Любимые стихотворения

[Lucia]

Ты начисто притворства лишена,...

Ты начисто притворства лишена,
когда молчишь со взглядом напряженным,
как лишена притворства тишина
беззвездной ночью в городе сожженном.

Он, этот город,- прошлое твое.
В нем ты почти ни разу не смеялась,
бросалась то в шитье, то в забытье,
то бунтовала, то опять смирялась.

Ты жить старалась из последних сил,
но, отвергая все живое хмуро,
Он, этот город, на тебя давил
угрюмостью своей архитектуры.

В нем изнутри был заперт каждый дом.
В нем было все недобро умудренным.
Он не скрывал свой тягостный надлом
и ненависть ко всем, кто не надломлен.

Тогда ты ночью подожгла его.
Испуганно от пламени метнулась,
и я был просто первым, на кого
ты, убегая, в темноте наткнулась,

Я обнял всю дрожавшую тебя,
и ты ко мне безропотно прижалась,
еще не понимая, не любя,
но, как зверек, благодаря за жалость,

И мы с тобой пошли... Куда пошли?
Куда глаза глядят. Но то и дело
оглядывалась ты, как там, вдали,
зловеще твое прошлое горело.

Оно сгорело до конца, дотла.
Но с той поры одно меня тиранит:
туда, где неостывшая зола,
тебя, как зачарованную, тянет.

И вроде ты со мной, и вроде нет.
На самом деле я тобою брошен.
Неся в руке голубоватый свет,
по пепелищу прошлого ты бродишь.

Что там тебе? Там пусто и темно!
О, прошлого таинственная сила!
Ты не могла его любить само,
ну а его руины - полюбила.

Могущественны пепел и зола.
Они в себе, наверно, что-то прячут.
Над тем, что так отчаянно сожгла,
по-детски поджигательница плачет.

(с)Евгений Евтушенко

[София Шавро]

                           С каждым днем мы немножко стареем...

                                   
                                    С каждым днем мы немножко стареем,
                                    Жизнь земная, как тонкая нить.                                     
                                    Все другое ценить мы умеем,
                                    Только время не можем ценить.

                                    Сколько времени кануло в вечность,
                                    Но попробуй минутку вернуть!
                                    Как опасны безделье, беспечность
                                    И пустая словесная муть.

                                    Все мы ищем земного уюта,
                                    Для домов утрамбованный грунт,
                                    Позабыв, что часы и минуты
                                    Состоят из малюток-секунд...

                                                                     Николай Водневский

[София Шавро]

       Сафо

Блаженством равен тот богам,
Кто близ тебя сидит, внимая
Твоим чарующим речам,
И видит, как в истоме тая,
Из этих уст к его устам
Летит улыбка молодая.
И каждый раз, как только я
С тобой сойдусь, от нежной встречи
Трепещет вдруг душа моя
И на устах немеют речи,
И чувство острое любви
Быстрей по жилам пробегает,
И звон в ушах... и бунт в крови...
И пот холодный проступает...
А тело, — тело все дрожит...
Цветка поблекшего бледнее
Мой истомлённый страстью вид...
Я бездыханна... и, немея,
В глазах, я чую, меркнет свет...
Гляжу, не видя... сил уж нет...
И жду в беспамятстве... и знаю —
Вот, вот умру... вот умираю.

[Дамер]

За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.

Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше как шапку в рукав
Жаркой шубы сибирских степей, -

Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.

Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.

(c)Мандельштам

[София Шавро]

Не торопи пережитого,
Утаивай его от глаз.
Для посторонних глухо слово
И утомителен рассказ.

А ежели назреет очень
И сдерживаться тяжело,
Скажи, как будто между прочим
И не с тобой произошло.

А ночью слушай — дождь лопочет
Под водосточною трубой.
И, как безумная, хохочет
И плачет память над тобой.

Давид Самойлов

[Lucia]

Капитан

Ветер рвёт паруса, корабли отгоняя от всех берегов.
Ветер гонит волну за волной и уносит корабль в океан.
Он заблудится сам в океане, ну что ж - это участь ветров.
И поют паруса и к тому же готов ко всему капитан. Капитан...

Он уверен в команде, которая с ним на одном корабле,
Капитан верит в звёздную ночь и отчаянно верит в себя.
Он доверился буйному ветру и верной попутной волне,
Он измучен мечтой - ему снится и снится Святая Земля!..

