Небольшие отрывки из любимых произведений

[kpods]

Р.Асприн "Еще один великолепный миф"
Он также надел сапоги Гаркина, удивительно хорошо подошедшие ему. На это я стал было робко возражать, пока он не указал, что Гаркину они больше не нужны, а нам пригодятся. Прагматизм, так он это назвал. Ситуационная этика. Он сказал, что она окажется весьма полезной, если я всерьез собираюсь стать магом.
*******
Р. Асприн "Мифотолкования"

— Ну, Ааз, — сказал наконец я, — есть у тебя теперь какой-нибудь здравый совет по поводу нашего положения?

— Конечно, — не замедлил с ответом он.

— Какой? — спросил я.

— Теперь, когда мы выяснили все до конца, — серьезно проговорил он, — ты теперь можешь ударяться в панику.
***********************
Г.Л.Олди "Аз воздам"

...А за спиной ее древний бук скрипит. Тихим словом деда Ладислава:

– Счастья дочке хотели? Вот оно, счастье. Хоть прочь теперь гони – не уйдет. Три раза пожелали, трижды судьбу на кривой объехали, трижды случай под себя кинули и людям показали – они местами и поменялись. Был случай, стала судьба. Такое уж у нас место: Яблонец...

– Слепой ты, Вацлав. Очи тебе зависть выжгла.

Редко говорила Ганалка Сторица. Особенно на людях. Видать, треснула душа пополам.

– Скажи-ка, Вацек: ты меня сильно любишь? Молчи, дурень!.. Мне не отвечай. Сердце женское, слабое, еще обижусь, а тебе после худо будет. Себе отвечай. О чем мыслил, когда плетень мне чинил, крышу? Бабу-соседку порадовать хотел – или родной семье добра желал? Мытарю, небось, тоже хабар суешь. И польза в том есть: лучше хабар дать, чем подать сполна платить. Только сильно ли гада-мытаря любишь, Вацек? Небось, будь твоя воля, поленом бы прибил, ненасытного. Молчишь, бедняга? Верно молчишь. Значит, дошло наконец...

Крупный, белый волкодав вдруг завыл, будто по покойнику.

– В ненависти, как в любви жить, это уметь надо. Не всякому дадено, – подвела итог Сторица. И прочь пошла, не оглядываясь. Домой, должно быть. Потому что никто не видел, чтоб молчунья Ганалка плакала, а значит, чего ей от народа скрывать?

[София Шавро]

                    И. КАНТ.
Вопрос о том, стареет ли Земля с физической точки зрения .
                      1754г.
Слушая жалобы пожилых людей, мы узнаем, что природа заметно стареет и что слышен звук шагов, которыми она приближается к своему упадку. Климат, уверяют эти люди , теперь уже не тот, что прежде. Силы природы истощены, ее красота и правильность убывают. Люди теперь и не так крепки и не достигают такого возраста, как раньше. И этот упадок замечается будто бы не только в естественном устройстве Земли, он простирается и на нравственное состояние людей. Старые добродетели отжили свой век, и их место заняли новые пороки. Ложь и обман сменили прежнюю честность. Это ошибочное мнение, не заслуживающее даже опровержения, представляет собой плод не столько заблуждения, сколько себялюбия. Честные старики, которые настолько тщеславны, что вообразили себе, будто небо постаралось породить их во времена наивысшего благоденствия, не хотят согласиться с тем, что и после их смерти в мире все может обстоять так же прекрасно, как и до их рождения. Они охотно убеждают себя в том, что природа стареет вместе с ними, дабы не жалко было расставаться с миром, который и сам уже близок к своей гибели.

