейн потёрла виски. Голова болела не так сильно, как тогда, когда о ней «заботилась» Халима, но и этого хватало. Несомненно, подобным образом тело выражало своё неудовольствие от недосыпания за последние недели.
   Некоторое время спустя, одевшись, умывшись и чувствуя себя капельку лучше, Эгвейн вышла из кабинета и обнаружила Гавина, сидящего за столом Сильвианы. Не обращая внимания на томящуюся у дверей послушницу, он просматривал какое-то донесение.
   — Если она увидит тебя за чтением этого, то вывесит из окна за большие пальцы ног, — сухо сообщила Эгвейн.
   Гавин вскочил со стула.
   — Этот отчёт не из её стопки, — возразил он. — Это последние новости о Кэймлине от моей сестры. Их доставили через врата всего пару минут назад.
   — И ты читаешь его?
   Он залился румянцем.
   — Чтоб мне сгореть, Эгвейн. Это же мой дом. Оно не было запечатано, и я подумал...
   — Всё в порядке, Гавин, — со вздохом перебила она его. — Давай-ка посмотрим, что в нём.
   — Тут немного. — Он поморщился и протянул донесение ей. По его кивку послушница умчалась прочь. Вскоре девушка вернулась с кувшином молока и подносом, на котором лежало несколько сморщенных королевских яблок и немного хлеба.
   Когда послушница ушла, Эгвейн уселась за свой стол в кабинете, чтобы поесть. Её мучило чувство вины. В то время как бóльшая часть Айз Седай и солдат Белой Башни спали в походных шатрах на Поле Меррилора, она сама обедала фруктами, неважно насколько увядшими, и спала в мягкой постели.
   И всё же в доводах Гавина был смысл. Если все считают, что она находится в своём шатре, то вероятные убийцы нанесут удар именно там. Едва не погибнув от рук шончанских убийц, Эгвейн была готова принять некоторые дополнительные меры предосторожности. Особенно те, что позволяли хорошенько выспаться ночью.
   — Та шончанка, — сказала Эгвейн, изучая содержимое своей чашки, — которая пришла с иллианцем. Ты разговаривал с ней?
   Он кивнул.
   — Я приставил присмотреть за ними нескольких гвардейцев Башни. В некотором смысле, Найнив поручилась за эту парочку.
   — В некотором смысле?
   — Она называла женщину шерстеголовой и другими подобными словами, но сказала, что эта шончанка, вероятно, не причинит тебе вреда намеренно.
   — Чудесно.
   Что ж, из готовой к разговору шончанки можно извлечь пользу. Свет. Вдруг ей придётся сражаться одновременно и с Шончан, и с троллоками?
   — Сам ты своему совету не последовал, — заметила она, обратив внимание на покрасневшие глаза Гавина, когда он опустился на стул напротив её стола.
   — Должен же был кто-то посторожить дверь, — ответил он. — Позовёшь стражу — и все тут же узнают, что ты не на Поле.
   Она откусила хлеба — из чего всё-таки он был сделан? — и пробежалась взглядом по донесению. Гавин был прав, но ей не нравилась мысль, что он окажется невыспавшимся в такой день. На одних узах Стража далеко не уедешь.
   — Значит, город действительно потерян, — сказала она. — Стены проломлены, дворец захвачен. Как я погляжу, троллоки сожгли не весь город. Бóльшую его часть, но не весь.
   — Да, — подтвердил Гавин. — Но Кэймлин потерян, это очевидно.
   Она чувствовала через узы, как он напряжён.
   — Мне жаль.
   — Многим удалось спастись, но — с учётом большого числа беженцев — трудно сказать, сколько людей находилось в городе в момент нападения троллоков. Вероятно, счёт жертв идёт на сотни тысяч.
   Эгвейн выдохнула. Огромное число людей сметено с лица земли за одну-единственную ночь. Это были, возможно, лишь первые отголоски той жестокости, что ещё грядёт. Сколько людей уже погибло в Кандоре? Они могли лишь гадать.
   Из Кэймлина приходила бóльшая часть продовольствия для андорской армии. При мысли о сотнях тысяч людей, бредущих, спотыкаясь, прочь от горящего города, Эгвейн стало плохо. И всё же эта мысль пугала её меньше, чем угроза голода для армии Илэйн.
   Она набросала записку для Сильвианы, поручая ей отправить всех достаточно сильных для Исцеления сестёр к беженцам и организовать переходные врата, чтобы переправить людей в Беломостье. Возможно, она могла бы доставить туда провизию, хотя запасы Белой Башни и так были на исходе.
   — Ты заметила приписку в конце? — спросил Гавин.
   Не заметила. Нахмурившись, она взглянула на строчку, добавленную рукой Сильвианы внизу листа. Ранд ал'Тор требовал всем собраться для встречи с ним к...
   Эгвейн подняла взгляд на старые деревянные часы, стоящие в комнате. До встречи оставалось полчаса. Глухо зарычав, она принялась быстро уминать остаток своего завтрака. Прочь манеры, но испепели её Свет, если она отправится на встречу с Рандом на голодный желудок.
   — Я придушу этого мальчишку, — сказала она, утирая лицо. — Пойдём, пора.
   — Мы всегда можем явиться последними, — отозвался Гавин, поднимаясь с кресла. — Дать ему понять, что нам он не указ.
   — И позволить ему встретиться со всеми остальными без меня? Хотя именно я должна дать ему отпор в том, что он собирается сказать? Мне это не нравится, но сейчас вожжи держит в руках Ранд. Все слишком заинтригованы тем, что он собирается сделать.
   Она открыла переходные врата прямо в свой шатёр, в специально отведённый для нужд Перемещения угол. Они с Гавином прошли сквозь врата и покинули шатёр, окунувшись в царивший на Поле Меррилора шум и гам. Снаружи кричали люди; раздавался отдалённый топот копыт: кавалерия галопом занимала позиции для встречи с Драконом Возрождённым. Осознавал ли Ранд, что он натворил здесь? Собрать всех взбудораженных и теряющихся в догадках относительно его намерений солдат в одну кучу — всё равно что кинуть в горшок пригоршню фейерверков и поставить его на печь. В конце концов произойдёт взрыв.
   Эгвейн нужно было совладать с этим хаосом. Она шагнула из шатра — Гавин держался в шаге позади, за её левым плечом — и постаралась придать лицу спокойное и уверенное выражение. Миру нужна была Амерлин.
   Снаружи её поджидала Сильвиана, одетая по форме, с палантином и посохом, будто собралась на Совет Башни.
   — Позаботься об этом после начала встречи, — Эгвейн протянула ей записку.
   — Да, Мать, — сказала Сильвиана и последовала за Эгвейн, у её правого плеча. Даже не оглядываясь, Эгвейн знала, что Сильвиана и Гавин подчёркнуто игнорируют друг друга.
   В западном конце лагеря Эгвейн обнаружила скопище спорящих между собой Айз Седай. Она прошла сквозь эту толпу, и за её спиной постепенно воцарялось молчание. Конюх подвёл ей коня по кличке Привереда — пятнистого мерина с вредным характером. Устроившись в седле, Эгвейн обвела взглядом Айз Седай:
   — Только Восседающие.
