Любимые стихотворения

[София Шавро]

Dziewczynka bez chryzantem
А может, нам с тобой в Томашув
Сбежать хоть на день, мой любимый.
Там, может, в сумерках янтарных
Всё тишь сентябрьская стынет.

В том тихом доме, белой зале,
Где всё стоит теперь чужое
Наш разговор печальный давний
Должны закончить мы с тобою.

А может, нам с тобой хоть на день
Сбежать в Томашув, мой любимый.
Там, может, в сумерках янтарных
Всё тишь сентябрьская стынет.

Из ясных глаз моих ложится
Слезою след к губам солёный.
А ты молчишь, не отвечаешь,
И виноград ты ешь зелёный.

Тот дом – покинутые залы
И до сих пор понять не в силах:
Вносили люди чью-то мебель,
Потом в раздумье уходили.

И всё же много там осталось
И тишь сентябрьская стынет.
Так может снова нам хоть на день
Сбежать в Томашув, мой любимый?

Из ясных глаз моих ложится
Слезою след к губам солёный.
А ты молчишь, не отвечаешь,
И виноград ты ешь зелёный.

Ю.Тувим

[Madina]

Е.Евтушенко

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы—как истории планет.
У каждой всё особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтерестностью своей.

У каждого—свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это всё неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Всё это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит всё равно.

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная всё, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

[София Шавро]

ОСЕННЯЯ РОЗА

Осыпал лес свои вершины,
Сад обнажил свое чело,
Дохнул сентябрь, и георгины
Дыханьем ночи обожгло.

Но в дуновении мороза
Между погибшими одна,
Лишь ты одна, царица-роза,
Благоуханна и пышна.

Назло жестоким испытаньям
И злобе гаснущего дня
Ты очертаньем и дыханьем
Весною веешь на меня.

А. Фет , 18 сентября 1886

[София Шавро]

Я шёл, и, кажется, шёл дождь,
Во всяком случае, похож
На дождь был этот перепляс,
Как я похож на всех на вас.

Итак, мы шли вдвоём с дождём,
Но кто-то нами был ведом,
И, прячась средь ночных теней,
Меня спросил он вдруг - "Ты чей?"

Гордясь свободою своей,
Я отвечал, что я ничей,
Что никого не звал, моля,
Ни в други, ни в учителя.

Я долго нёс весь этот вздор,
Но вдруг почувствовал укор,
Точней, укол дождя у губ,
И понял, что безбожно лгу,

Что, предаваясь куражу,
Я весь дождю принадлежу,
И этой ночи средь ночей,
И дню, что будет вслед за ней.

Я - свой, да все мы здесь свои;
Принадлежат весне ручьи,
А снег - навечно холодам,
Вы - мне, а я - конечно, вам.

Но он ушёл, иль замолчал,
Что входит в этот же финал,
И с той поры ни стар, ни мал
Мне тот вопрос не задавал.

Но я зато узнал ответ -
Свободы нет, свободы нет,
И быть не может, потому
Так холодно в пустом дому,

Где нарушима тишина
Лишь дребезжанием окна,
Да заклинанием ночным -
Не быть ничьим, не быть ничьим

Михаил  Трегер

[sevva]

Осип Мандельштам

Ни о чем не надо говорить,
Ничему не следует учить,
И печальна так и хороша
Темная звериная душа:

Ничему не хочет научить,
Не умеет вовсе говорить -
И плывет дельфином молодым
По седым пучинам мировым.
*********************************
Может быть, это точка безумия,
Может быть, это совесть твоя:
Узел жизни, в котором мы узнаны
И развязаны для бытия.

Так соборы кристаллов сверхжизненных
Добросовестный луч-паучок,
Распуская на ребра, их сызнова
Собирает в единый пучок.

Чистых линий пучки благодарные
Собираемы тонким лучом,
Соберутся, сойдутся когда-нибудь,
Словно гости с открытым челом.

Только здесь, на земле, а не на небе,
Как в наполненный музыкой дом, -
Только их не спугнуть, не изранить бы -
Хорошо, если мы доживем.