[Alisa]

Клайв Стейплз Льюис. Письма баламута
Я  по  чистой небрежности сказал, что Враг любит людей. Разумеется, это невозможно, ведь они совершенно отличны от Него. То, что хорошо для них, для Него нехорошо. Все эти разговоры о любви, должно  быть,  прикрывают  что-то иное.  Неспроста же Он создал их и столько с ними возится. Иногда, случайно, скажешь, что Он любит их этой невозможной любовью, потому что нам  никак не понять,  в чем здесь загадка. Что Он собирается делать с ними? Неразрешимая проблема!
Думаю, я вправе сказать тебе, что именно по этой причине отец  наш поссорился  с Врагом. Когда впервые поставили вопрос о сотворении человека и Враг  открыл,  что  предвидит  некое  происшествие  с  Крестом,  отец   наш, естественно,  стал  добиваться разъяснений. Враг не дал ему никакого ответа,
кроме этой невероятной истории, которую Он с тех пор и распространяет. Естественно, отец наш ей не поверил. Он умолял  Врага выложить  карты  на  стол,  просил  его  и молил, но Враг ответил: "От всего
сердца Я желал бы, чтобы ты узнал". Мне  кажется,  именно  тогда  отец  наш возмутился незаслуженным недоверием, и это побудило его удалиться так далеко и  так  внезапно,  что  возникла версия о его изгнании с Небес. С тех пор мы начали понимать,  почему  наш  Враг  развел  такую таинственность.  На  ней зиждется  Его  власть. Его приверженцы часто сознавались в том, что, если бы
мы смогли понять Его любовь, война закончилась  бы  и  мы  бы  вернулись  на Небеса.  Перед нами великая задача. Мы знаем, что Он не может действовать по любви, никто этого не  может,  ибо  это  бессмысленно.  Если  бы  мы  только обнаружили,  чего  Он  хочет!  Мы  проверяли гипотезу за гипотезой и все еще ничего не добились. Однако мы не должны терять надежды. Все сложнее теоремы,
все полнее сведения, все выше награды исследователям и больше их успехи, все страшнее наказания для тех, кто терпит неудачу. Если действовать так до скончания века, быстрее и быстрее, неудачи быть не может.

[Дамер]

Желязны "Князь света"
-Писание гласит, что жизнь - это претерпевание. Да, это так, говорят мудрецы, ибо человек, чтобы достичь просветления, должен преизбыть круг своей Кармы. Поэтому-то, говорят мудрецы, какая выгода человеку бороться внутри грезы против того, что есть его жребий, путь, которому он должен следовать, чтобы достичь освобождения? В свете вечных ценностей, говорят мудрецы, страдание - как бы ничто; в терминах сансары, говорят мудрецы, оно ведет к добру. Какие же оправдания есть тогда у человека, чтобы бороться против тех, кто могуществен ко злу?-  Он на мгновение замолк, приподнял голову. - Сегодня ночью среди вас прошел Владыка Иллюзий - Мара, могущественный среди сновидцев, могущественный ко злу. И натолкнулся он на другого, на того, кто умеет работать с плотью снов на иной лад. Он встретил Дхарму, способного извергнуть сновидца из его сна. Они боролись, и Великого Мары больше нет. Почему боролись они, бог смерти с иллюзионистом? Вы скажете, неисповедимы пути их, неисповедимы пути господни. Это не ответ.
Ответ, оправдание - одно и то же и для людей, и для богов. Добро или зло, говорят мудрецы, какая разница, ведь оба они принадлежат сансаре. Согласитесь, но учтите и то, о чем мудрецы не говорят. Оправдание это - "красота", то есть слово, - но загляните под это слово и узрите Путь Безымянного. А каков путь Безымянного? Это Путь Грезы. А почему Безымянное грезит? Неведомо это никому, кто пребывает в сансаре. Так что лучше спросите, о чем же грезит Безымянное?
Безымянное, частью коего все мы являемся, грезит о форме, провидит форму. А каково же высшее свойство, коим форма способна обладать, высший ее атрибут? Это красота. И Безымянное, стало быть, художник. И проблема тем самым не в добре или зле, но в эстетике. Бороться против тех, кто могущественны среди сновидцев и могущественны ко злу, то есть против уродства, - это не бороться за то, что, как учили нас мудрецы, лишено смысла на языке сансары или нирваны, это, скорее, бороться за симметрическое сновидение грезы на языке ритма и пункта, равновесия и контраста, каковые наполняют ее красотой. Об этом мудрецы ничего не говорят. Истина эта столь проста, что они, должно быть, проглядели ее. Вот почему обязывает меня эстетика данного момента обратить на это ваше внимание. Только волей Безымянного и порождается борьба против сновидцев, грезящих об уродливом, будь то боги или люди. Эта борьба также чревата страданием, и, следовательно, бремя Кармы будет ею облегчено, так же, как и претерпеванием уродства, но это страдание продуктивно в высшем смысле - в свете вечных ценностей, о которых так часто говорят мудрецы.

