Русская Америка

[игорь]

Ничего подобного - Австрия и Пруссия тут же вцепились в Россию для получения чегонибудь в Европе. В Крымскую они и так уже готовы были, а Англия нашла бы чем еще их подтолкнуть, в Крымскую дружила с Францией, а после и с немцами подружить могла - во многом политика Англии защищала ее купцов, которые практически думаю от нее неотделимы (от политики), поэтому раскатать их... ну незнаю.

[Александр Тагере]

Как раз Пруссия ничего бы и не сделала - именно она тогда была главным союзником России.
После крымской войны у Англии и Франции уже не было общих интересов, ради которых они могли пойти на союз.

[игорь]

Она была союзником, но армию на границе собрала, как и Австрия - причем не на границах меж собой, а на границе России - политика вещь очень странная...
Франция и Сардинцы вообще этой войной вроде не особо довольны были.

[Александр Тагере]

Вообще после войны Крымской канцлером Пруссии стал Бисмарк, которому поддержка РОссии была жизненно необходима

[игорь]

Бисмарк то через сколько лет стал канцлером, а тогда он даже послом вроде не был... в России.

[Виктор]

  В случае с Аляской, думаю, никакой оккупации или силового захвата бы и не было. Вы говорите, что было бы останься Аляска в составе России? Хорошо. Допустим.Тогда возникает ряд вопросов.
 Первое. Какова была численность русского населения Аляски?
 Второе. Какова минимально необходимая численность ВС и ВМФ для обеспечения российской государственности на Аляске? Где будет находиться база ВМФ и как обеспечиваться? Напоминаю, ТОФ, как флот, был создан только в годы Советской власти. При Цусиме японцы раскатали Балтийскую эскадру. Транссиб был построен на рубеже 19-20 веков.
 Третье. Как Россия смогла бы противодействовать притоку мигрантов в годы золотой лихорадки и как осуществляла бы контроль за добычей и торговлей золотом, да и не только, ну например по Юкону? Для справки. Вы, Александр, насколько я понял, живете в Архангельской губернии. Так вот, до 1920 г. из Мурманска и Архангельска в Норвегию и обратно те же поморы ходили совершенно свободно, не озадачиваясь границей и таможней.
 Четвертое. Как и с кем развивались бы в первую очередь торгово-экономические связи Русской Аляски? Ведь нельзя же бесконечно жить экспортом шкур морского зверя, сроки доставки которых потребителю решающего значения не имеют.
  Пятое. Что и каким образом была в силах предпринять Россия, вздумай США или Япония заблокировать Аляску с моря, а им уже в конце 19 - начале 20 веков это было вполне по силам?
  Ну и шестое. Крестьянского и рабочего населения, основной опоры левых, в Русской Америке практически не было. Сумели бы большевики ее удержать в 17?

[Shaidar_Haran_v.3.0]

 В случае с Аляской, думаю, никакой оккупации или силового захвата бы и не было.

Вот именно - скорее всего, произошел бы медленный переход фактического контроля над территориями от РАК к Гудзонской и Британской компаниям; РАК уже сильно зависела от поставок, осуществлявшихся американцами (родные корабли ходили долго и редко), а англичанам было дано разрешение ходить в прибрежных водах (а это стандартных первый шаг у любой английской Trading Co. перед захватом )

Вы говорите, что было бы останься Аляска в составе России?

Захолустье бы там было, вот что.

Хорошо. Допустим.Тогда возникает ряд вопросов.
Первое. Какова была численность русского населения Аляски?

Где-то 800 человек в период расцвета, если не меньше.

Второе. Какова минимально необходимая численность ВС и ВМФ для обеспечения российской государственности на Аляске? Где будет находиться база ВМФ и как обеспечиваться? Напоминаю, ТОФ, как флот, был создан только в годы Советской власти. При Цусиме японцы раскатали Балтийскую эскадру. Транссиб был построен на рубеже 19-20 веков.