   Это вызвало море спокойного, организованного недовольства, высказанного со свойственной Айз Седай авторитетностью. Каждая считала, что имеет право присутствовать на встрече. Эгвейн одарила их пристальным взглядом, и женщины медленно выстроились в ряд. Они были Айз Седай и стояли выше ссор и дрязг.
   Дожидаясь, пока соберутся Восседающие, Эгвейн оглядывала Поле Меррилора. Огромный треугольный участок шайнарских лугов, зажатый с двух сторон сливающимися реками, Морой и Эринин, а с третьей — лесом. Равнину нарушал Дашарский Холм, скалистая возвышенность высотой в сотню футов с отвесными стенами, да Половские Высоты на арафельском берегу Моры, плоский холм порядка сорока футов высотой с покатыми склонами с трёх сторон и крутым спуском в сторону реки. К юго-западу от Половских Высот разлились болота, и рядом с ними — мелководье реки Мора, известное как Хавальский Брод — удобный проход между землями Шайнара и Арафела.
   Неподалёку, напротив расположенных к северу старых каменных развалин, находился огирский стеддинг. Сразу по прибытии Эгвейн засвидетельствовала Огир своё почтение, но Ранд их на встречу не пригласил.
   Армии продолжали стекаться к центру поля. С запада — с той стороны, где стоял лагерем Ранд — прибывали флаги Порубежников. Среди них развевался флаг Перрина. Казалось диким, что Перрин обзавёлся собственным знаменем.
   С юга, направляясь к месту встречи, вилась процессия Илэйн. Во главе верхом на лошади ехала королева. Её дворец был сожжён, но она не опускала головы. Между войсками Перрина и Илэйн отдельными колоннами шествовали тайренцы и иллианцы — Свет, кто додумался разместить их рядом друг с другом? И те и другие привели с собой почти все свои силы.
   Лучше поторопиться. Её присутствие, возможно, предотвратит проблемы и успокоит правителей. Им наверняка не понравится соседство с такой кучей Айил. На Поле был представлен каждый клан, кроме Шайдо. И Эгвейн до сих пор не знала, кого эти кланы поддержат — Ранда или её. Некоторые Хранительницы Мудрости, казалось, прислушались к призывам Эгвейн, но никаких обязательств не давали.
   — Посмотри туда, — сказала Саэрин, остановившись рядом с Эгвейн. — Ты приглашала Морской Народ?
   Эгвейн покачала головой.
   — Нет. Я подумала, что шанс на то, что они пойдут против Ранда, слишком мал.
   По правде говоря, после встречи с Ищущими Ветер в Тел'аран'риоде ей не хотелось снова по уши увязнуть в переговорах с ними. Эгвейн опасалась, проснувшись, обнаружить, что у неё выторговали не только её первенца, но и саму Белую Башню.
   Морской Народ своим появлением устроил целое представление, возникнув из переходных врат близ лагеря Ранда в своих цветастых одеждах; Госпожи Волн, каждая в сопровождении Господина Мечей, вышагивали горделиво, словно короли.
   «Свет, — подумала Эгвейн. — Интересно, как давно не происходило событий подобного масштаба». Здесь были представлены почти все народы и страны, а если учесть Морской Народ и Айил, даже более того. Не хватало только Муранди, Арад Домана и представителей земель, занятых Шончан.
   Наконец все до единой Восседающие сели на лошадей и подъехали к Эгвейн. Сгорая от желания поскорей двинуться вперёд, но не смея этого выдать, Эгвейн пустила своего мерина шагом к месту встречи. Эскорт солдат Брина построился и двинулся, тяжело топоча сапогами и высоко подняв пики. Их белые табарды были украшены пламенем Тар Валона, но гвардейцы не затмевали Айз Седай, и даже то, как они маршировали, акцентировало всё внимание на ехавших в центре женщинах. Прочие армии полагались на силу оружия. У Белой Башни было кое-что получше.
   Все армии стекались к месту встречи — к самому центру поля, где по приказу Ранда оставили свободное от шатров место. Так много войск собралось на прекрасно подходящем для сражения поле. Как бы чего не случилось.
   Илэйн подала всем пример, оставив большую часть своего войска на полпути и продолжив путь с меньшим отрядом примерно в сотню человек. Эгвейн поступила так же. Остальные правители тоже отделились от своих армий и в сопровождении небольших отрядов продолжили шествие, а их свиты расположились на отдых, заключив центральную часть поля в огромное кольцо.
   Когда Эгвейн приблизилась к центру Поля, с небес на неё пролился солнечный свет. Трудно было не заметить огромный разрыв в облаках — круг совершенно чистого неба над полем. Ранд и вправду странным образом влиял на всё окружающее. Ему не требовалось ни объявлять о своём прибытии, ни поднимать своего знамени. Когда он появлялся поблизости, облака расступались, уступая место сияющему солнцу.
   Впрочем, сам Ранд, похоже, к месту встречи ещё не прибыл. Эгвейн подъехала к Илэйн.
   — Илэйн, мне жаль, — уже в который раз сказала она.
   Золотоволосая женщина не опустила взгляд.
   — Город потерян, но один город — это не всё государство. Нам нужно провести эту встречу, но закончить как можно скорее, чтобы я смогла вернуться в Андор. А где Ранд?
   — Тянет время, — ответила Эгвейн. — Вечно он так.
   — Я разговаривала с Авиендой, — сообщила Илэйн. Её гнедая лошадь, фыркая, переминалась под ней. — Прошлую ночь она провела с ним, но он не стал бы рассказывать ей, что планирует на сегодня.
   — Он упоминал некие требования, — сказала Эгвейн, наблюдая за тем, как к месту встречи подтягиваются правители стран со своими свитами. Дарлин Сиснера, король Тира, прибыл первым. Он поддержит её, несмотря на то что получил свою корону благодаря Ранду. Его по-прежнему тревожила угроза, исходящая от Шончан. Этот мужчина средних лет с тёмной остроконечной бородкой был не особенно привлекательным, зато выглядел уравновешенным и уверенным в себе. Он поклонился Эгвейн прямо из седла, и она протянула ему кольцо для поцелуя.
   Дарлин помедлил, затем спешился, подошёл и, склонив голову, поцеловал её кольцо.
   — Да осияет вас Свет, Мать.
   — Рада видеть, что вы здесь, Дарлин.
   — До тех пор, пока вы держите своё обещание. Открыть переходные врата на мою родину в тот же миг, как потребуется.
   — Всё будет сделано.
   Он вновь поклонился, бросив пристальный взгляд на человека, направляющегося верхом на лошади к Эгвейн с другой стороны. Грегорин, наместник Иллиана, был во многом ровней Дарлину, но не во всём. Ранд назначил Дарлина наместником Тира, но Благородные Лорды потребовали короновать его. Грегорин же оставался всего лишь наместником. Высокий мужчина исхудал за последнее время, его круглое лицо, обрамлённое традиционной иллианской бородой, осунулось. Он не стал ждать, пока Эгвейн пригласит его, сам спрыгнул с коня и, изобразив напыщенный поклон, припал к её руке и поцеловал кольцо.