[sevva]

Владимир Орлов. Альтист Данилов
– Человек, как, впрочем, и обитатели иных планет, – существо чрезвычайно живучее. И терпеливое. Какие только изменения среды он не выдерживает! Правда, изменениям этим он чаще всего обязан себе. Поболеет, поболеет от радиаций и химии, а потом они будут для него как кислород. А вот какой-нибудь древний и простенький насморк свалит его с ног. Станет очень умный, а на осмеянном и забытом черном коте и поймается. И еще. Чем цивилизация становится образованнее и взрослее – или это ей так кажется, – тем острее становится у нее интерес к собственному босоногому детству. На детские сказки и вовсе мода вспухает. И ностальгия объявится и по русалкам, и по ведьмам. Как будто бы и с чувством превосходства над ними, с иронией, без страха, но все-таки... Тут и семьдесят семь кусочков яйца вкрутую будут хороши. Имеем уже уроки. Пришлось вот устанавливать новую аппаратуру на станциях спиритических ответов. Там, на Земле, все больше и больше любознательных личностей пускают блюдечки по столу, вызывая духов. А у нас не стало хватать мощностей, чтобы двигать всю эту посуду. Мы отстали. Оттого теперь и не экономим на русалках.
– Наверное, и русалки нынче не те?
– Не те, не те, – кивнул Новый Маргарит.
– Я видел... – начал Данилов, чуть было не спросил насчет париков, но сдержался. И тут он задал Новому Маргариту такой вопрос, какой задавать ему было нельзя: – Усилия велики, старания ощутимы, а толк-то есть от них? Не только нынче. А вообще. Всегда.
– Ну, Данилов! – развел руками Новый Маргарит. И было бы логично, если бы он выгнал Данилова из голубой сферы. Однако Новый Маргарит замолчал.
– Что же, – сказал Новый Маргарит серьезно, – мы вели один разговор. А теперь пойдет другой... Ладно... Есть ли от наших усилий толк? Скажем, на Земле? Да? Ну так вот я тебе скажу. Толку от наших усилий мало. Конечно, есть дела, и существенные, но... Ход земной цивилизации не мы движем и не мы тормозим.
– А кто же? – спросил Данилов. И себе же удивился: «О чем спрашивает? Будто не знает!»
– Сами земляне, – сказал Новый Маргарит. – И тебе это хорошо известно.

[grant]

 Джозеф Хеллер Уловка-22
"Уловка двадцать два" гласит: "Всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинно сумасшедшим".
Да, это была настоящая ловушка. "Уловка двадцать два" разъясняла, что забота о себе самом перед лицом прямой и непосредственной опасности является проявлением здравого смысла. Орр был сумасшедшим, и его можно было освободить от полетов. Единственное, что он должен был для этого сделать, - попросить. Но как только он попросит, его тут же перестанут считать сумасшедшим и заставят снова летать на задания. Орр сумасшедший, раз он продолжает летать. Он был бы нормальным, если бы захотел перестать летать; но если он нормален, он обязан летать. Если он летает, значит, он сумасшедший и, следовательно, летать не должен; но если он не хочет летать, - значит, он здоров и летать обязан. Кристальная ясность этого положения произвела на Йоссариана такое глубокое впечатление, что он многозначительно присвистнул.