Флота на Камчатке не хватило, чтоб предотвратить бомбардировку во время Крымской войны, так что "минимальной численности" не хватило бы

Третье. Как Россия смогла бы противодействовать притоку мигрантов в годы золотой лихорадки и как осуществляла бы контроль за добычей и торговлей золотом, да и не только, ну например по Юкону? Для справки. Вы, Александр, насколько я понял, живете в Архангельской губернии. Так вот, до 1920 г. из Мурманска и Архангельска в Норвегию и обратно те же поморы ходили совершенно свободно, не озадачиваясь границей и таможней.

РАК не могла до конца справиться с американскими и канадскими трапперами, несмотря на всевозможные соглашения, запрещающие переход границ; да и с нарушениями в торговле мехом тоже не очень удачно справлялась. Так что с притоком мигрантов справится не вышло бы никак.

Четвертое. Как и с кем развивались бы в первую очередь торгово-экономические связи Русской Аляски? Ведь нельзя же бесконечно жить экспортом шкур морского зверя, сроки доставки которых потребителю решающего значения не имеют.

Экспорт шкур к моменту продажи практически захирел, благодаря варварскому истреблению животных. К тому же, кантонский порт был закрыт для русских, а американцы и англичане имели доступ, так что быть лидером в торговле в тихоокеанской зоне у РАК не вышло бы.

Пятое. Что и каким образом была в силах предпринять Россия, вздумай США или Япония заблокировать Аляску с моря, а им уже в конце 19 - начале 20 веков это было вполне по силам?

Если только еще раз послать Балтийский флот на уничтожение? 

Ну и шестое. Крестьянского и рабочего населения, основной опоры левых, в Русской Америке практически не было. Сумели бы большевики ее удержать в 17?

Вот это вряд ли - алеуты может бы и поддержали, поскольку привыкли к русским, но вот тлингиты, воевавшие до 1850-х, скорее всего, стали бы белоаляскогвардейским оплотом

[Shaidar_Haran_v.3.0]

Нашел в сети чек, полученный за Аляску:


и русско-американский рубль:

[Виктор]

  Что, собственно, и требовалось доказать. Так что все разговоры о Русской Америке типа "Екатерина, ты была не права", хотя собственно Ектерина тут вообще не при делах, - в пользу бедных. Не было у России никаких шансов удержать Аляску - поэтому и продали, иначе бы пришлось просто отдать. Об этом, кстати, и кто-то из тогдашних царских министров предупреждал.

[Александр Тагере]

Надо сюда вынести записку Остен-Сакена, одного из чиновников Морского министерства, который как раз доказывал, что Аляску не надо продовать

[Виктор]

  Скопировано http://battles.h1.ru/prodaza_aliyski.shtml
   
   
После открытия Северо-Запада Америки экспедицией В. Беринга и А. Чирикова в 1741 г. и в результате деятельности многочисленных промысловых компаний (в первую очередь компании Г. И. Шелихова-Голиковых) на Алеутских островах и Американском континенте во второй половине XVIII в. возникли первые русские поселения. В 1799 г. была создана монопольная Российско-американская компания (РАК), управлявшая Русской Америкой вплоть до ее продажи в 1867 г. Сам вопрос о судьбе Русской Америки возник, однако, гораздо раньше. Еще весной 1853 г. генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев-Амурский представил Николаю I записку, в которой подробно изложил свои взгляды о необходимости укрепления позиций России на Дальнем Востоке и важности тесных отношений с Соединенными Штатами. Отмечалось, что с изобретением и развитием железных дорог стало очевидно, что Соединенные Штаты «неминуемо распространятся по всей Северной Америке и нам нельзя не иметь в виду, что рано или поздно придется им уступить северо-американские владения наши. Нельзя было, однакож, при этом соображении не иметь в виду и другого: что весьма натурально и России, если не владеть всей восточной Азией, то господствовать на всем азиатском прибрежье Восточного океана. По обстоятельствам мы допустили вторгнуться в эту часть Азии англичанам... но дело это еще может поправиться тесной связью нашей с Северо-Американскими Штатами».
Со своей стороны Российско-американская компания, опасаясь нападения англофранцузского флота на Ново-Архангельск, поспешила весной 1854 г. заключить с Американо-русской торговой компанией в Сан-Франциско фиктивное соглашение о продаже за 7 млн. 600 тыс. долл. на три года всего своего имущества, включая и земельные владения в Северной Америке. Необходимость в этой сделке, основанной «на полном взаимном доверии» с американцами вскоре отпала, так как в Русскую Америку пришло известие об официальном соглашении РАК с Компанией Гудзонова залива о взаимной нейтрализации своих территориальных владений в Америке. «По сим так счастливо изменившимся обстоятельствам,— сообщал летом 1854 г. русский консул в Сан-Франциско П. С. Костромитинов,— препровождаемому из колоний акту я не дал дальнейшего движения».



