Проза. Кадсуане.

[Кадсуане]

ну что же )) всем бояться  я вернулась  и для начала вот такая миниатюрка...

Черное и белое.

                                      [/b]
Говорят, так случалось и прежде, и ни чем хорошим, дело не оборачивалось. Говорят война Трех клинков началась подобным случаем. Много горя, славных песен и побед принесла та война кланам. Победителей как водиться не было.
   Площадь где была назначена встреча, была замощена пепельным мрамором с черными и белыми прожилками. Казалось, вечно серое небо, просто послала на землю своего близнеца. Впрочем все общественные места и здания в этом городе были серыми. Многообразие серых цветов поражало. От легкого небрежно испачканного углем листа бумаги, до цвета мокрых камней. Все оттенки спектра от черного до белого. Все его великолепие. Но других цветов не было. Все красилось в три цвета Черный, Белый и Серый. Так уж устроен мир – третьего не дано. Если какой то предмет будет не положенного цвета, как же узнать кому он принадлежит, какому закону подчиняется?! Как узнать кто друг, а кто враг? Черные против Белых, Белые против Черных. Люди не могут не воевать, но воевать против известного врага намного удобнее. Лишь дикари, что живут за стеной Города, в диком  и нецивилизованном мире, что убивают и грабят всех без разбора, могут быть цветными, так их впрочем и звали – «цветные»
   Так и сейчас Совет старейшин двух кланов, два извечных врага собрались на площади, покинув свои обжитые и окрашенные в Калновые цвета кварталы  и собрались на площади нейтралитета, созданной специально для переговоров.  Двадцать человек в черном,  с черными углями глаз, где даже невозможно различить зрачок. Двадцать человек в белоснежном, чья радужка и так, была почти белой, с легким оттенком синевы. Двадцать на двадцать. Стояло друг напротив друга, и жадно, еле сдерживаясь хотело смерти. Двадцать на двадцать, а между ними парень и девушка.  Он облаченный в свет, а она с черными как ночь волосами. Стояли и смотрели друг на друга, но не смели подойти. Стояли и смотрели, и хотели любви.
   Первым заговорил мужчина в светлых одеждах, гордо подняв голову.
   - Как посмел ты, Рональд Темный Третий, своему отродью встречаться с моим сыном?!
   - Заткнись и не мели чушь. Губерт, иначе на тебе не останется не одного светлого места от синяков, которые я тебе поставлю, и твой же драгоценный, чисте- добрейший клан вышвырнет  тебя.
   - Тебя дела моего клана Рональд не касаются, у нас в отличии от вас, детей шлюх и развратников, предателей нет. Заруби себе это на носу, если запомнить не можешь.
   - Отец..- парень робко попытался вступить в разговор.
   - Замолчи, Стен, тебя еще никто не спрашивал, ты уже своих дел натворил, связался с этой.
   - Вот вот, промой своему сыночку мозги, но это ему не поможет, все равно я ему голову снесу, за Ариель. – Смачный плевок почти долетел до белоснежных сапог Губерта .
   - Хватит! – Парень закричал, а девушка резко вздернула подбородок. – Это наша жизнь.
   Они как по команде рванули на встречу, Ронадль Темный Третий постаралсь ухватить за рукав шелкового черного платья свою дочь но она ловко, как кошка вывернулась и вцепилась в парня. Острые ногти, казалось сейчас разорвут белую ткань камзола у него на спине.
   - Не отдам, - и черные хищные глаза зыкнули на отца, который тут же замер- не отдам, - крик залил всю площадь.
   Отцы переглянулись, казалось что переглянулись Свет и Тьма.
   - послушай, Ариэль, доченька, ты просто не сможешь быть с ним, он Светлый, а ты Темная. – слова, сказанные мягким голосом,  прозвучали как смертный приговор, и зависли, кружа над площадью черными воронам.
   Стен мягко отстранил девушку.
   - К черту ваш Свет и Тьму. – два ножа сверкнула ослепительной вспышкой, неведом откуда взявшись в руках юноши. Тут же молниеносна Ариель взяла один в свою руку.  Никто на площади кроме них не успел пошевелиться. Два взмаха, и на серые плиты мрамора с белыми и черными прожилками из вен хлынула Алая кровь. – Если нет

[Корлан Дашива]

С разрешения Кадсуане опубликую ее произведения :

Будильник

Прозвенел будильник - я проснулся. Ботинки ужасно жали. Ботинки!? Почему я в ботинках ?!Сквозь туман начали проступать тени событий, только вот как то странно, они появлялись в обратном порядке. Как будто фильм порезали на кусочки и начали показывать мне с последнего.

Кадр 10.
Вот я раздеваюсь, ужасно торопясь. Пуговицы на рубашке слушаться меня никак не хотят, поэтому отрываю одну за другой. Постоянно смотрю на стоящий рядом будильник, он глупый идет в обратном направлении. Стрелка подкрадывается с завидным упорством к семи. Плюнув на все, я ныряю в постель прямо в ботинках.

Кадр 9.
Быстрее, быстрее, быстрее. Чертовы такси не останавливаются. Бегу по тротуару, сбивая прохожих на ходу. Окриков недовольных не замечаю. Только бы успеть - будильник совсем скоро прозвенит...только бы успеть...

Кадр 8
Я очнулся на тротуаре. Женщина с маленькой девочкой странно посмотрела на меня и прошептала своей дочке «Пойдем милая, дядя просто...». Дальше я уже не слушал. В руках у меня скомканный листок и нарядная коробочка с бантиком. Все еще сидя на асфальте, я сдираю оберточную бумагу. Как я и предполагал, в ней мой старый тикающий знакомый.