[grant]

Уильям Питер Блэтти
Изгоняющий дьявола (Экзорцист)
– Сейчас я говорю с тем, кто находится внутри Реганы, – уверенно начал психиатр. – Если ты здесь, то ты тоже загипнотизирован и должен отвечать на все мои вопросы.
На секунду он замер, чтобы дать возможность словам дойти до ее сознания. Потом повторил еще раз:
– Если ты здесь, то ты тоже загипнотизирован и должен отвечать на все мои вопросы. Теперь отвечай: ты здесь? Молчание. И тут произошло что-то невероятное: дыхание Реганы вдруг стало смрадным. Его можно было почувствовать на расстоянии нескольких шагов. Блик от диска застыл на лице девочки.
Крис в ужасе затаила дыхание. Черты девочкиного лица исказились, превращаясь в отвратительную маску: губы растянулись в разные стороны, распухший язык вывалился изо рта. – Боже мой! – выдохнула Крис.
– Ты и есть существо, живущее в Регане? – продолжал выспрашивать психиатр.
Девочка кивнула.
– Кто ты?
– Откъиньая, – пробасила она грудным голосом.
– Это твое имя?
Регана кивнула. – Ты человек? Она прорычала: – Ад!
– Это твой ответ?
– Ад!
– Если это «да», то кивни головой.
Она кивнула.
– Ты говоришь на иностранном языке?
– Ад.
– Откуда ты? Кто тебя прислал?
– Гоб.
– Ты из пустыни Гоби?
– Агобтаайтэнь, – возразила Регана.
Психиатр на секунду задумался, а потом решил сделать еще одну попытку:
– Когда я буду задавать тебе вопросы, отвечай движением головы: кивок, если «да», и покачивание в стороны, если «нет». Ты понимаешь меня?
Регана кивнула.
– Твои ответы имеют смысл? – спросил он.
– Д а.
– Тебя Регана знала раньше?
– Н е т.
– Ты ее собственное изобретение?
– Н е т.
– Ты существуешь на самом деле?
– Д а.
– Как часть Реганы?
– Н ет.
– Ты ее любишь?
– Н е т.
– Не любишь?
– Д а.
– Ты ее ненавидишь?
– Д а.
– За какой-то ее проступок?
– Д а.
– Ты винишь ее за развод родителей?
– Н е т.
– Это имеет отношение к ее родителям?
– Н е т.
– К ее друзьям?
– Н е т.
– Но ты ненавидишь ее?
– Д а.
– Ты наказываешь ее?
– Д а.
– Ты хочешь причинить ей боль?
– Д а.
– Убить ее?
– Д а.
– Если она умрет, ты тоже умрешь?
– Н е т.
Этот ответ обеспокоил психиатра, и он в раздумье опустил глаза. Врач поудобнее устроился на кровати, и пружины противно заскрипели. В тишине слышалось только тяжелое дыхание Реганы, от которого за версту несло зловонием.
Психиатр снова глянул на искаженное злобой лицо. Он лихорадочно пытался что-нибудь придумать.
– Может ли девочка сделать так, чтоб ты из нее вышел?
– Д а.
– Ты можешь мне сказать, что для этого надо сделать?
– Д а.
– Ты мне скажешь?
– Н е т.
– Но...
Вдруг он вскочил с кровати, задохнувшись от нечеловеческой боли. Психиатр с ужасом почувствовал, как Регана стальной хваткой вцепилась в него. Выпучив глаза, он попытался высвободиться из этих страшных когтей, но безуспешно.

[sevva]

   Навеяно чтением спойлеров о Перрине в БП

Два волка
Как-то раз старый индеец сказал своему внуку:
- В каждом человеке борются два волка. Один волк представляет все зло, какое есть в человеке: зависть, ревность, эгоизм, амбиции, ложь. Другой представляет добро: любовь, надежду, уважение к другим, доброту, верность, мудрость.
Маленький индеец задумался и спросил:
- А какой побеждает?
Старик едва заметно улыбнулся и ответил:
- Тот, которого ты кормишь.