Хотя фиктивный акт был сразу же аннулирован, а колониальное начальство получило выговор за излишнюю самостоятельность, идея о возможной продаже Русской Америки США не только не умерла, но после окончания Крымской войны получила дальнейшее развитие.

Главным сторонником продажи Русской Америки выступал либеральный член царской фамилии великий князь Константин Николаевич (младший брат Александра II), направивший по этому поводу весной 1857 г. специальное письмо министру иностранных дел А. М. Горчакову.

Большинство наиболее влиятельных государственных деятелей хотя и не возражали в принципе против продажи русских владений в Америке, но считали необходимым предварительно всесторонне обсудить этот вопрос. Предлагалось сначала выяснить положение в Русской Америке, прозондировать почву в Вашингтоне и во всяком случае не торопиться с практическим осуществлением продажи, отложив ее до истечения срока привилегий РАК в 1862 г. и ликвидации контракта о поставках льда Американо-русской торговой компанией в Сан-Франциско. Этой линии придерживались Горчаков и сотрудники Азиатского департамента МИД, а главное, сам император Александр II, распорядившийся отложить решение вопроса о продаже Русской Америки вплоть до ликвидации контракта с компанией в Сан-Франциско.



Не дали практических результатов и предварительные переговоры российского посланника в Вашингтоне Э. А. Стекля с сенатором У. Гвином (Калифорния) и заместителем государственного секретаря Дж. Апплетоном в 1859-1860 гг. Хотя правительство США считало приобретение русских владений в Америке весьма выгодным, в качестве вознаграждения оно предложило всего 5 млн. долл., что, по мнению Горчакова, не отражало «действительную стоимость наших колоний» 5. Впрочем, вскоре Соединенным Штатам было уже не до обсуждения вопроса о владениях РАК. В ноябре 1860 г. президентом страны был избран А. Линкольн, а в апреле 1861 г. началась гражданская война.

Возвратившиеся осенью 1861 г. из инспекционной поездки в Русскую Америку правительственные ревизоры С. А. Костливцев и П. Н. Головин высказались в конечном счете за продление существования РАК, причем представитель морского министерства капитан Головин в секретной части своего доклада великому князю Константину прямо возражал против продажи русских колоний. Головин подчеркивал, в частности, что в случае проведения необходимых преобразований предприимчивые люди «откроют и в колониях наших богатства, о существовании которых теперь и не подозревают».

Казалось, судьба благоприятствовала РАК. Несмотря на резкую критику ее деятельности, вопрос встал уже не о продаже, а о продлении ее существования на новый срок. После длительных дискуссий в 1865 г. Государственным советом России были утверждены «главные основания» нового устава РАК, а правлению компании удалось даже получить от царского правительства дополнительные льготы. В соответствии с представлением министра финансов М. X. Рейтерна Александр II 20 августа (1 сентября) 1866 г. «повелеть соизволил» выплачивать РАК ежегодное «пособие» по 200 тыс. руб., а также снять с нее долг казне в размере 725 тыс. руб.