   — Мне приятно, что вы смогли отставить в сторону свои разногласия, чтобы присоединиться ко мне в этом предприятии, — сказала Эгвейн, не позволяя мужчинам испепелить друг друга взглядами.
   — Намерения Лорда Дракона... вселяют опасения, — отозвался Дарлин. — Он доверил мне править Тиром, потому что я противостоял ему, когда считал это правильным. Я верю, он прислушается к благоразумным доводам, если я их ему представлю.
   Грегорин фыркнул.
   — Лорд Дракон совершенно благоразумен. Нам придётся предъявить ему весьма веский довод, и, думаю, он прислушается к нему.
   — У моей Хранительницы Летописей есть для каждого из вас пара напутственных слов, — сообщила им Эгвейн. — Прошу, выслушайте её. Ваша поддержка не будет забыта.
   Сильвиана выехала вперёд и отозвала Грегорина в сторону, чтобы побеседовать с ним. В этом разговоре не было ничего важного, но Эгвейн опасалась, что эти двое в итоге вконец переругаются. У Сильвианы были указания держать их подальше друг от друга.
   Дарлин одарил Эгвейн проницательным взглядом. Казалось, он понял, что она делает, но не стал жаловаться и сел на лошадь.
   — Вы выглядите обеспокоенным, король Дарлин, — обратилась к нему Эгвейн.
   — Порой старая вражда глубже океанской бездны, Мать. Я начинаю подумывать, не была ли эта встреча подготовлена самим Тёмным в надежде, что мы в итоге прикончим друг друга и сделаем за него всю работу.
   — Понимаю, — ответила Эгвейн. — Возможно, лучше предупредить своих людей — ещё раз, если вы уже это делали, — что сегодня не должно быть никаких происшествий.
   — Мудрое предложение.
   Он поклонился, отъезжая.
   Они оба были на её стороне, как и Илэйн. Гэалдан встанет на сторону Ранда, если то, что Илэйн говорила о королеве Аллиандре, правда. Гэалдан был не такой влиятельной страной, чтобы беспокоиться из-за Аллиандре. Но вот Порубежники — другое дело. Кажется, их Ранд склонил на свою сторону.
   Над каждой армией реял соответствующий флаг, и здесь, на встрече, присутствовали все правители, кроме королевы Этениелле, которая в Кандоре пыталась управиться с беженцами, покидающими свои родные земли. Она оставила для участия во встрече значительное число своих людей, включая своего старшего сына, Антола, словно желая продемонстрировать, что происходящее здесь было так же важно для спасения Кандора, как и сражение на границе.
   Кандор. Первая жертва Последней Битвы. Поговаривали, что в огне вся страна. Станет ли следующим Андор? Двуречье? «Успокойся», — мысленно приказала себе Эгвейн.
   Необходимость просчитывать «кто за кого» была ужасна, но в этом состоял её долг. Ранд не может лично управлять ходом Последней Битвы, чего он, несомненно, желает. Его главной задачей будет сразиться с Тёмным, и у него не будет ни возможности сконцентрироваться, ни времени на то, чтобы исполнять ещё и роль командующего генерала. По итогам этой встречи Эгвейн твёрдо была намерена увидеть Белую Башню во главе объединённых перед лицом Тени сил. И ответственность за печати она не уступит никому.
   Насколько она могла доверять тому человеку, которым стал Ранд? Он больше не был тем Рандом, с которым она выросла. Скорее, он походил на того Ранда, которого она узнала в Айильской Пустыне, только более самоуверенного. И, вероятно, более хитроумного. Он порядком поднаторел в Игре Домов.
   Ни одна из этих перемен в нём не представляла собой ничего ужасного, если он всё ещё поддавался убеждению.
   «Это флаг Арад Домана?» — с удивлением подумала она. Это был не просто флаг, а королевский штандарт, указывавший на то, что король сопровождает армию, только что прибывшую на поле. Неужели Родел Итуралде наконец-то вступил на престол или Ранд нашёл ещё кого-нибудь для этой цели? Флаг доманийского короля развевался рядом с флагом Даврама Башира, дяди королевы Салдэйи.
   — Свет. — Гавин верхом на лошади подъехал чуть ближе к ней. — Это же флаг...
   — Я вижу, — сказала Эгвейн. — Придётся припереть к стенке Суан: неужели её источники не упоминали, кто занял трон? Я боялась, что доманийцы отправятся на битву без предводителя.
   — Доманийцы? Я вообще-то говорю вот об этом.
   Она проследила за его взглядом. К месту сбора в явной спешке приближалась новая армия под знаменем красного быка.
   — Мурандийцы, — произнесла Эгвейн. — Любопытно. Роэдран в конце концов решил присоединиться к остальному миру.
   Новоприбывшие мурандийцы произвели своим появлением больше шума, чем, пожалуй, заслуживали. Ну, по крайней мере, их одежды радовали глаз: жёлтые и красные туники поверх кольчуг, медные шлемы с широкими полями. На широких красных поясах был изображён атакующий бык. Мурандийцы держались в стороне от андорцев, обогнув сзади войска Айил и зайдя с северо-запада.
   Эгвейн посмотрела на лагерь Ранда. По-прежнему ни следа самого Дракона.
   — Пойдём, — позвала она, послав Привереду вперёд к мурандийской армии. Гавин последовал за ней, а Чубейн взял в качестве сопровождения два десятка солдат.
   Роэдран оказался тучным мужчиной, щеголявшим в алом с золотом наряде. Эгвейн казалось, что она слышит, как его лошадь стонет при каждом шаге. Его редеющие волосы были скорее седыми, чем чёрными, и он наблюдал за Эгвейн неожиданно острым взглядом. Король Муранди был немногим больше, чем правитель одного-единственного города, Лугарда, но ей докладывали, что этот человек неплохо справлялся с расширением своей власти. Дайте ему несколько лет — и он и впрямь сможет назвать своим всё королевство целиком.
   Роэдран поднял мясистую руку, останавливая свою процессию. Эгвейн натянула поводья, останавливая коня, и принялась дожидаться, пока мужчина подъедет к ней, как полагалось по традиции. Тот не сдвинулся с места.
   Гавин глухо выругался. Эгвейн позволила слабой улыбке коснуться уголков губ. От Стражей есть польза хотя бы в том, чтобы выразить то, что ей показывать не следует. В конце концов Эгвейн послала коня вперёд.
   — Вот значит как. — Роэдран оглядел её с ног до головы. — Ты новая Амерлин. Андорка.
   — Амерлин не принадлежит ни одной из стран, — холодно ответила Эгвейн. — Я удивлена тем, что вижу вас здесь, Роэдран. Когда это Дракон успел передать своё приглашение и вам?
   — Никогда. — Роэдран подал знак виночерпию подать ему вина. — Я решил, что настала пора для Муранди стать частью событий.