"Притчи о главном"

[котька]

Макс Фрай "Книга одиночеств"
"Девочки, впрочем, все хорошие – в отличие от теток.
Тетка, ясное дело, не возрастная категория. Тетки бывают и в двенадцать лет.
В двенадцать может быть даже чаще, чем, скажем, в семнадцать, потому что к семнадцати многие влюбляются и снова впадают в младенческое состояние. Но это отдельно как-то нужно исследовать.
В четвертом классе меня посадили за одну парту с девочкой Олей. Худшей тетки не было, наверное, в моей жизни. В то же время, классная руководительница Сабина Алексеевна, несмотря на свои пятьдесят с лишним, была вполне себе девочка. Вредная такая, сплетница и тиранка, зато совершенно не тетка. За то и была любима всеми поголовно. Ей почти все прощали, даже мы, дети. Потому что учительницу He-Тетку еще поискать.
Тетки они ведь чем от прочих девочек отличаются? .. Ну да, самое трудное – это объяснять словами очевидные вещи. Которые нутром чуются, с первого взгляда. Как, скажем, запах. Ну, можно сказать, что тетки твердо знают, что такое хорошо, и что такое плохо. Они знают как надо. И как не надо, они тоже знают. Сомнение тетке неведомо.
Причем для того, чтобы предугадать теткину систему Ценностей, нужно учить не психологию, а биологию. Или зоологию даже. Тетка – она ведь всегда на страже интересов биологического вида.
И, да, тетка несет жемчужину своего знания миру. Обычно очень активно несет. Так что уши закладывает. И, конечно, тошнит. По крайней мере, выродков, вроде меня.
Но все это, кажется, не самое главное про тетку.
Самое главное, наверное, вот в чем: пока я вижу перед собой тетку, я не могу верить в бессмертие души. Какое уж тут бессмертие.
Я, собственно, почему все это пишу. Я очень люблю девочек (и, в частности, шестидесятилетнюю девочку Доротею). Лучше их нет на земле существ. И мне почти всегда за них страшно. Есть какая-то таинственная лужа, попив из которой, девочка становится теткой. Процесс не то чтобы необратимый, но шансов не очень много.
Будьте бдительны, да."

[Лиане Седай]

Виктор Пелевин "Empire V"

«Потребность в научном коммунизме появляется тогда, когда пропадает вера в то, что коммунизм можно построить, а потребность в гламуре возникает, когда исчезает естественная сексуальная привлекательность»

Впрочем, после знакомства с линейками

«подиумное мясо 05–07» и

«шахидки Вельзевула ultimate»(какой-то вампир-женоненавистник обозвал так девушек-моделей) эта мысль подверглась важному уточнению:

«Все не так просто. Что такое естественная сексуальная привлекательность? Когда с близкого расстояния рассматриваешь девушку, которая считается эталоном красоты, видны поры на ее коже, волоски, трещины. В сущности, это просто глупое молодое животное, натертое французским кремом. Ощущение красоты и безобразия рождается, когда отдаляешься от рассматриваемого объекта, и черты лица редуцируются до схематической картинки, которая сравнивается с хранящимися в сознании мультипликационными шаблонами. Откуда берутся эти шаблоны, непонятно – но есть подозрение, что сегодня их поставляет уже не инстинкт размножения, направляемый генетическим кодом, а индустрия гламура. В автоматике такое принудительное управление называется ,,override". Итак, гламур так же неисчерпаем, как и дискурс».

[grant]