Компания этим не удовлетворилась и продолжала добиваться новых привилегий, что имело и свою отрицательную сторону: царское правительство лишь утверждалось во мнении о целесообразности избавиться от обременительных владений в далекой Америке. К тому же общее состояние финансов России, несмотря на проводившиеся в стране реформы, продолжало ухудшаться. Показательно, что 16(28), сентября Рейтерн представил Александру II обстоятельную записку, в которой отмечал необходимость соблюдения строжайшей экономии во всех финансовых расходах, включая военное и морское министерства. Единственный выход из положения министр финансов видел в получении дополнительных средств из-за границы. «При всех этих сокращениях... расходы наши не покроются еще доходами, а напротив, в три года необходимо будет приобрести до 45 000 000 [рублей] экстраординарных ресурсов» в виде иностранных займов. Понятно, что в этих условиях поступление даже сравнительно небольшой суммы из-за границы представляло для правительства России известный интерес.

Завершение гражданской войны в США и последующий дружественный визит американской эскадры во главе с Г. Фоксом в Россию летом 1866 г. в какой-то мере также не могли не способствовать возрождению идеи о продаже русских колоний в Америке. Однако прямым поводом к возобновлению рассмотрения вопроса о судьбе Русской Америки послужил приезд в С.-Петербург российского посланника в Вашингтоне Стекля. Выехав из Соединенных Штатов в октябре 1866 г., он вплоть до начала следующего года находился в царской столице. За это время он имел возможность встретиться не только со своим непосредственным начальством в ведомстве иностранных дел, но и переговорить с вел. кн. Константином и министром финансов Рейтерном. Именно после бесед со Стеклем оба государственных деятеля сообщили свои соображения «по предмету уступки наших Северо-Американских колоний». Продажа русских владений в Америке представлялась Рейтерну целесообразной по следующим причинам:

«1. После семидесятилетнего существования компании она нисколько не достигла ни обрусения мужского населения, ни прочного водворения русского элемента и нимало не способствовала развитию нашего торгового мореплавания. Компания не приносит существенной пользы акционерам... и может быть только поддерживаема значительными со стороны правительства пожертвованиями». Как отмечал министр, значение колоний в Америке еще более уменьшилось, так как «ныне мы уже прочно водворились в Амурском крае, находящемся в несравненно более выгодных климатических условиях».

«2. Передача колоний... избавит нас от владения, которое в случае войны с одной из морских держав мы не имеем возможности защитить». Рейтерн писал далее о возможных столкновениях компании с предприимчивыми торговцами и мореплавателями из Соединенных Штатов: «Такие столкновения, сами по себе неприятные, легко могли бы поставить нас в необходимость содержать с большими на это расходами военные и морские силы в северных водах Тихого океана для поддержания привилегий компании, не приносящей существенной выгоды ни России, ни даже акционерам и во вред дружественным нашим отношениям к Соединенным Штатам».

Наиболее влиятельной фигурой при обсуждении вопроса о судьбе русских владений в Америке оставался вел. кн. Константин, который высказывался в пользу продажи по трем основным причинам:

1. Неудовлетворительное состояние дел РАК, существование которой необходимо поддерживать «искусственными мерами и денежными со стороны казны пожертвованиями».

2. Необходимость сосредоточения главного внимания на успешном развитии Приамурского края, где именно на Дальнем Востоке «предстоит России будущность».

3. Желательность поддержания «тесного союза» с США и устранение всего, «что могло бы породить несогласие между двумя великими державами».

После ознакомления с соображениями двух влиятельных сановников и хорошо зная мнение Стекля, также высказывавшегося в пользу продажи Русской Америки, Горчаков пришел к выводу, что настало время принять окончательное решение. Он предложил провести «особое заседание» с личным участием Александра II, Это совещание состоялось 16(28) декабря 1866 г. в парадном кабинете МИД России на Дворцовой площади. На нем присутствовали: Александр II, вел. кн. Константин, Горчаков, Рейтерн, управляющий морским министерством Краббе и Стекль. Все участники высказались за продажу русских колоний в Северной Америке Соединенным Штатам, а заинтересованным ведомствам поручалось подготовить для посланника в Вашингтоне свои соображения. Соответственно уже 22 декабря 1866 г. (3 января 1867 г.) Краббе представил Александру II записку «Пограничная черта между владениями России в Азии и Северной Америкой», которая была одобрена царем и сопровождена надписью: «Ладно доложено». Два дня спустя Краббе представил эту записку вместе с соответствующей картой Горчакову для последующей передачи Стеклю.