То, что я говорю, мне прости.
Тихо, тихо его мне прочти.

[sevva]

Саша Соколов. Между собакой и волком.


     ЗАПИСКА XII
    Философская

    Неразбериха -- неизбывный грех
    Эпох, страстей, философов досужих.
    Какой меня преследовал успех,
    Что я не разбирался в них во всех,
    Вернее, разбирался, но все хуже.

    Когда ж мне путь познанья опостыл
    И опостынул город неспокойный,
    Я сделался охотником простым,
    А уж затем заделался запойным,
    Со взором просветленным и пустым.

    Люблю декабрь, январь, февраль и март,
    Апрель и май, июнь, июль и август,
    И Деве я всегда сердечно рад,
    И Брюмерам, чей розовый наряд
    Подчас на ум приводит птицу Аргус.

    Теперь зима в саду моем стоит.
    Как пустота, забытая в сосуде.
    А тот, забытый, на столе стоит.
    А стол, забытый, во саду стоит.
    Забытом же зимы на белом блюде.

    Повой, маэстро, на печной трубе
    Рождественское что-нибудь, анданте.
    Холодная, с сосулей на губе,
    Стоит зима, как вещь в самой себе,
    Не замечая, в сущности, ни канта.

[София Шавро]

Коньяк в графине - цвета янтаря,
что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
всему, что неподвижно и статично.

Конец сезона. Столики вверх дном.
Ликуют белки, шишками насытясь.
Храпит в буфете русский агроном,
как свыкшийся с распутицею витязь.
Фонтан журчит, и где-то за окном
милуются Юрате и Каститис.

Пустые пляжи чайками живут.
На солнце сохнут пестрые кабины.
За дюнами транзисторы ревут
и кашляют курляндские камины.
Каштаны в лужах сморщенных плывут
почти как гальванические мины.

К чему вся метрополия глуха,
то в дюжине провинций переняли.
Поет апостол рачьего стиха
в своем невразумительном журнале.
И слепок первородного греха
свой образ тиражирует в канале.

Страна, эпоха - плюнь и разотри!
На волнах пляшет пограничный катер.
Когда часы показывают "три",
слышны, хоть заплыви за дебаркадер,
колокола костела. А внутри
на муки Сына смотрит Богоматерь.

И если жить той жизнью, где пути
действительно расходятся, где фланги,
бесстыдно обнажаясь до кости,
заводят разговор о бумеранге,
то в мире места лучше не найти
осенней, всеми брошенной Паланги.

Ни русских, ни евреев. Через весь
огромный пляж двухлетний археолог,
ушедший в свою собственную спесь,
бредет, зажав фаянсовый осколок.
И если сердце разорвется здесь,
то по-литовски писанный некролог

не превзойдет наклейки с коробка,
где брякают оставшиеся спички.
И солнце, наподобье колобка,
зайдет, на удивление синичке
на миг за кучевые облака
для траура, а может, по привычке.

Лишь море будет рокотать, скорбя
безлично - как бывает у артистов.
Паланга будет, кашляя, сопя,
прислушиваться к ветру, что неистов,
и молча пропускать через себя
республиканских велосипедистов.


И. Бродский,  осень 1967

[София Шавро]

Николай Гумилев

ПРОГУЛКА

Мы в аллеях светлых пролетали,
Мы летели около воды,
Золотые листья опадали
В синие и сонные пруды.

И причуды, и мечты и думы
Поверяла мне она свои,
Все, что может девушка придумать
О еще неведомой любви.

Говорила: "Да, любовь свободна,
И в любви свободен человек,
Только то лишь сердце благородно,
Что умеет полюбить навек".

Я смотрел в глаза ее большие,
И я видел милое лицо
В рамке, где деревья золотые
С водами слились в одно кольцо.

И я думал: "Нет, любовь не это!
Как пожар в лесу, любовь - в судьбе,
Потому что даже без ответа
Я отныне обречен тебе."