Кларк Эштон Смит
Затерянные миры. Аверуан
КОЛОСС ИЗ ИЛУРНИ
Однажды могильщики, придя на кладбище, расположенное за городской стеной, обнаружили, что не менее шести свежих могил разрыты, а тела, находившиеся в них, исчезли. После внимательного осмотра стало очевидно, что это сделали не грабители. Гробы выглядели так, как будто какая-то чудовищная сила разбила их изнутри, разрытая земля бугрилась, словно мертвые, воскреснув, сами проложили себе дорогу наверх.
Трупы исчезли бесследно, не удалось обнаружить ни одного очевидца, знавшего что-либо об их судьбе. В те времена казалось очевидным лишь одно объяснение: демоны проникли в могилы и, вселившись в мертвые тела, заставили их подняться.
К смятению всего Аверуана, за первым исчезновением последовало еще много подобных. Казалось, какое-то необоримое заклятие поднимает мертвецов из могил. В течение двух следующих недель кладбища Вийона и окрестных сел потеряли немалую часть своих обитателей. Из мраморных некрополей, из гробов, заколоченных медными гвоздями, из неосвященных рвов, где покоились жертвы чумы, продолжался зловещий исход.
Но, что было еще ужаснее, – непогребенные тела вскакивали с похоронных дрог и, не обращая внимания на перепуганных зрителей, огромными скачками убегали в неведомом направлении.
И каждый раз пропавшие тела принадлежали молодым крепким мужчинам, которые были убиты или стали жертвой несчастного случая, а не изнурительной болезни. Некоторые были преступниками, расплачивавшимися за свои гнусные деяния, другие – солдатами или стражниками, погибшими при исполнении своих обязанностей. Было среди них и множество рыцарей, погибших в поединках, а также жертв разбойничьих шаек, наводнявших в то время Аверуан. Это были монахи, торговцы, дворяне, крестьяне, но ни один из них еще не миновал пору своего расцвета. Старые и немощные, казалось, не привлекали внимания странных демонов.
Самые суеверные сочли происходящее предзнаменованием скорого конца света Смятение стократ усилилось, когда стало ясно, что святая вода и экзорцизм оказались бессильны. Церковь признала свое бессилие, а светские власти не могли ничего сделать, чтобы остановить этот кошмар.
Из– за охватившего всех ужаса никто и не пытался искать пропавшие трупы, лишь запоздалые путники рассказывали о встреченных ими покойниках, шагающих по дорогам Аверуана. Они казались глухими, немыми и полностью лишенными чувств, но неутомимо и неуклонно стремились к какой-то далекой цели.
Все они направлялись на восток, но только когда исчезло уже несколько сотен мертвых, появились первые предположения относительно того, куда они направляются.
Этим местом оказался разрушенный замок Илурни, возвышавшийся на далеком скалистом плато. Илурни, огромная крепость, возведенная когда-то воинственными баронами, имела столь зловещую славу, что даже пастухи и охотники обычно обходили его стороной. Говорили, что призраки его прежних владельцев бродят по разрушенным залам, а его жестокие хозяйки превратились в вампиров.

[Madina]

Александр Лоскутков.
Высшая ценность.


Я стою на крыше дома и безмолвно смотрю вдаль. Говорить больше не о чем. Слова уже ничего не значат. Они мертвы. Я стою на крыше и смотрю на расстилающийся подо мной город.

Бесконечные ряды крыш. Запутанные лабиринты улиц и улочек. Миллионы огней, отражающихся в водах застывшего в ожидании океана.

Океан останется неизменным. Волна готовой сорваться с поводка силы не затронет его. Пылающий Свет небес не коснется его никогда. Обещание, данное тысячелетия назад, хранит его мрачные глубины. Океан будет жить вечно. У человечества такой гарантии нет.

У него есть только надежда...

Облокотившись на хлипкие металлические перильца, я смотрю вниз с крыши дома. До земли метров двести примерно пять или шесть десятков этажей. Точнее, не знаю. Не считал. Дышащая холодным воздухом пропасть жадно пялится на меня, ожидая положенной ей жертвы. Но я не боюсь.

Я ничего больше уже не боюсь... Почти ничего.

Со мной Свет... А за спиной — Тьма.

[София Шавро]

Франсуаза Саган

Сигнал к капитуляции

Случается порой, что человек совершенно счастлив один, сам по себе. Воспоминания о таких минутах скорее любых других спасают в трудный момент от отчаяния. Вы знаете, что способны быть счастливым в одиночестве и без всяких видимых причин. Вы знаете, что это возможно. И если человек несчастен из-за другого, безнадежно, почти органически зависим от него, такие воспоминания возвращают уверенность. Счастье представляется чем-то круглым, гладким, совершенным, навеки свободным, доступным – пусть оно далеко, но достижимо. И это лучше помогает удержаться на плаву, чем память о счастье, разделенном когда-то с кем-то еще. Та любовь ушла и кажется теперь ошибкой, а связанные с нею счастливые воспоминания – обманными.