Кадр 7
....не окончена еще на Земле. Будильник это точка бифуркации. Да, да , мой мальчик не удивляйся, именно часы и будильники в частности, определяют жизнь. Так что поторопись» Я сминаю бумажку и бегу к появившейся только что двери.

Кадр 6
Тут чистенько. Белые стены, белый потолок и белый пол. А где же дверь через которую я вошел, нету...вот черт, ой в таком месте не стоит поминать че....да- да не стоит.
Столик, нарядная коробочка и письмо. Как мило. Наверное это для меня.

Кадр 5
Хм, туннель...надо же вот не думал...Да я вообще никогда о смерти не думал, а тут. Смертушка. Нет стоп, покойники так не думают, они бродят по старинным замкам и гремят цепями.

Кадр 4
Свист тормозов. Женские крики. Глухой удар. Я умер. Я умер?! А где же жизнь которая проноситься перед глазами. Признаться, я немного разочарован, там ведь были довольно интересные моменты.

Кадр 3
Вылетаю из подъезда. Ну маленькая пробежка еще никому не мешала. К тому же, если опоздаю, скажу боссу, что гнался за преступником, который вырвал авоську с кефиром у старушки. Да, так и вижу, стоит Пал Палыч передо мной и спрашивает голосом девушки из рекламы «Дорогой где ты был? »....Так, а вот тут надо срезать, вон в ту подворотню. Только через дорогу перебежать.

Кадр 2
Вскакиваю и бегу в ванную. Завтрак, ничего в войну не так голодали, говорят это даже полезно. Рубашка, брюки, где же носки, все разные. Наконец нахожу почти подходящие друг к другу по цвету, ну да ладно, никто и не заметит. Ботинки, сосем новые, как же они жмут. Ну зачем я их дурак купил, разносятся, натуральная кожа, ага...сейчас.

Кадр1
Будильник прозвенел. Кто придумал дурацкие будильники?! Выключаю и сплю дальше. Солнце лизнуло меня по щеке. Нашариваю предмет моего недавнего беспокойства на тумбочке. Без двадцать минут девятого.

Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, я стал не торопясь собираться на работу. Времени было предостаточно. Семь ноль-ноль.

[Корлан Дашива]

Пятнадцать шагов

Неужели пятница?! Как же я счастлива! Вы даже себе не можете предстваить как! Это может понять только человек, который всю неделю ложился за полночь, вставал в 7 утра, шел на работу, где проходит нудная проверка, выслушивал поток многочисленных замечаний, а потом в поте лица их исправлял. А теперь все. Ноги несут меня над землей, совсем, кажется, не касаясь ярких осенних листьев. Счастье, просто, человеческое... Вот сейчас сверну за угол и я почти дома.
Угол. Угол дома номер сорок шесть по Садовой улице. Старый дом из белого кирпича, каких полно в наших городах. Обыкновенный дом, который также по обыкновению строители торопились построить, и поэтому раствор вылезал между кирпичами, как майонез вылезает в бутерброде. Я улыбнулась. Дом из бутербродов – кушать хочу: ни позавтракать, ни пообедать, толком сегодня не удалось. Быстрее домой. Нет, о квартире с уютной кухней думать не надо, лучше думать о чем-нибудь другом. Вспоминать что-нибудь отвлеченное например. Сейчас сверну за угол и покажется наш двор, где мы играли разные игры малышней : Я, Анютка, Сашка, Леня, Катюшка, Маришка, Лешка... Помню была у нас в детстве одна из любимых игр «Доберись или умри». Загадываешь себе точку и говоришь «Я доберусь туда за столько то шагов. Доберусь или умру». Именно за столько - не больше и не меньше. Ох, и весело было, то прыгаешь, то семенишь, как гном. Прохожие дядьки и тетьки смотрят на тебя: некоторые улыбаются, а некоторые кривят недовольно рот. Ну и пусть. Нам все равно – нам весело, а они ничего не понимают....
Угол. Мысль пронеслась, не задержавшись ни на одном повороте: «Я доберусь до угла за 15 шагов. Доберусь или умру»
И тут я остановилась. В детстве все было так легко и просто, а сейчас?. А что, если и правда умру?! Вот таким солнечным погожим деньком, скончается молодая девушка на улице от сердечного приступа? И никто не узнает, что причиной смерти послужил ей глупый спор с самой собой, который она по недоразумению проиграла. Сколько таких случаев я слышала. Память начала подкидывать воспоминания, пачками старых желтых газет в разгоравшийся костер моего воображения. Умер, молодым, от чего не понятно, все же хорошо было. Умерла, в 16 лет, здоровая девушка из благополучной семьи. Умер. Умерла. Умер..... Холодный и липкий пот, начал потихоньку пробивать себе дорогу, по моей спине: маленькую узенькую тропинку, отчетливого понимания и страха.. Как в детстве мимо меня проходили чужие дядьки и тетьки. Улыбающиеся, равнодушные и раздраженные, а я не могла даже переступить на месте. Вслед за потом появилась дрожь, крупная, как летний град, отчетливая. Казалось, что все тело отзывается на безудержный ритм сердца. Я зажмурилась. Мне действительно так до приступа не далеко. Умерла молодой, ничего не предвещало такого исхода. Саркастический черный смешок, вырвавшийся, чудесным образом из пут страха, спас меня. Вздох, еще и еще. И вот я уже в норме, в относительной норме. Опять чудодейственный смех. Глупышка, испугалась! Это все от переработки. Мне пора в отпуск. Пусть осень, я люблю осень. Напишу завтра заявление и уйду.
Я наконец смогла сдвинуться с места и обычным шагом направиться к углу дома номер сорок шесть по Садовой улице. По неволе, но уже с усмешкой, я считала свои шаги.
Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать. Надо же я как раз уложилась. Легко проведя по шероховатым кирпичам пальцами, я повернула за угол.
И натолкнулась на то, что меньше всего ожидала увидеть. Лешка. Он лежал на асфальте, в неестественной позе, как будто изломанный, с прижатыми к груди руками, с открытыми голубыми глазами, которые ничуть не изменились за прошедшие годы. Губы его пытались поведать миру последнее слово, но расслышать его было не возможно. Но мне и не надо было. Я и так знала, что они шепчут. Они шептали «Шестнадцать».