Спустя две недели «во исполнение объявленной е. и. в-вом в особом заседании... высочайшей воли» переслал Горчакову свои соображения Рейтерн, который считал необходимым предусмотреть, чтобы «русским подданным и вообще жителям колоний» было предоставлено «право остаться в оных или беспрепятственно выехать в Россию. В том и в другом случае они сохраняют право на всю свою собственность, в чем бы она ни состояла». При этом министр особо оговаривал обеспечение свободы «их богослужебных обрядов». Наконец, министр финансов указывал, что «денежное вознаграждение» за уступку колоний должно составлять не менее 5 млн. долл.


Возвратившись в марте 1867 г. в Вашингтон Стекль напомнил государственному секретарю У. Сьюарду «о предложениях, которые делались в прошлом о продаже наших колоний» и добавил, что «в настоящее время императорское правительство расположено вступить в переговоры». Заручившись согласием президента Э. Джонсона, Сьюард уже в ходе второй встречи со Стеклем, состоявшейся 2(14) марта, смог обговорить главные положения будущего договора. В бумагах государственного департамента сохранился трудночитаемый черновик записки, в которой его рукой кратко излагалась суть вопроса: «Россия продает Соединенным Штатам свои владения на континенте Северной Америки и прилегающих Алеутских островах, причем граница проводится через центр Берингова пролива и включает все острова к востоку, начиная с Атту...». Любопытно, что в качестве платы за уступку этой территории Сьюард сам указал 7 млн. долл. золотом. Между тем в это время цена покупки еще не была согласована. Первоначально государственный секретарь предложил Стеклю 5—5,5 млн. долл., и вопрос остался открытым. Называя сумму 7 млн. долл. Сьюард, по-видимому, полагал, что окончательная цена не превысит ее.

Так или иначе, уже уа первом заседании кабинета 15 марта 1867 г. государственный секретарь назвал цену покупки и представил предварительный проект соответствующего договора, о чем со всей определенностью свидетельствует дневниковая запись министра внутренних дел О. Браунинга: «Сьюард представил проект договора с Россией о покупке ее американских владений за 7000000 долларов золотом. Все мы одобрили покупку, но сделали некоторые критические замечания по проекту договора, который должен быть видоизменен». По всей видимости, замечания не носили принципиального характера, поскольку другой участник заседания, Г. Уэллес, сообщает лишь об одобрении представленного договора.

18 марта 1867 г. президент Джонсон подписал официальные полномочия Сьюарду, почти сразу же состоялись переговоры государственного секретаря со Стеклем, в ходе которых в общих чертах был согласован проект договора о покупке русских владений в Америке за 7 млн. долл. Позже в письме в МИД и своему другу и покровителю Вестману Стекль писал: «Быть может, я совершил ошибки, поскольку все это дело происходило в спешке, в американской манере идти напролом. Но есть, однако, одна вещь, которую Вы поставите мне в заслугу: я добился семи миллионов, т. е. на два миллиона больше того, что было намечено министром финансов.

Слова «идти напролом» (двигаться вперед — go ahead) были написаны Стеклем по-английски, и они прекрасно передают исключительно быстрый и деловой характер, который с самого начала был придан переговорам. Государственный секретарь отдавал себе отчет в том, что успех всего дела во многом зависит от того, удастся ли заключить договор до окончаних текущей сессии конгресса, пока многочисленные противники администрации на мобилизуют свои силы.