Он один в этом бешеном море, где властвует злой ураган.
В переводе на жизненный слог - это боль и утрата друзей.
Может статься, риф, скрытый волной - это будущий твой пьедестал,
Может быть, ты останешься здесь - такова уж судьба кораблей. Кораблей...

Но однажды, когда океан заалеет от ранней зари,
И когда волны лягут под киль, как бы штилем прощенья моля,
И тогда потерявших надежду ударит крик юнги: "Смотри!.."
И в скупой капитанской слезе отразится Святая Земля. Святая Земля...

(с) Ольга Тишина

Королество ветров

Я смотрю в это небо, я вижу лицо
Человека, которого кто-то любил.
Я не помню, откуда я знаю его,
Даже кто он такой, даже кем он мне был.
Я смотрю на дорогу, я вижу следы
Уходящих автобусов без номеров.
А вокруг полыхают цветами сады,
Боже, где это я? - в Королевстве Ветров.

Здесь никто не подвластен вообще никому,
Здесь почти невозможно ничто предсказать,
Разве можно накинуть на ветер хомут?
Даже если и так, что потом с него взять?!
И когда повстречается мне человек,
Измождённый познанием сотен миров,
На вопрос изумлённо распахнутых век
Я отвечу ему: "В Королевстве Ветров!"

Он исполнит мне песнь о Великой Войне,
Что ведёт сам с собою он много веков,
Он покажет мне путь сквозь него, но ко мне,
И поверит, что мне не уйти из оков!
Он возьмёт меня за руку и поведёт
По дороге из сотканных полутонов,
Он поверит в незыблемость, он не поймёт,
Что душа моя здесь - в Королевстве Ветров!

Будет пробовать он раствориться во мне,
Заставлять вместо "мой" выговаривать "наш",
И любым результатом доволен вполне
Не сумеет признаться, что это мираж.
Его утренний вихрь унесёт навсегда,
Застудив его память объятьем снегов.
Я ему не желаю ни зла, ни добра.
Просто он здесь чужой - в Королевстве Ветров.

А когда я очнусь после шумных пиров,
Я на лик этот в небе опять посмотрю.
И я вспомню, что вечно любила его,
И сейчас ещё больше, чем прежде люблю.
Моя жизнь промелькнёт, как немое кино.
И я вспомню - ведь не было раньше садов,
Тот, что с неба и я, мы когда-то давно
Сами создали здесь Королевство ветров.

(с) Ольга Тишина

[София Шавро]

                                                                 
                                                                           Это все, конечно, враки,
                                                                          Что мальчишки любят драки,
                                                                          Хулиганы, забияки,
                                                                          Непослушными растут...
                                                                          Даже взрослым строят рожи...
                                                                          Надо с ними быть построже?
                                                                          Все спускать - они, похоже,
                                                                          До инфаркта доведут?!

                                                                          Но, представьте, что мальчишки
                                                                          В драке - только понаслышке,
                                                                          Набивать не будут шишки
                                                                          Просто так и без причин!
                                                                          Не пройдут свои дороги,
                                                                          Перекаты и пороги,
                                                                          То тогда из них в итоге
                                                                          Не получится мужчин!

                                                                                                                В.Косовицкий

[Дамер]

И раскатился Божий глас:
О человечий род нелепый,
вы все умом и знаньем слепы,
И тот, кто слабый, отступал,
И кто в гордыне восставал.
Вы в разных сектах гнули выи,
Чтоб были прокляты другие
(Но кто учил вас, знать не мог,
Что думает об этом Бог).
Конец пришёл безумству света,
До вас мне больше дела нету.
А ведь так хотел глупцам помочь.
Болваны проклятые, прочь!

© Д. Свифт. Судный день

[София Шавро]

Роберт Льюис Стивенсон

ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД
                     пер. С.Маршака

Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский
Безжалостный к врагам.
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилах тесных
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой на равне.

Король глядит угрюмо
И думает: "Кругом
Цветет медовый вереск,
А меда мы не пьем."

Но вот его вассалы
Заметили двоих -
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но никто из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский
Не шевелясь в седле,
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
- Плетка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовите мед!

Сын и отец смолчали,
Стоя у края скалы.
Вереск шумел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь.

Старость боиться смерти,
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну,-
Карлик сказал королю.

Голос его воробьинный
Резко и четко звучал.
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал.