[Корлан Дашива]

Когда кошки страдают бессонницей

Машке сегодня не спалось. Она легко спрыгнула с подоконника и мягко прошла на кухню. Лапки совсем неслышно переступали по полу, поэтому кроме утробного урчания холодильника ( вот ведь ненасытный, хозяева его кормят-кормят, хоть бы с Машкой поделился кусочком, так нет) переваривающего очередную свою добычу, принесенную вечером теми кто делят с ней крышу, ничего не было слышно. Вода в блюдечке почти закончилось, и шершавый кошачий язычок несколько раз провел по дну, с характерным звуком маленькой терки, подбирая последник капельки невысохшей за день влаги : ах как же она была вкусная. «Не колбаса, не даже рыба, а все равно вкусно, странно» – подумала про себя Машка.
С сожалением посмотрев на опустевшее блюдечко, она подняла взгляд на странную штуку висящую на стене – те которые делят с ней крышу, всегда смотрят на нее, когда пытаются угадать будущее да и настоящее тоже. Но кошка, конечно, ничего не поняла – штучка и штучка, толку то от нее, просто сказалась привычка - даже не ее, а тех. Привычки они такие, ими обязательно заразишься от другого, если долго будешь жить вместе. А она жила с теми кто делит с ней крышу долго – точнее, она почти всегда с ними жила, а если всегда, то это обязательно будет долго, даже если это всегда будет длиться всего лишь столько времени, сколько ей хватит, чтобы скушать блюдце молока.
Машке не спалось. Те кто ходит рядом, еще спят и видят какие-то свои сны, ей непонятные и незнакомые, да еще и вероятно, что очень скучные. До того как они проснуться, еще очень долго – это была не первая ее бессонная ночь.
Мягкие подушечки на лапка оставили след на холодном линолеуме – Машка вернулась на окно. Совсем немножко,  до первой затяжки, поиграв с занавесками, она со всем возможным самоотверженьем предалась своему любимому занятию : аккуратно села, обвила хвостом лапки, задрала мордочку вверх и стала смотреть на ночное небо. Миллионы ( хотя она конечно не знала что такое «миллионы», Машка бы сказала просто «много») светящихся точек кружили кошачью голову.
Собственно, не спала, она как раз из-за них. Как-то одним неприметным вечером, не прошлой неделе, то есть по Машкиному измерению, где-то между всегда и сейчас, она так заигралась, перепробовав в качестве трамплинов для попыток научиться летать, все что можно, да и что нельзя, пока те кто живет рядом не видели, что разгорячившись не смогла уснуть. Те кто делит с ней крышу, играть дальше отказались, и разбрелись спать, предоставив ее самой себе. Машка чтобы не мешать, тем которые ( все же жалко было бы их будить, а может и не жалко, а страшно, не любят они когда их будят), забралась на подоконник понаблюдать за птичками, которые обычно шастают по веткам деревьев за окном. Но, вопреки Машкиному предположению, их не было, зато были ОНИ. Много, очень много  -столько она даже не могла себе представить:  светились, мерцали, и ей даже показалось, что чем то пахли, чем то знакомым, но забытым на пороге всегда. В ту ночь она так и не смогла отвести от них взгляда, пока рассвет, не слизал их с небосклона, как она сегодня слизывала воду из блюдечка. На следующую ночь она опять смотрела на звезды до рассвета. На третьи сутки она просто не могла уснуть, не посидев вот так на окне. Так продолжалось уже неделю, но Машке казалось, что так было всегда.
Чем дольше она смотрела на искрящиеся точки, тем сильнее ей казалось, что это чужие кошачьи глаза. Что это какие-то далекие и в тоже время такие понятные кошки, которые также как и она, сидят на подоконнике и смотрят, смотрят, смотрят. И когда она поняла это и поверила -  ей уже никогда больше не было одиноко: стоит только дождаться темноты, легко запрыгнуть на подоконник, и можно окунуться в океан всепонимающих кошачьих глаз, промурлыкать им обо все, они все выслушают и не перебьют – звезды замечательные слушатели, а можно послушать самой, неперебивая - такие удивительные истории бывают только в мечтах....
   Когда вы увидите свою кошку ночью на подоконнике – не мешайте ей, она просто болтает со своими, она так по ним скучала.