   — И кто же открыл вам переходные врата? Определённо, вам не пришлось пересекать весь Андор, чтобы добраться сюда.
   Роэдран замешкался.
   — Вы пришли с юга, — продолжила Эгвейн, изучая мужчину. — Андор. За вами послала Илэйн?
   — Она не посылала за мной, — отрезал Роэдран. — Проклятая королева пообещала мне, что, если я окажу ей поддержку в её деле, она издаст декларацию о намерениях с обещанием не вторгаться на территорию Муранди. — Он помедлил. — Кроме того, мне было любопытно взглянуть на этого Лжедракона. Похоже, все в мире голову от него потеряли.
   — Вы же в курсе того, чему посвящена эта встреча, не так ли? — спросила Эгвейн.
   Он отмахнулся.
   — Отговорить этого человека от его захватнических планов или что-то вроде того.
   — Что ж, это уже что-то, — Эгвейн подалась вперёд. — Я слышала, ваше правление уверенно крепнет, и что Лугард может в кои-то веки обрести реальную власть в Муранди.
   — Да, это так, — ответил Роэдран, чуть приосанившись в седле.
   Эгвейн склонилась к нему ещё больше.
   — Не стоит благодарности, — тихо сообщила она и улыбнулась, затем развернула Привереду и увела свою свиту прочь.
   — Эгвейн, — тихо обратился к ней Гавин, пустив своего коня рысцой бок о бок с её собственным, — неужели ты и вправду только что провернула то, о чём я подумал?
   — Он выглядит обеспокоенным?
   Гавин оглянулся через плечо.
   — Весьма.
   — Чудесно.
   Гавин ещё немного проехал рядом с ней, а затем расплылся в широкой улыбке.
   — Это определённо было гадко с твоей стороны.
   — Он грубиян и невежа, точь-в-точь, как его описывали в донесениях, — сказала Эгвейн. — Пусть помучается несколько ночей в размышлениях, что именно в его королевстве происходило по указке Белой Башни. Если у меня будет особенно мстительное настроение, я устрою так, чтобы он раскопал парочку неплохих секретов. А теперь, где же этот овечий пастух? У него хватает смелости требовать от нас...
   Она осеклась, увидев его. Ранд, одетый в красное с золотом, шагал через поле по побуревшей траве. Рядом с ним, поддерживаемый невидимыми для Эгвейн плетениями, по воздуху плыл свёрток чудовищных размеров.
   Трава под ногами Ранда становилась зелёной.
   Изменения не были значительными. Там, где он проходил, дёрн вновь обретал краски и жизнь — всё дальше и дальше вокруг Ранда; это походило на то, как свет мягко разливается из-за открывающихся ставней. Люди расступались, лошади били копытами. Через несколько минут всё кольцо собравшихся войск стояло на вновь ожившей траве.
   Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз видела обычное поле с зелёной травой? Эгвейн выдохнула. Увиденное немного осветило мрак этого дня.
   — Я бы дорого отдала за то, чтобы знать, как он такое вытворяет, — пробормотала она себе под нос.
   — Какое-то плетение? — предположил Гавин. — Я видел, как Айз Седай заставляли цветы расцветать посреди зимы.
   — Не знаю ни одного подобного плетения, которое бы покрывало столь обширную площадь, — сказала Эгвейн. — Это выглядит так естественно. Отправляйся и попробуй выяснить, как он это делает. Возможно, одна из Айз Седай со Стражем-Аша'маном проболтается.
   Гавин кивнул и умчался прочь.
   Ранд продолжил свой путь в сопровождении своего здоровенного плывущего по воздуху свёртка, Аша'манов в чёрном и почётного эскорта айильцев. Презиравшие обычные военные построения Айил веером рассыпались по полю, словно разлетевшийся рой. Даже сопровождавшие Ранда солдаты подались назад — прочь от айильцев. Для многих старых солдат подобная рыже-бурая волна означала смерть.
   Ранд шёл спокойно и целеустремлённо. Тканевый свёрток, который он тащил потоками Воздуха, начал разворачиваться перед ним. Огромные полотнища колыхались на ветру перед Рандом, сплетаясь друг с другом, оставляя позади длинные шлейфы. Из разворачивающихся полотнищ выпали деревянные шесты и металлические колья, и Ранд подхватил их, закрутив невидимыми потоками Воздуха.
   За всё время он ни разу не сбился с шага. Он даже не смотрел на трепещущий перед ним, словно выуженная из глубин рыбина, вихрь ткани, дерева и железа. Кое-где земля взорвалась небольшими комьями. Некоторые солдаты подпрыгнули от неожиданности.
   «Он научился устраивать эффектные представления», — подумала Эгвейн, когда шесты-стойки перевернулись в воздухе и опустились прямо в образовавшиеся отверстия в земле. Болтающиеся на ветру тканевые тесёмки обернулись вокруг них, завязываясь сами собой. Через несколько секунд огромный павильон уже был установлен на место; с одной стороны над ним развевалось знамя Дракона, с другой — знамя с древним символом Айз Седай.
   Так и не остановившись ни разу, Ранд дошёл до павильона, и створки распахнулись ему навстречу.
   — Каждый из вас может взять с собой пятерых, — объявил он и шагнул внутрь.
   — Сильвиана, — назвала Эгвейн, — Саэрин, Романда, Лилейн. Гавин будет пятым, когда вернётся.
   Стоявшие позади Восседающие снесли её решение молча. Пожаловаться, что она взяла с собой своего Стража для защиты и свою Хранительницу для поддержки, они не могли. Остальные три сестры, которых она выбрала, многими считались самыми влиятельными во всей Башне, а вместе все четыре Айз Седай поровну представляли Салидар и прежнюю Белую Башню.
   Прочие правители пропустили Эгвейн вперёд. Все сознавали, что по сути своей это было противостояние между Рандом и Эгвейн. Или, скорее, между Драконом и Престолом Амерлин.
   Внутри павильона не было стульев, но Ранд подвесил в углах светящиеся сферы саидин, а один из Аша'манов установил посередине небольшой стол. Эгвейн быстро подсчитала — всего мягко мерцающих светом сфер было тринадцать.
   Ранд стоял лицом к ней, сложив руки за спиной и стиснув ладонью одной из них предплечье другой, что вошло у него в привычку. Рядом с ним, положив ладонь ему на руку, стояла Мин.
   — Мать, — сказал Ранд, кивнув Эгвейн.
   Стало быть, он решил поиграть в учтивость, так? Эгвейн вернула ему кивок.
   — Лорд Дракон.
   В павильон входили правители с сокращённой свитой, многие робели на входе, пока внутрь не вошла с величественным видом Илэйн. Печаль на её лице перестала быть такой непроглядной, едва Ранд тепло улыбнулся ей. Шерстеголовая женщина до сих пор была без ума от Ранда и рада тому, как он сумел спровоцировать всех явиться. Илэйн считала успехи Ранда предметом своей гордости.
   «А разве ты сама не гордишься хоть чуточку? — спросила себя Эгвейн. — Ранд ал'Тор, прежде простой деревенский парнишка и без двух минут твой наречённый, теперь стал самым могущественным человеком в мире? Разве ты не чувствуешь гордости за его деяния?»