Перед тем как сообщить об условиях соглашения в С.-Петербург, Стекль и Сьюард обменялись нотами, текст которых, по всей видимости, был заранее согласован. В ноте от 23 марта государственный секретарь твердо настаивал, что уступка территории (ст. 6) «признается свободной и изъятой от всяких ограничений, привилегий, льгот или владельческих прав» и что это условие должно рассматриваться как ультимативное. «С одобрения президента» Сьюард выражал согласие добавить в качестве платы за уступку русских владений еще 200 тыс. долл. В своей ответной ноте от 25 марта Стекль подтверждал согласие с предложением американской стороны.

В этот же день по согласованию со Сьюардом русский посланник направил из государственного департамента шифрованную телеграмму А. М. Горчакову в С.-Петербург, в которой подробно излагались условия договора и запрашивались полномочия для его подписания. «Если я получу ответ в течение шести дней,— отмечал Стекль,— договор может быть подписан и через неделю утвержден сенатом. Простое телеграфное разрешение подписать договор, как сказал мне Сьюард, будет соответствовать формальным полномочиям».

Уже 16(28) марта министр утвердил проект ответной телеграммы Стеклю с разрешением заключить договор о продаже Русской Америки за 7 млн. долл. без дальнейшего согласования, а на следующий день вечером российский посланник явился в дом Сьюарда на площади Лафайета. Последующая беседа выразительно описана сыном Сьюарда Фредериком: «Вечером в пятницу 29 марта У. Сьюард играл у себя дома в вист... когда объявили о приходе русского посланника.

«Я получил донесение, м-р Сьюард, от моего правительства по телеграфу. Император дает свое согласие на уступку. Если Вы хотите, завтра я приду в департамент, и мы сможем заключить договор».

С улыбкой удовлетворения на лице Сьюард отодвинул стол для виста и сказал: «Зачем ждать до завтра, м-р Стекль? Давайте заключим договор сегодня вечером». Но Ваш департамент закрыт. У Вас нет клерков, и мои секретари разбросаны по городу» (с изумлением возразил Стекль.- Н. Б.).



«Не беспокойтесь об этом,— ответил Сьаюрд,— если Вы соберете членов Вашей миссии да полуночи, Вы найдете меня ожидающим Вас в департаменте, который будет открыт и готов к работе».

Менее чем через два часа окна государственного департамента были освещены и работа там шла как в середине дня. К четырем часам утра договор был переписан красивыми буквами, подписан, скреплен печатями и готов к пересылке сенату».

В соответствии с обычной процедурой договор был передан в комитет по иностранным делам. «Этот документ, — сообщал Стекль, — подлежит утверждению сенатом, и палата представителей должна затем выделить средства для оплаты покупки. Поскольку сессия конгресса закончилась 30 марта, президент созвал чрезвычайную исполнительную сессию сената».

Полная неожиданность заключения договора от 18(30) марта 1867 г. (о переговорах государственного секретаря Сьюарда с русским посланником Стеклем знал лишь узкий круг лиц внутри правительства), широкое недовольство в США внутренней политикой президента Джонсона, отсутствие достоверной информации о далекой северной территории — все это не могло не затруднить правильную оценку нового приобретения.

Уже при публикации первых сообщений о покупке Русской Америки в ряде американских газет появились насмешки и язвительные замечания. Журналисты соревновались в остроумии: «Глупость Сьюарда», «Зоопарк полярных медведей Джонсона», «Морже-Россия» (Walrussia, от walrus — морж и Russia — Россия), «Сьюардовский сундук со льдом» и т. п. Особенно усердствовала «Нью-Йорк дейли трибюн», редактор которой Г. Грили был решительным противником администрации Джонсона — Сьюэрда.

Позиция, занятая авторитетной нью-йоркской газетой, оказала влияние не только на современников, включая хорошо осведомленных дипломатов, но и последующих историков. Как Стекль, так и английский посланник в Вашингтоне Ф. Брюс сообщили о серьезной оппозиции договору и переслали своим правительствам соответствующие статьи из «Нью-Йорк дейли трибюн». Именно на основании материалов этой газеты, присланных в С.-Петербург Стеклем, проф. С. Б. Окунь пришел в свое время к выводу, что большинство американских газет высказывались против покупки и вели против договора «бешеную кампанию». Версия об отрицательном отношении общественности Соединенных Штатов к покупке Русской Америки и негативная оценка договора 1867 г. получили широкое распространение и в американской историографии.