[Корлан Дашива]

Там где ветер вольный ветер

 
         Там где ветер вольный ветер
   И нигде больше на свете..
   Только там где ветер...
   Счастье ты найдешь.
Напевала себе под нос, идущая по проспекту девушка. Ветер, услышав песенку про себя, тут же, благодарно, начал поглаживать ее темные локоны своими длинными пальцами, разбирая темно-русый шелк волос на отдельные пряди. Девушка поправила выбившуюся на лоб прядку, и тогда Северный ветер, ощутил тепло ее рук. И ему, вот уже в который раз,  захотелось приостановить свой полет. Но для этого ему пришлось бы остановится, и значит - умереть.... Тоска и грусть напомнили ему, что все еще ютятся  в дальнем уголке его сердце , и он стал еще чуть холоднее. Неохотно оставив свое занятие,  он бросился прочь и  налетел на шедшую мимо женщину с ребенком, которые от его неожиданного холодного прикосновения поежились. Девушка печально посмотрела ему вслед.
Но вдруг глаза ее расширились от удивления. Девушка застыла на полушаге – ей было отчетливо видно, как в том направлении, что дул ветер, появлялись в пыли отпечатки ног. Не долго думая, просто повинуюсь порыву идущему из нутрии, она побежала за следами, которые все появлялись и появлялись, и уводили ее на юг, все дальше от намеченного маршрута. Отпечатки в пыли все появлялись, но тот, кто шел, явно замедлил свой легкий шаг. Девушка пошла рядом с идущим. Через некоторое время она смогла различить его  прозрачный силуэт, струящийся в воздухе. Невидимый молодой человек, легко вышагивая, смотрел на нее и улыбался. Она шла, также повернув голову в его сторону. Прохожие недоуменно косились на нее, ведь они не видели, того что видело ее  мудрое сердце.
Да, и никто до этого не смотрела на него так. Никто и никогда, Северный Ветер, был удивлен не меньше девушки. Удивлен и обрадован, тепло разливалось по нему. И уже не казался он себе Северным, а теплым южным жарким задорным ветерком, согревающим всех.
Они шли  и шли. Неспешна, никуда не торопясь, только потому что не могли, просто потому что не могли стоять и смотреть друг на друга. Но вот неумолимо приблизился к ним окраина города: Девушка с тоской посмотрела на спутника, и промолвила в пустоту:
- Ты сейчас улетишь, и  я тебя больше никогда не увижу. Как же так? Это совсем совсем не правильно..., - на глазах у нее навернулись слезы.
    Он провел легко по ее щеке.
- Не переживай, завтра я вернусь  и мы опять пойдем на юг. 
- Я буду ждать тебя там где повстречала.
   Кроны ближайших деревьев зашелестели – ветер рассмеялся.
- Вовсе не надо меня ждать, просто выйди на улицу, и я быстро найду тебя, я умею.
- Хорошо, прощай.
    Опять листва зазвучала смехом.
- Почему прощай?- спросил он, недоумевая.
- Потому что ты ветер, а он всегда рядом, и его всегда нет.
- До свидания, – промолвил он, легко касаясь ее волос.
   Дорога кончилась и Девушке пришлось остановиться, а Северный Ветер уходил все дальше на юг. Она резко развернулась и пошла домой.....
   Дни полетели незаметно, как пролетают облака ночью, напоминая о своем присутствии, только исчезающими от их силуэтов звездами.  Девушка шла на юг, ветер бежал рядом, играл ее легким шелковым платьем, целовал в шею. Она садилась на велосипед и катила куда глаза глядят, он трепал ей волосы, вплетая в них запах степных трав. Она неторопясь прогуливалась по лесу, по узкой тропинке, а он нашептывал ей шелестом листьев, сотни историй, что успел узнать, за время своего долгого путешествия. Она спала с открытым окном, а он раздувал занавески на ее окне, и пригонял ей из далека самые волшебные сны. А когда, вдруг, она в грозу оставалась дома, прячась за прозрачными и неприступными, заплаканными дождями, стеклами окон, он тосковал и выворачивал наизнанку зонтики, как души, незадачливых прохожих.
   Дни текли за днями, легкие и быстрые, не останавливаясь и не замирая ни на секунду, не давая им передышки, не давая малейшего шанса обернуться и посмотреть назад. Дни бежали в сторону осени. И наконец добрались до своего конечно пункта назначения. Приходило время прощаться – в сентябре менялись ветра, и Севереному ветру, надлежало уйти из этого тихого светлого городка, пропитанного запахом лета.
   Огненные листья кленов усыпали дорогу ковром и чуть подрагивали от легких шагов Северного Ветра. Они боялись обсуждать, то что им придется расстаться, пытались не говорить об этом, но ничего не получалось – глаза не могли смолчать, без слов все было ясно.
   Ветер сорвал очередной огненный листик и невзначай приколол его к темной волне ее волос, а она небрежно поправила его, уже привыкнув к таким подаркам, с его стороны.
   -  Идем со мной!- как обычно кратко, ветер не любил говорить, много в слух, промолвил он.
   - Но я не могу – ответила она, так тихо, как будто это были последние слова в ее жизни. Девушка смотрела глазами наполненными серым сентябрьским небом, такими же печальными и сожалеющими.
    - Я не могу остаться, и не могу умереть у твоих ног, и ты это знаешь, мне придется уйти, - проговорил, бредя вперед, задевая ветки окрестных кленов и собирая свинцовые тучи над их головами.
   -  Прощай. – девушка остановилась, и стала смотреть в спину Северному Ветру, как он сначала спокойно шел, а потом как все быстрее и быстрее становились его шаги, и в конце поддавшись, той неведомой силе, что влекла его на юг, он стремительно помчался вперед.
   По щеке, что он так любил гладить, потекли слезы, и она не выдержала. Впечатывая свои следы в ковер из золотых листьев, она побежала за Северным Ветром. Каждый шаг давался ей проще, с каждым мгновением она становилась все прозрачнее, оставляя за плечами, груз что взвалила на ее спину жизнь. Она бежала все быстрее, все свободнее, и тогда когда она догнала Северный Ветер, стала совсем прозрачной, остался лишь огненный листик клена в ее волосах.
    Теперь когда Северный Ветер врывается в города, пробегает по улицам или по безлюдным пустошам, независимо от времени года, всегда он несет с собой немеркнущий золотой лучик – листок. А еще если прислушаться, то можно услышать, песенку:
   Там где ветер вольный ветер
   И нигде больше на свете..
   Только там где ветер...
   Счастье ты найдешь.