   Возможно, немножко.
   В павильон вошли Порубежники во главе с королём Изаром Шайнарским, и в этих людях робости не было совсем. Прибывших доманийцев возглавлял старик, которого Эгвейн не знала.
   — Это Алсалам, — с удивлением прошептала Сильвиана. — Он вернулся.
   Эгвейн нахмурилась. Почему никто из её информаторов не сказал ей, что он вновь объявился? Свет. Знал ли Ранд, что Белая Башня пыталась похитить и удерживать его под стражей? Сама Эгвейн узнала об этом всего несколько дней назад из документа, погребённого под горой бумаг Элайды.
   Вошла Кадсуане, и Ранд кивнул ей, будто давая позволение. Она не привела с собой пятерых, но и Ранд, похоже, не требовал от неё быть в числе пятерых, пришедших с Эгвейн. Это неприятно поразило её, как тревожный прецедент. Прибыл Перрин со своей женой, и они вдвоём встали в сторонке. Перрин сложил на груди свои похожие на стволы деревьев руки, у пояса висел его новый молот. Прочесть Перрина было куда легче, чем Ранда. Он был обеспокоен, но доверял Ранду. Как доверяла ему и Найнив, чтоб ей сгореть. Женщина заняла место рядом с Перрином и Фэйли.
   Айильские клановые вожди и Хранительницы Мудрости вошли в павильон большой толпой — очевидно, «приведите с собой пятерых» Ранда относилось к каждому из вождей по отдельности. Некоторые Хранительницы Мудрости, включая Сорилею и Эмис, перешли к Эгвейн на её половину шатра.
   «Благослови их Свет», — наконец-то выдохнув, подумала Эгвейн. Ранд проследил взглядом за женщинами, и Эгвейн заметила, что он поджал губы. Его удивило, что его поддерживают не все Айил, как один.
   Король Муранди, Роэдран, вошёл в шатёр одним из последних, и Эгвейн обратила внимание на нечто необычное при его появлении. Несколько Аша'манов Ранда — Наришма, Флинн и Нэфф — встали за спиной Роэдрана. Другие Аша'маны, стоявшие рядом с Рандом, держались настороже, будто коты, завидевшие бродящего поблизости волка.
   Ранд шагнул к Роэдрану, который был ниже и шире его самого, и взглянул ему в глаза сверху вниз. Тот запнулся на мгновение, затем принялся вытирать лоб платком. Ранд продолжил сверлить его взглядом.
   — Что такое? — требовательно вопросил Роэдран. — Ты Дракон Возрождённый, как мне сказали. Не припоминаю, чтобы я позволял тебе...
   — Довольно, — оборвал его Ранд, подняв палец.
   Роэдран немедленно умолк.
   — Испепели меня Свет, — сказал Ранд. — Ты же не он, так ведь?
   — Кто? — переспросил Роэдран.
   Ранд отвернулся от него, махнув рукой Наришме и остальным, отменяя тревогу. Они неохотно подчинились.
   — Я был твёрдо уверен... — произнёс Ранд, покачав головой. — Где же ты?
   — Кто? — громко спросил Роэдран, почти взвизгнув.
   Ранд не обратил на него внимания. Створки павильона, наконец, больше никто не тревожил, все участники встречи уже были внутри.
   — Итак, — заговорил Ранд. — Мы все здесь. Спасибо, что пришли.
   — Не похоже, чтобы у нас был проклятый выбор, — проворчал Грегорин. Он привёл с собой несколько иллианских дворян в качестве своей «пятёрки», все они были членами Совета Девяти. — Мы оказались зажаты между тобой и самой Белой Башней. Испепели нас Свет.
   — К этому моменту вы все уже знаете, — продолжил Ранд, — что Кандор пал, а Кэймлин захвачен силами Тени. Последние остатки Малкир сражаются в Тарвиновом Ущелье. Конец близок.
   — Так чего же мы все стоим тут, Ранд ал'Тор? — вопросил король Пейтар Арафельский. На голове пожилого мужчины остался всего лишь тонкий венчик седых волос, но Пейтар был всё так же широкоплеч и внушителен. — Давай положим конец этому балагану и отправимся туда, парень! Мы должны сражаться.
   — Ты будешь сражаться, Пейтар, — тихо ответил Ранд. — Столько, сколько ты сможешь выдержать, и даже больше. Три тысячи лет назад я сошёлся в битве с силами Тёмного. У нас были все чудеса Эпохи Легенд; Айз Седай, которые умели творить такие вещи, от которых у вас бы рассудок помутился; тер'ангриалы, которые позволяли людям летать и делали их неуязвимыми к ударам. И всё равно мы едва победили. Понимаете? Мы противостоим Тени, которая обладает почти такими же силами, что и тогда, и даже Отрёкшимися, которые с тех пор не постарели. Но мы — не те же самые люди, совсем нет.
   В шатре стало тихо. Только полог шатра колыхался на ветру.
   — Что ты хочешь сказать, Ранд ал'Тор? — сложив руки на груди, промолвила Эгвейн. — Что мы обречены?
   — Я хочу сказать, нам нужно всё спланировать и атаковать объединёнными силами, — ответил Ранд. — В прошлый раз у нас это плохо вышло, и это едва не стоило нам всей войны. Каждый считал, что знает, как лучше. — Он взглянул в глаза Эгвейн. — В те дни каждый мужчина и каждая женщина возомнили себя предводителями на поле боя. Целая армия генералов. Вот почему мы едва не проиграли. Вот из-за чего мы получили порчу, Разлом, безумие. Я был виноват не меньше прочих. Возможно, даже больше.
   Я не позволю этому случиться снова. Я не собираюсь спасти этот мир только для того, чтобы он во второй раз оказался разломан! Я не стану умирать за страны и народы, которые нападут друг на друга, едва падёт последний троллок. Вы ведь планируете сделать это. Испепели меня Свет, я знаю, что это так!
   Нетрудно было заметить, как обменялись острыми взглядами Грегорин и Дарлин или с каким алчным видом Роэдран наблюдал за Илэйн. Какие страны будут уничтожены в этой войне и кто в таком случае бескорыстно вмешается, чтобы помочь соседям? Как скоро бескорыстие перерастёт в корысть, в желание воспользоваться шансом и захватить чужой трон?
   Большинство правителей были достойными людьми. Но нужно было быть куда больше, чем просто достойным человеком, чтобы держать в руках столько силы и не заглядываться на чужой двор. Даже Илэйн, едва представилась такая возможность, захватила власть в другой стране. И сделает это снова. Такова сущность правителей, такова сущность государств. В случае Илэйн произошедшее даже казалось удобным решением, так как под её правлением Кайриэн придёт к процветанию по сравнению с тем, что творилось там в последнее время.
   Сколько правителей решат так же, что они, конечно же, смогут править лучше или способны восстановить порядок в другой стране?
