Любимые стихотворения

[Keeper]

  Камень

Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень;
Не думай, то не светляки!

Давно угрюмые друиды,
Сибиллы хмурых королей,
Отмстить какие-то обиды
Его призвали из морей.

Он вышел черный, вышел страшный
И вот лежит на берегу,
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.

Летит пустынными полями,
За куст приляжет, подождет,
Сверкнет огнистыми щелями
И снова бросится вперед.

И редко кто бы мог увидеть
Его ночной и тайный путь,
Но берегись его обидеть,
Случайно как-нибудь толкнуть.

Он скроет жгучую обиду,
Глухое бешенство угроз.
Он промолчит и будет с виду
Недвижен, как простой утес.

Но где бы ты ни скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть,
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.

И ты застонешь в изумленьи,
Завидя блеск его огней,
Заслыша шум его паденья
И жалкий треск твоих костей.

Горячей кровью пьяный, сытый,
Лишь утром он оставит дом,
И будет страшен труп забытый,
Как пес, раздавленный быком.

И, миновав поля и нивы,
Вернется к берегу он вновь,
Чтоб смыли верные приливы
С него запекшуюся кровь.

Н. Гумилёв

[София Шавро]

Красный фонарик стоит на снегу.
Что-то я вспомнить его не могу.

Может быть, это листок-сирота,
Может быть, это обрывок бинта,

Может быть, это на снежную ширь
Вышел кружить красногрудый снегирь,

Может быть, это морочит меня
Дымный закат окаянного дня.

А. Тарковский       1973

[sevva]

Саша Соколов. Между собакой и волком
     
ЗАПИСКА V

     Октябрь

     Неужели октябрь? Такая теплынь.
     Ведь когда бы не мышь листопада,
     Можно было бы просто забыть обо всем
     И часами глядеть в никудали.

     И нюхать полынь.

     Но приходится действовать, надобно жить,
     О наличьи лучины заботиться,
     И приходится ичиги беличьи шить,
     Запасаться грибом и охотиться.

     Потому что зима неизбежна.

     Небрежно белея лицом,
     Вот он я, мне бы только удода наслушаться.
     Потрещи, покукуй, потатуйка моя,
     Берендейка, пустошка, пустышечка.

     Непонятно, куда и зачем
     Некто с бубном бредет перелесками;
     Бурусклень, бересклет,бересдрень,
     Бересква, бредовник, будьдерево.

     Козьих ножек свеченьем,
     Фрагментами бранных фраз,
     Частью речи, известной под именем кашель,
     И уключин кряхтеньем,
     Похожим на кряквы зов,
     Приближается шобла волшебных стрелков.

     Начинается.

[Keeper]

В младенческие годы,
Гонимый озорством,
Покинул храбрый Зигфрид
Родной отцовский дом.

В горах, в лесах дремучих
Немало он блуждал.
Вдруг кузницу большую
В лесу он увидал.

Жил здесь Мимер с ватагой
Веселых кузнецов.
Забрала и кольчуги
Ковал он для бойцов,

Ковал мечи и латы...
Со всех концов земли
Заказчики съезжались –
Князья и короли.

И вот приходит отрок:
«Хозяин, научи
Ковать стальные латы
И острые мечи».

Но вскоре подмастерье
Явил свой буйный нрав.
Нахмурился хозяин,
Терпенье потеряв.

Однажды подмастерье
В день душный, грозовой
Взметнул над наковальней
Тяжелый молот свой.

И тут же наковальня
Разбилась пополам.
Работники, хозяин –
Все жмутся по углам.

Тревога охватила
Веселых кузнецов:
«Он так нас всех, пожалуй,
Убьет в конце концов...»

...В те дни в лесной пещере
Жестокий жил дракон.
Навел великий ужас
На всю округу он.

И вот Мимер затеял
Удар исподтишка:
В лесную глушь к дракону
Он шлет ученика.

И мальчик без оружья
Пошел, не устрашась,
На собственную силу
И волю положась...

Осатанев от злобы,
Дракон рванулся в бой.
Но вырвал юный Зигфрид
Дуб из земли сырой

И, как мечом, тем дубом
Чудовище убил.
Затем в лесу зеленом
Костер он разложил.

Драконьей черной кровью
Он весь себя обтер,
И стала грудь героя
Тверда, как сталь, с тех пор.

А голову дракона
Он положил в мешок
И в кузницу вернулся
Через короткий срок.

Негаданно-нежданно
Назад вернулся он.
Героя не осилил
Чудовищный дракон.

В испуге вся орава,
Хозяин сам не свой:
Стоит пред ними Зигфрид,
Здоровый и живой.

Мимер, дрожа, воскликнул:
«За труд благодарю!
Тебе я меч свой лучший
И деньги подарю!»

Но голову дракона
Герой тогда извлек
И сшиб льстеца Мимера
Одним ударом с ног.

Взял меч звенящий в руки
И на лихом коне
Под грозный грохот бури
Помчался по стране.

Людвиг Тик. Юность Зигфрида

[София Шавро]

Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И всё твое —
От неизбежного.

От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.

Осип Мандельштам

[София Шавро]

Мне больше ничего не надо!
Грусть жизни овладела мной.
Я озирал тропинки сада
За дождевою пеленой.

И думал я о том, как слабы
Рождающиеся на свет.
И как поют с просонья бабы,
Качая маленьких чуть свет.