[Корлан Дашива]

С ДОБРЫМ УТРОМ, МОЙ АНГЕЛ

Серое утро застало его спящим на крыше девятиэтажки. Далеко внизу утробно урчали машины, мелко семенили пешеходы - город начинал свой обычный рабочий день. Он встряхнул крылья, взобрался на парапет, легко оттолкнулся и полетел.
Ангел кружил над городом, пролетая над головами прохожих, заглядывая в окна домов, пока не заметил подходящую скамеечку в маленьком сквере.
Он забрался на нее с ногами и стал смотреть на прохожих. Много разных людей проходило мимо него. Самых разных, таких непохожих и интересных. Он склонял попеременно голову то к одному, то к другому плечу, как большая птица, пушистые серые крылья, придавали еще большее сходство. Он заворожено смотрел вслед уходящим. И завидовал- они проходили мимо, уходили навсегда, а он не мог с ними заговорить, проходили и не замечали. Только один раз маленькая девочка проходя мимо со своей вечно спешащей мамашей, раскрыв васильковые глаза, быстро прошептала:
- Мама! Смотри там Ангел! Он смотрит на меня! Он улыбается!
- Детка, опять ты выдумываешь – и поудобнее перехватив, детскую ручку, потащила ее дальше. Девочка висла на материнской руке, но безрезультатно, тогда она помахала на прощанье ему и позволила безропотно себя увести.
Ангел смотрел и мечтал, смотрел и завидовал. Поднимал глаза к небу и спрашивал:
- Почему?- Но ответа не было.
Он сидел так до позднего вечера. На закате к нему подошла черная, как сама пустота, кошка и начала тереться об ногу. Он почесал ее за ушком, кошка замурлыкала и запрыгнула к нему на колени. Там, свернувшись клубочком, она задремала, пока ангел ласково гладил ее шерстку. Он гладил, а она спала. Наконец-то он не был одни. Ангел не посмел оставить беззащитное спящее тельце одно, и поэтому не полетел искать себе место для на ночлега на очередной крыше, а устроился на ночь прямо в сквере, укрыв себя и кошку крыльями.
Так они и провели эту ночь. Ангел и Кошка.
А когда он проснулся, крыльев у него уже не было.

****************************
Я проснулся на скамейке. Было холодно. Рядом, свернувшись уютным клубком, спала и видела сны Кошка. Мир казался совсем иным – он был таким близким, четким и ярким. Хотя, эти слова не могут передать того, что я чувствовал. Вернее всего будет сказать, что я был частью этого мира.
Я гладил кошку, а она мурлыкала мне в ответ. Мимо нас проходили люди, все так же не обращая внимания, но я знал, что если я кого-нибудь окликну, то он обязательно обернется. Я был среди них, я был одним из них, я был как они.
Ох, что я чувствовал в тот момент, так просто и не передашь. Это было такое странное состояние. Я помнил, что было со мной вчера, как я кружил над городом, заглядывал в чужие глаза, но в тоже время, не менее четко, я помнил, сколько мне лет, как меня зовут, и, что я только вчера приехал в этот город, в котором никого не знаю, устраиваться на новую работу. В кармане моей поношенной куртки еще лежал смятый железнодорожный билет.
Наконец, оторвавшись от скамейки, я пошел из сквера. Кошка, теперь уже моя кошка, последовала за мной. Навстречу мне попалась, какая так спешащая леди, которой я улыбнулся, но моя улыбка осталась безответной. Она безучастно прошла мимо, не бросив даже взгляда. Сначала я испугался, что она меня просто не видит, но потом, на дне ее глаз я приметил презрение, и понял, что она не хочет меня видеть.
По-новому увиденный мир захватил меня, и я начал впитывать его как губка. Болтал по полчаса с продавцами, постоянно и со вкусом спрашивал дорогу, да и просто знакомился на улицах, в результате чего, один раз был препровожден в милицию, два раза нарвался на драку, и в итоге обзавелся кучей приятелей.