   — Никто не желает войны, — заявила Эгвейн, перетягивая на себя внимание слушателей. — Но я считаю так: то, что ты пытаешься сделать сегодня, не является твоим призванием, Ранд ал'Тор. Ты не в силах изменить человеческую природу и не в силах заставить мир склониться перед твоими прихотями. Позволь людям жить своей жизнью и выбирать собственные пути.
   — Нет, Эгвейн, — сказал Ранд. В его глазах пылал огонь, схожий с тем, что она видела, когда он впервые пытался убедить Айил сражаться под его знамёнами. Да, это чувство и впрямь будто принадлежало тому Ранду — разочарование от того, что люди не видят мир так ясно, как, по его мнению, видит он сам.
   — Не вижу, что ещё ты можешь сделать, — возразила Эгвейн. — Назначишь императора, кого-то, кто будет править всеми нами? Станешь настоящим тираном, Ранд ал'Тор?
   Он не огрызнулся в ответ. Он протянул руку в сторону, и один из его Аша'манов вложил в неё бумажный свиток. Ранд взял его и положил на стол, а затем использовал Силу, чтобы развернуть его и закрепить в таком положении.
   Документ представлял собой необычно огромный лист бумаги, исписанный аккуратным убористым почерком.
   — Я назвал это «Драконов Мир», — тихо сообщил Ранд. — И это одна из трёх вещей, которые я потребую от вас. Ваша плата в обмен на мою жизнь.
   — Дай-ка посмотреть. — Илэйн потянулась за свитком, и Ранд, очевидно, отпустил его, потому что ей удалось схватить его со стола раньше прочих ошарашенных правителей.
   — Он закрепляет границы ваших стран в текущих пределах, — заложив руки за спину, объявил Ранд. — Он запрещает странам нападать друг на друга и требует от них основать в каждой столице по большому университету — на полном государственном обеспечении и открытому для каждого, кто захочет учиться.
   — Здесь ещё много чего, — сказала Илэйн, водя пальцем по документу по мере чтения. — В случае нападения на другую страну или небольшого приграничного конфликта, другие страны мира будут обязаны защитить подвергшуюся нападению страну. Свет! Ограничения пошлин для предотвращения сдерживания экономического развития стран, запрет на браки между правителями стран, если только обе линии власти не будут чётко разделены, положения о лишении земель лорда, начавшего конфликт... Ранд, ты действительно рассчитываешь, что мы подпишем это?
   — Да.
   Незамедлительно последовало негодование правителей, но Эгвейн осталась стоять спокойно и невозмутимо, бросив беглый взгляд на остальных Айз Седай. Те выглядели обеспокоенными. Ещё бы! И это была всего лишь одна из Рандовых «плат».
   Правители тихо переговаривались, каждому хотелось взглянуть на документ, но никто не хотел толкаться и заглядывать Илэйн через плечо. К счастью, Ранд предвидел это наперёд, и всем раздали копии документа поменьше.
   — Но иногда для войны есть хорошие основания! — воскликнул Дарлин, просматривая свою копию договора. — Например, создание защитной зоны между тобой и агрессивным соседом.
   — А что делать, если какие-то люди из нашей страны живут за границей? — добавил Грегорин. — Разве у нас нет полномочий перейти границу и защитить их, если их угнетают? А что делать, если кто-то, как Шончан, заявит права на наши земли? Запрещать войны — это смешно!
   — Согласен, — сказал Дарлин. — Лорд Дракон, нам нужны полномочия защищать по праву принадлежащие нам земли!
   — Я, — вклинилась Эгвейн, оборвав споры, — больше заинтересована услышать два других требования.
   — Одно из них ты знаешь, — сказал Ранд.
   — Печати, — произнесла Эгвейн.
   — Подписание этого документа для Белой Башни не будет значить ничего, — продолжил Ранд, не обратив внимания на её слова. — Я также не могу запретить всем вам оказывать влияние на остальных, это было бы глупо.
   — Это и без того глупо, — возразила Илэйн.
   Эгвейн подумала, что теперь Илэйн уже не так гордится Рандом, как прежде.
   — И до тех пор, пока будут вестись политические игры, — продолжил Ранд, обращаясь к Эгвейн, — главенствовать в них будут Айз Седай. На самом деле, Белая Башня только выиграет от этого договора. Белая Башня всегда считала войны, что называется, недальновидными. Вместо этого я требую от вас кое-что другое. Печати.
   — Я их Блюстительница.
   — Только на словах. Их отыскали совсем недавно, и все они у меня. Из уважения к твоему традиционному титулу я сперва обратился по поводу печатей к тебе.
   — Обратился ко мне? Ты не подал прошения, — ответила она. — Ты даже не выдвинул требования. Ты просто пришёл, сообщил мне о своих намерениях и ушёл.
   — Печати у меня, — повторил он. — И я сломаю их. Никому, даже тебе, я не позволю встать между мной и спасением этого мира.
   А вокруг продолжались споры, порождённые документом. Правители стран тихо переговаривались со своими доверенными лицами и соседями. Эгвейн сделала шаг вперёд, взглянув Ранду в лицо через разделявший их стол, остальные в этот миг не обращали на них никакого внимания.
   — Ты не сломаешь их, если я остановлю тебя, Ранд.
   — С чего бы тебе останавливать меня, Эгвейн? Назови мне хоть одну причину, по которой сломать печати было бы плохой идеей.
   — Хоть одну причину кроме того, что это выпустит Тёмного в мир?
   — Во время Войны Силы он не был свободен, — сказал Ранд. — Он мог касаться мира, но незапечатанная Скважина не освободит его незамедлительно.
   — А какова была цена того, что он мог касаться мира? Посмотри вокруг. Кошмары, ужасы, разрушения. Ты знаешь, что творится с землёй. Ходячие мертвецы, странные искажения Узора. И это происходит, когда печати всего лишь ослабли! Что произойдёт, если мы и впрямь сломаем их? Одному Свету известно.
   — Мы должны пойти на этот риск.
   — Не согласна. Ранд, ты же не знаешь, что будет после того, как ты избавишься от печатей. Ты даже не знаешь, не освободит ли это его. Ты не знаешь, насколько близок он был к тому, чтобы покинуть своё узилище, когда Скважину запечатывали в прошлый раз. Разобьёшь печати — и, может быть, уничтожишь весь мир! Что, если наша единственная надежда в том, что на этот раз он не полностью свободен, что его сдерживают печати?
   — Это не сработает, Эгвейн.
   — Ты не знаешь этого. Да и как ты можешь знать?
   Он замешкался.
   — Многое в нашей жизни неопределённо.
   — То есть ты не знаешь, — подтвердила она. — Ну что ж, я наблюдала, читала, слушала. Читал ли ты работы тех, кто изучал и размышлял над этим?
   — Догадки Айз Седай.
   — Это вся информация, которой мы располагаем, Ранд! Открой узилище Тёмного — и всё может погибнуть. Нужно быть осторожней. Вот для чего нужна Престол Амерлин, вот для чего в первую очередь была основана Белая Башня!
   К её удивлению, Ранд медлил с ответом. Свет, он размышлял. Неужели ей удалось достучаться до него?