[Touraque]

Жестокий век
Исай Калашников

-  Эх, ты...
   Это  был  не  укор,  не  упрек,  а  что-то  совсем  другое.   Тэмуджину
показалось, что его ударили ребром ладони  по  горлу,  остановив  дыхание.
Подошел к коновязи, сел на чью-то лошадь и помчался в степь. Открытым ртом
ловил ветер. За ним поскакали нукеры.  Обернулся,  яростным  взмахом  руки
заставил вернуться.
   Он поднялся на сопку, слез с коня, распустил пояс и снял шапку.  Вечное
синее небо, помоги мне, вразуми меня...
   Два журавля летели высоко над землей,  тоскливо  курлыкая.  Молитва  не
складывалась. В ушах неотвязно звучало: <Эх, ты...> Ни убийство Сача-беки,
ни покорность Тайчу не ударила с такой силой  по  его  душе.  <Эх,  ты...>
недалекого  увальня  Бури-Бухэ  вдруг  заставило    его    усомниться    в
справедливости содеянного. Но незримая черта осталась позади. Он уже не  в
силах  возвратиться,  так  же,  как  и  вернуть  жизнь  Сача-беки,  Тайчу,
Бури-Бухэ...
   За спиной под копытами коня зашуршали камни.  Он  резко  обернулся.  На
сопку поднималась Борте.
   -  Что тебе надо?!
   -  Меня послала твоя мать...
   Она слезла с седла, захлестнув повод на передней ноге коня,  подошла  к
Тэмуджину. Невысокая, ему по плечо, плотная, она твердо,  уверенно  стояла
на земле. Она сейчас была сильнее его. И, видимо, понимала это, взяла  его
руку, сжала в горячих ладонях.
   -  Я должен был это сделать, Борте!
   -  Может быть, может быть...  Садись.- Они  сели, Борте  притянула  его
голову к себе, положила на колени, принялась  переплетать  его  косички  -
Может быть... Но... Всем нам дарует жизнь вечное небо. И только оно вправе
отнять ее, Тэмуджин. Сердце твоей матери полно скорби И мое тоже.
   -  Вы ничего не понимаете! Лучше молчи.
   -  Давай помолчим...
   Ее руки мягко теребили волосы. Перед  глазами  покачивалась  выбеленная
солнцем метелка дэрисуна. От тишины звенело в ушах. Но ома не умиротворяла
душу, в ней, как в темноте ночи, таилась непонятная угроза.

[Touraque]

там же, чуть чуть раньше

Наступила  тишина.  Холод  страха  коснулся  сердца   Тэмуджина.    Ему
предстояло переступить незримую черту в самом себе. За ней было неведомое.
Зато он знал, что будет, если не сделает последнего  шага,  если  повернет
назад. Его сила утечет, как кумыс из ветхого бурдюка.  Преодолевая  страх,
нетвердым, севшим голосом сказал:
   -  Твое проклятье  не  падет  на  мою  голову.  Я  не  пролью  и  капли
родственной крови.- Это звучало оправданием, озлился на себя, крикнул:- Но
вы должны умереть! И вы умрете! Нукеры, закатайте их в войлок.
   Люди ужаснулись его приговору, дрогнули. Он стоял с окаменевшим лицом и
мысленно  подгонял  нукеров-скорей,  скорей!  Невыносимо   медленно    они
расстилали на траве два больших серых войлока. Долго возились с Сача-беки.
Он бил их ногами, плевался, изрыгал проклятия. Тайчу сам  лег  на  войлок,
повернулся лицом к небу. Серые щеки были мокрыми от слез.
   Наконец войлоки закатали. Они лежали на земле, подобно двум  безобразно
толстым  обрубкам  змей,  содрогаясь  изнутри.  К  нему  подбежала   мать,
вцепилась в воротник халата.
   -  Не надо, сынок! Спаси их!
   Он убрал ее руки и на одеревенелых, непослушных  ногах  пошел  к  юртам
куреня.