Жизнь потекла своим чередом: я снял квартиру, устроился и с большим энтузиазмом погрузился в работу. С упоением занимался обыденными занятиями, получая от этого несказанное удовольствие. А сколько я читал в ту пору? Изрядная доля моего заработка оставалась в книжных магазинах города, где меня быстро стали узнавать в лицо.
Я старался попробовать все, что раньше мне было не доступно, новые впечатления лились на меня рекой. Но конечно же, самое важно, чем я жил все это время - я утолял ту дикую жажду общения, которая накопилась, за время моего невидимого присутствия в городе. Десятки знакомых, несколько друзей, толпа приятелей и приятельниц, да и месяца не прошло, как я встретил славную девушку, и конечно влюбился в нее по уши. В ту пору мне казалось, что я летаю, хотя крыльев я за спиной не ощущал.
Но, чем больше проходило времени, тем больше мне казалось, что всего до этого было лишь сном красивым и грустным. Все чаще стали проступать воспоминания прошлого, мелкие детали, детство, бывшие друзья, учеба в школе и университете, решение переехать в другой город.
Прошло несколько месяцев, и я окончательно уверился, в том, что воспоминания о моих полетах над городом, ничто иное, как морок и дрема, вызванная перенапряжением и стрессом. Прошло совсем не много времени, и я перестал верить в ангелов.
Жизнь потекла своим чередом, стало такой же как у миллионов людей, которых я видел на улице. Я плыл по течению. Все становилось обыкновенным. Толпы людей, все более надоедающее начальство, девушка, которая, как выяснилось потом, имела просто невообразимую привычку ныть и капризничать по любому поводу.
Через пол года я перестал замечать глаза рядом шедших людей, и все больше углублялся в себя, задаваясь вопросами «Почему так? Зачем это все?». Мир постепенно блек и утрачивал краски. А потом началось: приятели постепенно разбежались от моих занудных пропитанных кухонной философией речей, с работы выгнали из-за того, что я не смог сдать три раза подряд заказы, средства на существования, истощались, и мне пришлось испытать некоторые неудобства. И под конец, меня бросила моя девушка, которую как оказалось, несмотря на все ее недостатки, я сильно любил.....

****************************
Выпустив кошку на улицу, я зачем-то закрыл дверь своей квартиры на ключ, который запихал в карман джинс. До крыши было рукой подать – я жил на предпоследнем этаже, поэтому сначала неудобные чуть покатые бетонные ступени, ведущие на последний этаж, а потом и шаткие железные ступеньки, открывающие доступ на крышу, быстро остались позади.
Я ступил на залитую потрескавшимся гудроном крышу нашей многоэтажки. Небо затянутое низкими блеклыми облаками, напоминало мне серый бетонный потолок. Я уже давно все для себя решил, и ничего больше меня не интересовало, и даже что-то пытавшейся нашептать мне на ухо ветер, не привлек моего внимания. Встав на кирпичный парапет, я развел руки в стороны и шагнул.

****************************

Пустота. Это было так неожиданно: представлять себе ничто и столкнуться с ним совершенно разные вещи. Легкий шепот ветра перешел в крик, дикий вопль разрывающий сердце на части - но было уже поздно.... Мгновение, и пустота накрыла меня с головой – серая и мутная.
Не знаю сколько я блуждал по сумеречным коридорам, и где они находились, но только когда я вновь уводил свет, я совсем забыл, какой он на самом деле. А еще я забыл, что такое тьма, потому что вокруг была только серая муть, и ничего больше, и даже ее я перестал замечать, как не замечаешь что-то чего не с чем сравнить. Когда я увидел источник света, я не мог вспомнить, что это такое. Серые щупальца тумана стерли слова из моей памяти. И мне пришлось выдумывать их за ново. И назвал я это Свет.
Сначала я не решался пойти в том направлении, но неведомая сила потянула меня туда. Она брала свое начало во мне самом, позже я окрестил ее как Любопытство.
Блуждая в серости я совсем забыл что такое пространство и время, но, по мере того, как я усилием воли, или чем то еще стремился к Свету, Время затянуло меня в свой поток, увлекая вперед, как мне казалось. Всего несколько шагов и я научился ощущать себя. Как мои ступни касаются чего то влажного и шероховатого. Я протянул руки к свету, и увидел их. Тогда я понял, что я есть Я. Дрожь пронзила меня насквозь, и я почувствовал Холод. И я все больше стремился к свету к Свету.
Сначала медленно, осторожно переставляя ноги, путавшиеся в побегах тумана, потом, все быстрее и быстрее – я побежал. Серость не хотела меня отпускать, туман внезапно становился колючим, и царапал кожу. В ответ на это я кричал, рождая на свет Звук и Боль. Я кричал и рвался вперед, постепенно обретая знание о Усталости, тело наливалось тяжестью, и в конце я рухнул на землю, не в силах больше сопротивляться коварному союзу тумана и бессилия.
Я замерзал, дрожа от холодных мокрых щупалец, что дотрагивались до моей кожи, от того, что я не достиг цели. Но внутри меня теплился маленький огонек, согревая своим теплом, и я бормотал про себя « Не все еще потеряно, у меня есть Надежда, и ее я не отдам». Так я шептал, пока меня не поглотили Покой и Темнота. Я видел свой первый Сон, о том, как я делаю шаг в пустоту. Отчаянье и сожаление захватило меня, и видимо помогло выплыть в реальность, если эту серую муть, которая меня все еще окружала можно назвать реальностью.
Свет все еще был впереди. Я поднялся, отряхнул с себя, комочки жесткой земли, и с удвоенной силой рванул вперед. Не знаю, чего больше было во мне: желания выбраться, или Страха, перед воспоминаниями. Я бежал и падал, опять изнемогая от усталости, проваливался в смутный страшный сон, который подстерегал меня, каждый раз, как только я выбивался из сил. Просыпался и опять стремился к Свету, иногда плача в голос, иногда смеясь, диким смехом обреченно, царапаясь о клочья тумана.
Хотя, я ощущал что время существует, но уловить его я не мог, как не пытался. Время очень хитрая тварь: ее можно погладить, идти рядом с ней, но вот поймать за хвост или приручить не получиться. Поэтому я не знаю, сколько я так жил, выжимая последние остатки своих сил.
Я бежал, а Свет оставался все так же далеко. Я хотел к нему, но он не согревал меня своими лучами. Я плакал, но он не осушал моих слез.
Тогда я остановился. Зачем бежать, если все равно нет толку?! Зачем раздирать кожу в кровь об эту седую реальность?! Зачем?! Зачем?! Зачем!!!? Вопрос, казалось, материализовался и повис в воздухе, дотрагиваясь до моего правого виска, чем-то холодным. Я повернулся назад, впервые встав к Свету спиной. Я повернулась и замер, там ничего не было, кроме пустоты - серая плотной дымка, не намека на что-либо, и меня там тоже не было.
Дрожь пробежала по моему телу, и я в ужасе повернулся обратно, боясь того, что Свет, который вел меня все это время, исчез, и я останусь навсегда один в этой холодной неуютности. Но он все также был там, и все сильнее манил меня. И я опять побежал, боясь моргнуть, упустить хотя бы на миг мое спасение. Я понял, что теперь буду всегда бежать вперед, даже если мне не суждено достигну этого Света. Когда я это понял, ничто иное уже не имело значения, шаг мой стал легок и быстр.
Я летел вперед, а туман съеживался вокруг меня, его тоненькие усики, что пытались дотянуться до моей кожи, начинали тлеть, как угольки, и постепенно осыпались темным пеплом.
Я бежал и смеялся, Свобода и Счастье кружили мне голову, поэтому я чуть не сделал еще один шаг в пустоту, когда туман неожиданно прекратил свое существование, а я обнаружил себя стоящим на краю крыше с раскрытыми для ветра руками.