   — Не нравится мне это, Эгвейн, — тихо сказал Ранд. — Если я пойду против Тёмного, а печати не будут сломаны, у меня будет один-единственный выход — снова решить проблему частично. Заплата, которая будет даже хуже прежней, потому что из-за старых, ослабших печатей мне придётся попросту наложить новый слой штукатурки поверх глубоких трещин. Кто знает, как долго продержатся печати на этот раз? Уже через несколько веков, возможно, нам придётся снова сражаться в этой же битве.
   — Разве это так уж плохо? — возразила Эгвейн. — По крайней мере, это проверенный способ. Ты запечатал Отверстие в прошлый раз. Ты знаешь, как делать это.
   — Всё снова может закончиться порчей.
   — На этот раз мы готовы к ней. Да, это не идеальный способ. Но Ранд... действительно ли нам нужно так рисковать? Рисковать судьбой каждого живого существа? Почему бы не пойти простым, уже известным путём? Починить заново печати. Укрепить узилище.
   — Нет, Эгвейн, — Ранд отпрянул. — Свет! Так вот в чём дело? Вы, Айз Седай, хотите, чтобы саидин снова была запятнана. Вас пугает одна только мысль о том, что способные направлять мужчины подорвут ваш авторитет!
   — Ранд ал'Тор, не смей быть таким идиотом.
   Он встретился с ней взглядом. Кажется, правители почти не обращали внимания на их разговор, несмотря на то что в нём решалась судьба мира. Они тщательно изучали документ Ранда, ворча от негодования. Возможно, именно этого он и добивался: отвлечь их этими бумагами, а затем самому вступить в настоящую схватку.
   Ярость медленно таяла на лице Ранда, и он прикоснулся рукой к виску.
   — Свет, Эгвейн. Ты, как сестра, которой у меня не было, до сих пор способна на это — завязать мне мозги в узел и заставить меня орать на тебя и любить одновременно.
   — По крайней мере, я постоянна, — ответила она. Теперь они разговаривали очень тихо, склонившись друг к другу через стол. Перрин и Найнив, возможно, стояли достаточно близко, чтобы что-то услышать, и с ними Мин. Гавин вернулся, но держался на расстоянии. По шатру, демонстративно глядя в другую сторону, кругами бродила Кадсуане. Она явно подслушивала.
   — Я затеяла этот спор не из-за какой-то идиотской надежды на возвращение порчи, — продолжила Эгвейн. — Ты знаешь, я выше этого. Речь о защите всего человечества. Не могу поверить, что ты готов поставить всё на карту ради ничтожного шанса.
   — Ради ничтожного шанса? — переспросил Ранд. — Мы говорим о том, чтобы быть низвергнутыми во тьму вместо того, чтобы положить начало новой Эпохе Легенд. Мы можем жить в мире и покое, положить конец страданиям. Или можем пережить ещё один Разлом. Свет, Эгвейн. Не знаю точно, могу ли я починить эти печати или создать новые тем же способом. Тёмный наверняка готов к такому повороту событий.
   — У тебя есть другой план?
   — Я как раз начал тебе его излагать. Я разобью печати, чтобы избавиться от старой и несовершенной заплаты, и попробую сделать всё по-другому.
   — Цена неудачи — весь мир, Ранд. — Она задумалась на мгновение. — Здесь что-то ещё. Ты ничего не утаил от меня?
   Ранд замешкался и на мгновение показался ей тем самым мальчишкой, которого она однажды поймала вместе с Мэтом за воровством кусков пирога госпожи Коутон.
   — Я собираюсь убить его, Эгвейн.
   — Кого?
   — Тёмного.
   Она отшатнулась в шоке.
   — Прости. Что ты?..
   — Я собираюсь убить его, — пылко заявил Ранд, склоняясь к ней. — Я собираюсь покончить с Тёмным. Пока он таится здесь, мы никогда не обретём настоящего покоя. Я вскрою его узилище, войду туда и встречусь с ним. Я построю ему новое узилище, если придётся, но сперва я попытаюсь покончить со всем этим. Защитить Узор и Колесо навсегда.
   — Свет, Ранд, ты спятил!
   — Да. Это часть уплаченной мною цены. К счастью. Только тот, у кого мозги не в порядке, осмелится попробовать подобное.
   — Я не позволю тебе втянуть нас всех в это, — прошептала Эгвейн. — Я буду сражаться с тобой, Ранд. Прислушайся к голосу разума. Белой Башне следует наставлять тебя на этом пути.
   — Я уже познал наставления Белой Башни, Эгвейн, — ответил он. — Сидя в сундуке, избиваемый каждый день.
   Они скрестили взгляды над разделявшим их столом. Вокруг продолжали спорить остальные.
   — Я не против подписать это, — заявила Тенобия. — Мне нравится этот договор.
   — Ба! — огрызнулся Грегорин. — Вас, Порубежников, никогда не заботила политика южан. Подпишете этот договор? Что ж, рад за вас. Но я не собираюсь приковывать мою страну цепями к стене.
   — Любопытно, — спокойно сказал Изар, покачав головой и тряхнув белоснежным хохолком. — Насколько я понимаю, это не ваша страна, Грегорин. Если только вы не предполагаете, что Лорд Дракон умрёт, а Маттин Стефанеос не потребует свой трон обратно. Быть может, он и не против того, чтобы Корону Лавров носил Лорд Дракон, но вам он её не отдаст, я уверен.
   — Разве всё это не бессмысленно? — спросила Аллиандре. — Сейчас причина для беспокойства — Шончан, не так ли? До тех пор, пока они здесь, не будет никакого мира.
   — Да, — согласился Грегорин. — Шончан и эти проклятые Белоплащники.
   — Мы подпишем договор, — сообщил Галад. Каким-то образом официальная копия документа оказалась в итоге в руках Лорда Капитана-Коммандора Детей Света. Эгвейн на него не смотрела. Хотя не глазеть на него было нелегко. Она любила Гавина, а не Галада, но... что ж... на него трудно было не глазеть.
   — Майен также подпишет договор, — сказала Берелейн. — Я нахожу желание Лорда Дракона совершенно справедливым.
   — Ещё бы вы не подписали, — фыркнул Дарлин. — Милорд Дракон, этот документ будто специально разработан, чтобы защитить интересы некоторых стран в большей степени, чем других.
   — Я хочу услышать третье условие, — встрял Роэдран. — Мне плевать на все эти разговоры о печатях, это дела Айз Седай. Он объявил, что будет три условия, а мы услышали пока что только два.
   Ранд выгнул бровь.
   — Третьей и окончательной платой — последним, что вы отдадите мне в обмен на мою жизнь на склонах Шайол Гул — будет вот что: я буду командовать вашими армиями в Последней Битве. Полностью и безоговорочно. Вы будете делать, что я скажу, пойдёте, куда я скажу, будете сражаться там, где я скажу.
   Это вызвало новый взрыв негодования и споров. Последний пункт, очевидно, был наименее возмутительным из всех трёх, даже если был невыполним по уже названным Эгвейн причинам.