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему ни по чем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пусть его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
И я научу шотландцев
Готовить старинный мед.

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись,
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды,
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен,
Пусть со мною умрет
Моя святая тайна,
Мой вересковый мед.

[МечМастер]

Какая осень на дворе
Закатом золотятся окна
И купола церквей, как воздух в янтаре
Какая осень на дворе

Какая светлая печаль
Кладет на плечи волосы и руки
А мы идем, лишь эхо улиц гулких
Какая светлая печаль

По спящему городу молча ступая мы шли
Не полк юнкеров, а мягкий резиновый шар
И лишь сапоги, оголтело купались в пыли
Схемы казарм сменив на волю дорог

Но впервые трубач протрубил боевую тревогу
А дальше был бой, словно свадьба со смертью
И помню, лишь чмокала грязью дорога
И нас оставалось не больше трети

Какая светлая печаль
Кладет на плечи волосы и руки
А нас уж нет, лишь эхо улиц гулких
Какая светлая печаль

Господа, суждено нам погибнуть,
Застегните на верхний, кителя свои потные
Я прошу вас ровнее спины,
Смерти смотрят в глаза, а не под ноги

Господа юнкера, вам семнадцать, мне тридцать пять
Но замечу я вам, что чем дальше, тем ниже и ниже
Кто в минуту сомненья, пред быдлом попятится вспять
Тот от скуки по Родине, сдохнет в бардачном Париже

Какая осень на дворе
Закатом золотятся окна
И купола церквей, как воздух в янтаре
Какая осень на дворе

Какая женщина в окне
Кого-то ждет, а может плачет
Я не пойму никак, что это значит
Какая женщина в окне


Полк юнкеров (автора стихов не знаю, поет А.Малинин)

[МечМастер]

 К широкому небу лицом ввечеру
Положите меня, и я умру
Я радостно жил, и легко умру
И вам завещаю одно
Написать на моей плите гробовой,
Моряк из морей, вернулся домой
Охотник с гор, вернулся домой
Он там, куда шел давно...

  Выбито на могиле Роберта Льюиса Стивенсона
  автор он же.   

[Erica]

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

Марина Цветаева

[Erica]

ЛИЛИЧКА!

Вместо письма

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

Владимир Маяковский

[София Шавро]

                 Дон Аминадо

                  Старая Англия

                           
Весёлое пламя, шипенье полен.
Надёжные, крепкие рамы.
Темнея от времени, смотрят со стен
Какие-то гордые дамы.

В поблекших, тугих и тяжёлых шелках,
В улыбке лица воскового
И в этих надменных, седых париках
Есть нежность, уже обращённая в прах,
Суровая нежность былого.

Но весело, ярко пылает камин,
А чайник поёт и клокочет,
Клокочет, как будто он в доме один
И делает всё, что захочет.

А чёрный, огромный и бархатный кот,
С пленительным именем Томми,
Считает, что именно он - это тот,
Кто главным является в доме.

И думает, щурясь от блеска огня
На ярко начищенной меди:
Хотел бы я видеть, как вместо меня
Тебя бы погладила леди!..

И Томми, пожалуй, действительно прав.
Недаром же чайник имеет
Такой сумасшедший и бешенный нрав,
Что леди и думать не смеет

Своею божественно длинной рукой
Коснуться до крышки горячей...
И, явно утешенный мыслью такой,
Опять погружается Томми в покой,
Глубокий, ленивый, кошачий.

За окнами стужи, туманы, снега.
А здесь, как на старой гравюре,
Хрусталь и цветы, и оленьи рога,
И важные кресла, и блеск очага,
И лампы огонь в абажуре.

Я знаю, и это, и это пройдёт,
Развеется в мире безбрежном.
И чайник кипящий, и медленный кот...
И женщина с профилем нежным.

И в том, что считается счастьем земным,
Убавится чьим-то дыханьем,
И самая память исчезнет как дым,
И только холодным, надменным, чужим
Останется в раме блистаньем.

Но всё же, покуда мы в мире пройдём,
Свой плащ беззаботно накинув,
Пускай у нас будет наш маленький дом
И доброе пламя каминов,

Пусть глупую песенку чайник поёт
И паром клубится: встречай-ка!..
И встретит нас Томми, пленительный кот,
И наша и Томми хозяйка.

[Erica]

Ф а у с т

Мне скучно, бес.

     М е ф и с т о ф е л ь

Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.

А. Пушкин