Как грустен первый шаг младенца
И первый выход за порог.
Как он за смутной гранью детства
По-юношески одинок.

Как грустно отреченье друга,
Когда-то бывшего с тобой,
А после сбившегося с круга
И ублаженного судьбой.

Как грустны признаки старенья,
Замеченные у отца...
Как грустен каждый день творенья.
И этой грусти нет конца!

Я пел, я плакал, я томился,
То угасал, то пламенел.
Я б даже Богу помолился,
Когда бы веровать умел.

Я был при чем-то изначальном,
И, кровно спаянный с людьми,
Томился счастьем и печалью
Рожденья, смерти и любви.

Давид Самойлов, 1957

[sevva]

Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения Осипа Мандельштама.

Пусти меня, отдай меня, Воронеж:
Уронишь ты меня иль проворонишь,
Ты выронишь меня или вернешь,-
Воронеж - блажь, Воронеж - ворон, нож.

апрель 1935 г.

[София Шавро]

Осип Мандельштам

SILENTIUM

Она еще не родилась,
Она и музыка и слово,
И потому всего живого
Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди,
Но, как безумный, светел день,
И пены бледная сирень
В черно-лазоревом сосуде.

Да обретут мои уста
Первоначальную немоту,
Как кристаллическую ноту,
Что от рождения чиста!

Останься пеной, Афродита,
И слово в музыку вернись,
И сердце сердца устыдись,
С первоосновой жизни слито!

[Madina]

Н.Гумилев

Ангел лёг у края небосклона.
Наклонившись, удивлялся безднам.
Новый мир был синим и беззвёздным.
Ад молчал, не слышалось ни стона.

Алой крови робкое биение,
Хрупких рук испуг и содроганье.
Миру снов досталось в обладанье
Ангела святое отраженье.

Тесно в мире! Пусть живет, мечтая
О любви, о грусти и о тени,
В сумраке предвечном открывая
Азбуку своих же откровений.

(акростих)

[София Шавро]

Осип Мандельштам

      РАКОВИНА

Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин,
Я выброшен на берег твой.

Ты равнодушно волны пенишь
И несговорчиво поешь,
Но ты полюбишь, ты оценишь
Ненужной раковины ложь.

Ты на песок с ней рядом ляжешь,
Оденешь ризою своей,
Ты неразрывно с нею свяжешь
Огромный колокол зыбей,

И хрупкой раковины стены,
Как нежилого сердца дом,
Наполнишь шепотами пены,
Туманом, ветром и дождем...

[София Шавро]

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь,

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

А. Фет,1847

[Сарен Седай]

Ты проходишь на Запад Солнца,
Ты увидишь вечерний свет,
Ты проходишь на Запад Солнца,
И метель заметает след.

Мимо окон моих - бесстрастный -
Ты пройдёшь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души.

Я на душу твою - не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку, бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя.

И по имени не окликну,
И руками не потянусь.
Восковому святому лику
Только издали поклонюсь.

И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твоё святое,
Поцелую вечерний снег. -

Там, где поступью величавой
Ты прошёл в гробовой тиши,
Свете тихий - святыя славы -
Вседержитель моей души.

Марина Цветаева Цикл "К Блоку" 2 мая 1916

[София Шавро]

Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги - та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит.

Эта женщина в окне в платье розового цвета
утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,
потому что перед ней две дороги - та и эта,
та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.

Хоть разбейся, хоть умри - не найти верней ответа,
и куда бы наши страсти нас с тобой не завели,
неизменно впереди две дороги - та и эта,
без которых невозможно, как без неба и земли.

Булат Окуджава

[valois]

Спасибо за предыдущее стихотворение. В ответ мне вспомнилась песенка из "Капитана Фракасса".

Жаркий огонь полыхает в камине.
Тень моя, тень на холодной стене.
Жизнь моя связана с вами отныне...
Дождик осенний, поплачь обо мне.

Сколько бы я ни бродила по свету,
Тень моя, тень на холодной стене.
Нету без вас мне спокойствия, нету...
Дождик осенний, поплачь обо мне.

Все мы в руках у молвы и фортуны.
Тень моя, тень на холодной стене.
Лютни уж нет, но звучат ее струны...
Дождик осенний, поплачь обо мне.

Жизнь драгоценна, да выжить непросто!
Тень моя, тень на холодной стене.
Короток путь от весны до погоста...
Дождик осенний, поплачь обо мне.

Булат Окуджава

[София Шавро]

Сегодня ты придешь ко мне,
Сегодня я пойму,
Зачем так странно при луне
Остаться одному.

Ты остановишься, бледна,
И тихо сбросишь плащ.
Не так ли полная луна
Встает из темных чащ?

И, околдованный луной,
Окованный тобой,
Я буду счастлив тишиной,
И мраком, и судьбой.

Так зверь безрадостных лесов,
Почуявший весну,
Внимает шороху часов
И смотрит на луну,

И тихо крадется в овраг
Будить ночные сны,
И согласует легкий шаг
С движением луны.

Как он, и я хочу молчать,
Тоскуя и любя,
С тревогой древнею встречать
Мою луну, тебя.

Проходит миг, ты не со мной,
И снова день и мрак,
Но, обожженная луной,
Душа хранит твой знак.

Соединяющий тела
Их разлучает вновь,
Но, как луна, всегда светла
Полночная любовь.

Николай Гумилев