[София Шавро]

Не верь, не верь поэту, дева;
Его своим ты не зови —
И пуще пламенного гнева
Страшись поэтовой любви!

Его ты сердца не усвоишь
Своей младенческой душой;
Огня палящего не скроешь
Под легкой девственной фатой.

Поэт всесилен, как стихия,
Не властен лишь в себе самом;
Невольно кудри молодые
Он обожжет своим венцом.

Вотще поносит или хвалит
Его бессмысленный народ...
Он не змиею сердце жалит,
Но как пчела его сосет.

Твоей святыни не нарушит
Поэта чистая рука,
Но ненароком жизнь задушит
Иль унесет за облака.

Ф. Тютчев, Начало 1839

[sevva]

Кузнечик

Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
-Пинь,пинь,! - тарарахнул зинзивер.
О,лебедиво!
О,озари!

**************

Годы,люди и народы
Убегают навсегда,как текучая вода.
В гибком зеркале природы
Звезды - невод, рыбы - мы,
Боги - призраки у тьмы.

  Велимир Хлебников

[Breareos]

                         В враждебном и чуждом проливе.
                        Вдали от родимой земли,
                        На дне океана глубоком
                        Забытые спят корабли.

                        Там русские спят адмиралы,
                        И дремлют матросы вокруг,
                        У них вырастают кораллы
                        Меж пальцев раскинутых рук.

                        Когда засыпает природа
                        И яркая светит луна,
                        Герои погибшего флота
                        Встают, пробуждаясь от сна.

                        Они начинают беседу -
                        И, яростно сжав кулаки,
                        О тех, кто их продал и предал,
                        Всю ночь говорят моряки.

                        Они вспоминают Цусиму,
                        Напрасную храбрость свою,
                        И небо, от жизни далекое,
                        И гибель в неравном бою.

                        И в шуме морского прибоя
                        Они говорят морякам:
                        "Готовьтесь к великому бою,
                        За нас отомстите врагам!"

[София Шавро]

Мне снилось сегодня ночью,
что сбылся вчерашний сон,
но ласков и беспощаден
был утренний небосклон.

Как нежно ложились тени
вчера на исходе дня!
Казалось, душа родная
пришла навестить меня.

Пришла из иного мира
и долго была в пути,
но с ней аромат надежды
успел до меня дойти.

И шла она, будто знала,
что путь одинокий крут
и дни мои - словно слезы,
которые все бегут.

Хуан Рамон Химен

[Madina]

Андрей Грин

Когда уходит человек
Темно на свете.
Не важно падает ли снег,
Иль стонет ветер.
Уходит прочь, нельзя помочь –
Спасите люди!
И никогда, счастливой, ночь
Уже не будет.
Лучи скрестились, как мечи
И тьма повисла.
Уходит человек!...молчи,
Кричать нет смысла.

[София Шавро]

Хуан Рамон Химен

Женщина рядом с тобой...
Музыку, пламя, цветок -
все обнимает покой.
Если с тобой ее нет,
сходят с ума без нее
музыка, пламя и свет.

Перевод М. Самаева

[Madina]

Эдгар Алан По

Долина тревоги

Тихий край когда-то был,
Где давно никто не жил, -
Все пропали на войне;
Только звезды в вышине
Зажигались в поздний час,
И дозор их нежных глаз
Охранял с лазурных круч
Там цветы; и солнца луч
В душных травах целый день
Нежил  сладостную лень.
Но теперь исчез и след
Безмятежных тех примет -
В том краю покоя нет! -
Один лишь воздух, недвижим,
Словно во сне, застыл над ним.
Нет, то не ветер, пролетев,
Тревожит голоса дерев,
Шумящих, как студеный вал,
Вокруг пустынных скал!
Нет, и не ветер то влечет
Шуршащих облаков полет,
Неутомимый, непрестанный!..
А степь фиалками полна,
И плачет лилия одна
Там над могилой безымянной!
И плачет вечно, с лепестка
Роняя капель жемчуга.
И жжет слеза, на стебли трав
Росой бессмертною упав.

Перевод Г. Кружкова