***************************
Ангел стоял, ветер же трепал его волосы и перья пушистых крыльев, которые он впрочем даже не замечал. Время проходило, а он стоял и просто дышал. Очнулся он только когда до него донесся голос с далекого тротуара:
- Смотрите, там какой то идиот прыгнуть собрался.
Ангел хмыкнул, совсем не злобливо, лишь с легкой горечью, как умеют только ангелы, сожалея о том, что люди слепы и не могут отличить того, кто, может сделав шаг в пустоту, взлететь, и того что собрался кануть в бездну.
Он соскочил с парапета и направился вниз - у него было еще много дел : все обдумать, выпить вкусного чая, ну и накормить его Кошку.
Ангел последний раз спокойным и светлым взглядом окинул жемчужные облака над головой и начал спускаться вниз, когда он двигался, то прислушавшись, можно было различить тихий шорох перьев.

****************************

Присмотритесь и прислушайтесь повнимательнее, к людям которые окружают вас, может у них за спиной тоже есть крылья? А может, стоит покрепче зажмуриться, и вспомнить, как однажды вы проснулись «без» них?

[Кадсуане]

Послденее  средство.

[/b]

Было самое начало июня. Лучи высокого летнего солнца отражались от водной глади и вновь улетали в безоблачное небо. Поэтому то, когда  светило почти добралось до горизонта, оно уже было ярко алого цвета и,  опаленное собственным жаром, спешило опуститься в океанскую пучину.
Высоко в небе на чистокровном породистом драконе летели двое. Они были одеты по дорожному: джинсы, рубахи, крепкие удобные сапоги с медными накладками. У одного на голове был повязан платок, у другого нахлобучена шляпа.
Тот, кто управлял тварью носил имя Сэммуль. На вид ему можно было дать лет сорок, хотя волосы его, которые непослушно торчали из под шляпы, были абсолютно седы, как засохшая морская соль. Ясные голубые глаза напротив казались такими молодыми. 
Второго звали Джонатан – парень лет двадцати – двадцати трех. Хорошо сложенный, с налитым силой и ловкостью телом, темными волосами, острым и  одновременно чутким взглядом карих глаз.
Солнце своим боком осторожно коснулось океана. Раскаленный металл зашипел, но из за шума прибоя этого нельзя было расслышать. Попутный ветер, как наигравшийся щенок, завалился спать.  Тогда дракон пошел на снижение, пару раз мерно взмахнул крыльями и опустился на начавший остывать от дневного жара песок. Ящер пробежался немного сбрасывая скорость, оставляя после себя следы огромных лап,  и остановился.
   Последние лучи солнца отражались на его чешуе, отбрасывая изумрудных зайчиков на порозовевший от заката океанский песок.
Сэм уверенно и легко, держась за гребневую пластину, слез с дракона. Парень  осмотрелся и последовал его примеру.
- Разведешь костер, а я пока отпущу Фалькора погулять? – Сэм кинул Джо снятые сидельные сумы.
- Идет.
Вначале Джо насобирал выкинутого на берег океаном плавника. Затем  нарвал засохшей травы, что росла неподалеку. Он конечно мог бы попробовать наколдовать огонь, но вместо этого  достал обыкновенную газовую зажигалку. Он быстро разжег костер - сухая трава занялась моментально, а потом еще некоторое время хлопотать около своего детища, не давая ему погаснуть.
После этого он принялся за приготовление еды: сделал подставку под котелок, налил в него из фляги  чистой чуть нагревшейся за  день воды. Пока вода не закипела парень достал из сумок овощи и колбасу, покрошил их и кинул в  будущий суп.
За спиной Джо раздался всплеск. Показалось, что даже пара мелких брызг упала
ему на шею.  Дракон метнулся в воду. Молодой человек  только и успел заметить как изумрудный хвост пропадает в волнах.
   Сэм подошел к костру и сел прямо на песок. Из заднего кармана он достал трубку, на поясе у него висел расшитый кисет с табаком.
   - Ты последишь за супом пока я искупаюсь?
   - Давай конечно. – Мужчина занялся трубкой.