Лишь в 1934 г. на основании более внимательного, хотя отнюдь не всестороннего анализа материалов прессы (в первую очередь газет тихоокеанских штатов) Т. Бейли указал на несостоятельность легенды о «глупости Сьюарда» и враждебном отношении американской прессы к договору 1867 г.

С наибольшей полнотой отношение прессы США к покупке Аляски отражено в диссертации Р. Нейнхерца, проанализировавшего 76 газет(!). Наиболее значительная группа (31) безоговорочно поддерживала договор, 24 выступили против, а 20 заняли нейтральную позицию.

В целом в настоящее время все наиболее осведомленные исследователи не сомневаются, что американская общественность не была настроена против присоединения Русской Америки.

Судьба договора зависела, однако, не только и не столько от реакции прессы и общественности, а в первую очередь от решения сената и особенно от позиции членов сенатского комитета по иностранным делам. В состав комитета в то время входили: Ч. Самнер (Массачусетс)— председатель, С. Камерон (Пенсильвания), У. Фессенден (Мэн), Дж. Харлан (Айова), О. Мортон (Индиана), Дж. Патерсон (Нью-Гэмпшир), Р. Джонсон (Мэриленд). Легко заметить, что представителям Северо-Востока приходилось решать вопрос о присоединении территории, в которой в первую очередь были заинтересованы тихоокеанские штаты. Кроме того, большинство явно недолюбливало своего бывшего коллегу — государственного секретаря Сьюарда.

Решительным противником договора был, в частности, сенатор Фессенден, называвший приобретаемую территорию Сьюардовской фермой. В ходе обсуждения язвительный сенатор заметил, что готов поддержать договор, «но с одним дополнительным условием: заставить государственного секретаря там жить, а русское правительство — его там содержать». Шутка Фессендена вызвала общее одобрение, и сенатор Джонсон выразил уверенность, что подобное предложение «будет принято единогласно».

Впрочем, не очевидная неприязнь к администрации Джонсона—Сьюарда и не язвительные шутки Фессендена определили отношение членов комитета к новому договору. Большинство сенаторов, и в первую очередь Самнер, руководствовались объективными данными и реальными выгодами от приобретения Русской Америки.

Более того, учитывая влияние Самнера в комитете по иностранным делам и в сенате, именно его позиция в отношении договора становилась решающей. Первоначально председатель комитета по иностранным делам предлагал даже снять договор с обсуждения, так как он якобы не имеет шансов на успех. В дальнейшем, однако, взгляды Самнера претерпели серьезные изменения, и 8 апреля 1867 г, он уже выступил решительным сторонником ратификации договора с Россией. Изменение позиции Самнера не было случайным, а стало результатом тщательного изучения вопроса с привлечением огромного фактического материала. Важную роль сыграла и помощь, оказанная сенатору со стороны наиболее осведомленных о положении дел на Тихоокеанском севере лиц, включая экспертов Смитсоновского института. Мнения влиятельных американцев, включая известного ученого Ж. Агассиса, не могли не оказать влияние на Самнера и его коллег. Хорошо осведомленные эксперты представили убедительные свидетельства действительной ценности приобретенной территории.

Все это существенно укрепило позиции сторонников договора и окончательно убедило Самнера в важности присоединения Русской Америки. В результате уже 8 апреля комитет по иностранным делам решил представить договор сенату для утверждения (два члена комитета — Фессенден и Патерсон высказались против).

В тот же день Самнер представил договор сенату и произнес знаменитую трехчасовую речь в поддержку ратификации, которая произвела большое и даже решающее впечатление на слушателей. За ратификацию было подано 37 голосов, против — только два. Это были У. Фессенден и Дж. Моррил (Вермонт).