   Все правители расценили его как угрозу суверенитету их стран. Под шум перепалки Грегорин одарил Ранда сердитым взглядом, сохранившим лишь намёк на былое уважение. Забавно, ведь он был наименее авторитетным из всех. Дарлин покачал головой, а лицо Илэйн побелело от злости.
   Сторонники Ранда пытались отстоять договор, и более всех усердствовали Порубежники. «Они в отчаянии, — подумала Эгвейн. — Их земли опустошаются». Вероятно, они рассчитывали, что, если командование будет передано Дракону, он немедленно отправит армии на защиту Порубежья. Дарлин и Грегорин никогда не согласятся на подобное, пока Шончан дышат им в затылок.
   Свет, что за неразбериха.
   Эгвейн прислушивалась к разгоревшимся спорам, надеясь, что они выведут Ранда из себя. Когда-то так бы и произошло. Но сейчас он стоял и наблюдал, заложив руки за спину. Его лицо было невозмутимо, но Эгвейн всё больше и больше убеждалась, что это всего лишь маска. Она различала под ней вспышки его гнева. Безусловно, теперь Ранд куда лучше контролировал себя, но был отнюдь не бесстрастным.
   Как ни странно, Эгвейн поняла, что улыбается. Несмотря на все его жалобы на Айз Седай, несмотря на все его заявления, что он не позволит Айз Седай управлять им, с каждым разом он действовал в духе самих сестёр. Она приготовилась заговорить и взять ситуацию в свои руки, как вдруг что-то изменилось в шатре. Что-то в воздухе... Её внимание, казалось, было приковано к Ранду. Снаружи доносились звуки, которые она не могла распознать. Тихое потрескивание? Что он творит?
   Споры стихли. Один за другим правители поворачивались к Ранду. Солнечный свет снаружи померк, и Эгвейн порадовалась, что у них есть те шары света, созданные Рандом.
   — Вы нужны мне, — тихо сказал всем Ранд. — Вы нужны самой земле. Вы спорите. Я знал, что так и будет, но у нас больше нет времени на споры. Поймите это. Вам не отговорить меня от моих замыслов. Вам не заставить меня подчиниться вам. Никакое оружие, никакое плетение Единой Силы не может заставить меня сразиться лицом к лицу с Тёмным ради вас. Я должен сделать это по собственному выбору.
   — Неужели, Лорд Дракон, из-за этого вы и вправду обрекаете весь мир? — спросила Берелейн.
   Эгвейн улыбнулась. Эта вертихвостка вдруг перестала казаться такой уж уверенной в том, что выбрала верную сторону.
   — Мне и не придётся, — ответил Ранд. — Вы подпишете документ. Если откажетесь — умрёте.
   — То есть это шантаж, — выпалил Дарлин.
   — Нет, — Ранд улыбнулся немногословным представителям Морского Народа, стоявшим неподалёку от Перрина. Они всего лишь прочитали документ и покивали друг другу, будто под впечатлением от прочитанного. — Нет, Дарлин. Это не шантаж. Это соглашение. У меня есть кое-что, чего вы хотите, что вам нужно. Я. Моя кровь. Я умру. Мы все знали это с самого начала, этого требуют Пророчества. Раз вы хотите получить от меня жизнь, я продам вам её в обмен на мир в наследство после моей смерти, чтобы уравновесить разрушение, доставшееся миру в наследство от меня в прошлый раз.
   Он обвёл взглядом собравшихся, по очереди посмотрев на каждого правителя. Его решимость, как казалось Эгвейн, можно было ощутить физически. Возможно, это было свойство его природы та'верена, или, возможно, всё дело было в значимости момента. От нараставшего внутри павильона давления стало трудно дышать.
   «Он сделает это, — подумала она. — Они будут роптать, но уступят ему».
   — Нет, — громко воскликнула Эгвейн, её голос нарушил повисшую тишину. — Нет, Ранд ал'Тор, ты не заставишь нас подписать этот документ и передать тебе единоличный контроль над этой битвой. Ты полнейший кретин, если считаешь, что я поверю, будто ты позволишь всему миру — твоему отцу, твоим друзьям, всем тем, кого ты любишь, всему человечеству — погибнуть под мечами троллоков, если мы тебе не поддадимся.
   Он встретился с ней взглядом, и внезапно её уверенность как рукой сняло. Свет, он же не откажется, в самом деле, так ведь? Он же не пожертвует всем миром?
   — Ты осмеливаешься называть Лорда Дракона кретином? — взъярился Наришма.
   — С Амерлин нельзя разговаривать таким тоном, — заявила Сильвиана, шагнув к Эгвейн.
   Опять поднялись споры, на этот раз громче. Ранд встретился взглядом с Эгвейн, и она увидела, как лицо его исказила вспышка гнева. Крики становились всё громче, напряжение нарастало. Тревога. Гнев. Старая ненависть, разгоревшаяся вновь, подпитывалась страхом.
   Ладонь Ранда покоилась на рукояти меча в ножнах, украшенных драконами, другую руку он заложил за спину.
   — Я получу свою плату, Эгвейн, — прорычал он.
   — Требуй, если тебе это угодно, Ранд. Ты не сам Создатель. Если ты пойдёшь на Последнюю Битву с таким безрассудством, нам всё равно не жить. Если я буду противостоять тебе, тогда есть шанс, что я смогу заставить тебя изменить мнение.
   — Белая Башня всегда была копьём у моего горла, — выпалил Ранд. — Всегда, Эгвейн. И теперь ты и впрямь стала одной из них.
   Она выдержала его взгляд. Однако где-то внутри она определённо начала уступать. Что если эти переговоры и впрямь сорвутся? Неужели ей действительно придётся посылать своих солдат сражаться с армией Ранда?
   Она чувствовала себя так, будто споткнулась о камень на самой вершине скалы и балансирует на грани падения. Должен быть способ остановить это, спасти всё!
   Ранд начал отворачиваться. Если он покинет павильон, это будет конец всему.
   — Ранд, — позвала она.
   Он замер.
   — Я буду стоять на своём, Эгвейн.
   — Не делай этого, — сказала она. — Не отрекайся от всего.
   — Ничего не поделаешь.
   — Неправда! Всё, что тебе нужно, это хоть раз не быть таким ослеплённым Светом, шерстеголовым упрямым болваном!
   Эгвейн отступила назад. Как она додумалась заговорить с ним так, будто они снова были в Двуречье, и всё только начиналось?
   Ранд какое-то мгновение пристально смотрел на неё.
   — Что ж, вот тебе бы уж точно не помешало хоть раз не быть избалованной, самоуверенной, невыносимой невоспитанной девчонкой, Эгвейн. — Он вскинул руки. — Кровь и пепел! Это пустая трата времени.
   Он был почти прав. Эгвейн не заметила, как кто-то вошёл в шатёр. Ранд же, напротив, заметил и повернулся в тот момент, как створки шатра разошлись, впустив свет. Нахмурившись, он взглянул на незваного гостя.
   Его хмурый взгляд растаял, едва он увидел вошедшую.
   Это была Морейн.

[свернуть]

версия 1.2