Без каких-либо осложнений 3(15) мая ратификация прошла в С.-Петербурге, а официальный обмен ратификационными грамотами состоялся в американской столице 8(20) июня 1867 г. В дальнейшем в соответствии с установленным порядком го указу виз Правительствующего сената» договор был отпечатан, а затем включен в официальное собрание законов Российской империи.

Купив Русскую Америку, Соединенные Штаты, как показали дальнейшие события, совершили одну из самых выгодных сделок в своей истории. Эта территория оказалась богата природными ресурсами, включая нефть и золото. Она занимала выгодное стратегическое положение и обеспечивала преобладающее влияние США на севере континента и на пути к азиатскому рынку. Вместе с Гавайскими и Алеутскими островами Аляска стала оплотом влияния США на огромном пространстве Тихого океана.

Сложнее обстоит дело с оценкой причин, по которым отказалось от своих владений в Северной Америке правительство России. 5 млн. долл., на которые рассчитывали, и, 7,2 млн. долл., которые получили, не могли, конечно, иметь решающее значение при общих расходах России, превышавших 400 млн. руб. Тем не менее, учитывая дефицит бюджета и необходимость приобретения за границей в течение трех лет 45 млн. руб., о чем писал Рейтерн царю осенью 1866 г., эта сумма могла представить определенный интерес.

Гораздо большее, ко также не решающее значение при определении судьбы Аляски имела внешняя угроза, в том числе и экспансия Соединенных Штатов. Дело а том, что внешняя угроза русским владениям в Северной Америке существовала на протяжении многих лет. Очень острой она была в годы Крымской войны со стороны Англии, а также со стороны США, позиции которых на Тихоокеанском севере все более укреплялись. Вместе с тем именно в 1860-х годах эта угроза несколько ослабла. И хотя многие участники «особого заседания» (в первую очередь Стекль) ссылались на угрозу со стороны американцев, и такая угроза действительно существовала, она в то время была скорее потенциальной, чем реальной.

Середина 1860-х годов оказалась пиком русско-американского сближения, а продажа Аляски стала рассматриваться руководителями русского правительства в первую очередь в свете устранения очага возможных противоречий в будущем и укрепления фактического союза двух великих держав. На это прямо ссылались и вел. кн. Константин, и Рейтерн, и Стекль.

Именно эти общеполитические соображения, подкрепленные стратегическими мотивами, вышли, как нам представляется, на первый план и стали главными. Давняя идея о континентальном, а не морском будущем России, отказ от приобретения далеких заморских территорий и сосредоточение внимания на укреплении позиций на Дальнем Востоке (особенно в районе р. Амур) приобретали все большее значение. Напомним, что еще Александр I и К. В. Нессельроде отклонили предложение о принятии в русское подданство Гавайских островов, а затем отказались от расширения границ Русской Америки на континенте. В середине 1860-х годов идея о «континентальном» будущем России получила практическое выражение в продаже Аляски Соединенным Штатам.

БОЛХОВИТИНОВ Николай Николаевич, член-корреспондент АН СССР, зав. отделом истории США и Канады Института всеобщей истории АН СССР. Статья основана на материалах новой монографии автора «Русско-американские Отношения и продажа Аляски, 1834— 1867 гг.», выходящей в издательстве «Наука» в 1990 г.

[Хорнвал]

Середина 1860-х годов оказалась пиком русско-американского сближения, а продажа Аляски стала рассматриваться руководителями русского правительства в первую очередь в свете устранения очага возможных противоречий в будущем и укрепления фактического союза двух великих держав. На это прямо ссылались и вел. кн. Константин, и Рейтерн, и Стекль. 

Собственно говоря, позже отношения между США и Россией начали "холодеть" - США дружба с Россией да и с некоторыми другими странами была больше не нужна. В этой части российское руководство целей не добилось.

практическое выражение в продаже Аляски Соединенным Штатам.

Договор, надо сказать, интересный: Аляску и прилежащие к ней территории продали США, с правом выкупа Россией через определённый срок(100 лет, кажется).