   Одежда лежала у ног парня как старая сброшенная кожа. Бриз легко проводил ладонями по уставшим за день плечам, ерошил освобожденные от платка волосы. Джонатан поежился. Разгоряченное тело не желало принимать в себя прохладу ночи, принесенную ветерком. Парень поспешно направился к морю. Босые ноги шлепали по сырому песку, оставляя следы. Углубления быстро наполнялись водой. А нахлынувшая волна, которая, как верный пес, облизала ноги Джо, и вовсе смыла их.
   Желая быстрее спрятаться от докучливого ветерка, Джо, как прежде Фалькор, поднимая тучу капель, рванул на глубину. Дракон был где то поблизости, его фырканье было отчетливо слышно.

Потом он ел у костра завернувшись в колючее, шерстяное одеяло. Дрова горели хорошо, иногда вспыхивая и выпуская на волю рой искр. Сэм уже закончил с едой, набивал очередную трубку и ждал когда же закипит поставленный на угли чайник.
   - Ну что попробуем сегодня снова?
   - Давай.
   - Ты помнишь что я тебе говорил? Осознай что это невозможно и поверь что ты можешь перешагнуть через невозможность. Что тебе дано это право. Право на чудо. Ты не знаешь «как» это делать, но ты веришь в это.
   Джонатан слушал внимательно, он уже слышал сотни интерпретаций сказанного, но все равно слушал. Может быть, надежда и глупое чувство, но порой именно оно помогает не сдаваться, а потом и победить. Только глупец откажется от шанса, пусть тот и мал. Джо был не глуп, иначе маг не взялся бы учить его волшебству. Но оказалась, что этому не возможно научиться, как учатся математике или физике. Оказалось в него нужно поверить, вырастить внутри себя и выпустить наружу. А он не мог, бился, но не мог. Видел как делают это другие и не был в силах заставить себя повторить. Не верил, но желал.
   Сэммуль набрал полную горсть белого океанского песка, сжал в кулак, поднял на уровень глаз  и чуть разжал пальцы. Тонкая бела ленточка из песчинок потекла вниз, но вместо того чтобы смешаться с остальным песком, она плавно изогнулась и начала сворачиваться под причудливыми углами в петли и завитки, образуя объемный узор.    Когда песок в кулаке мага закончился над костром повисл цветок сотаканый из зависших в воздухе песчинок.
   - Теперь попробуй ты.
   Песок около костра был теплый  на ощупь, как бок дракона. Джо вслед за учителем выпустил тонкую струйку песка на волю из своего кулака, но вместо того чтобы сложиться  в затейлевый рисунок, песок под дуновением бриза, разлетелся на волю.
Парень покачал головой. Сэм зеркалом повторил его движение, а затем выбил трубку о свой каблук.
-    Джо,ну почему?  Ты же видишь, как я это делаю. Почему ты не можешь поверить это?
   - Не знаю, может именно потом что я вижу, как ты это делаешь? Я кажется знаю как нужно поступать, но как я могу понять как ты заставляешь песок танцевать, если это в принципе не возможно. И почему это считается невозможным, если ты это делаешь? Значит никакое это не чудо. – парень схватился за виски. – Сэм мне кажется скоро сойду с ума.
   - Это невозможно, потому что это противоречит законам физики, это возможно – потому что это по закону чуда. – Он немного помолчал. – Ничего, ничего..все рано или поздно получиться. Мир сдвинется с места, и ты увидишь новую его грань. Просто нужно поверить. Поверить, расслабиться и допустить возможность невероятного. Все проще простого. Джо просто разреши себе сделать это.

Они пробовали и говорили еще долго. Чайник успел скрипеть и опустеть дважды. Фалько, тихо прошелестел по песку,  улегся где то на границы ночи и света костра. А звезды проплыли большую часть своего пути.

   Потом они просто молчали, изредка подкидывая в костер новое топливо..
Дракон который лежал рядом приоткрыл глаз. Языки пламени вспыхнули в нем: толи отсвет костра, толи пожар, что горел внутри зверя. Внимательный взгляд впился в спину парня. 
- Знаешь, - Сэм  потер подбородок, заросший за два  дня щетиной, - Мы можем попробовать сильное средство, настолько сильное что у нас или получится, или же тебе придется очень не сладко. Тебе придется или поверить в чудеса или же смириться с поражением раз и навсегда – другой попытки не будет. И меня не будет рядом...
Ты хочешь попробовать?
   Он посмотрел поверх костра на Джо. Парень был спокоен. Маг улыбнулся, ответ он знал за ранее, еще до того как  ученик произнес короткое «да».
   - Хорошо, значит завтра и начнем. Будь готов Джонатан, и не забывай о чем мы говорили с тобой, не забывай себя. А теперь спать.
Взгляд мага был одновременно строгим и одобряющим.
Сэм кивнул и начал готовиться ко сну. Больше они не говорили. Слов и так был сказано предостаточно.


Будильник нещадно раздрабливал голову. Веки отказывались подниматься. Шум прибоя превратился просто в шум в уставшей голове. Джо рывком сел на постели. Обои в цветочке, наглое солнце, подгадывающее сквозь щель между занавесок, светило прямо в глаза. Он поморщился.
   Пора на работу, опять, снова, еще один день. Хотелось выть.
   Вдруг он все вспомнил. И дракона, и океан, и звезды над головой и  учителя, и все их разговоры.
   « Тебе придется или поверить в чудеса или же смириться с поражением раз и навсегда».
   Испытание началось. Парень улыбнулся. Что же это будет трудным уроком, но теперь у него не было выбора. Или победа, или тоска и потеря себя – иного не дано. Но он  победит. Этот мир как будто создан для того, чтобы поверить в возможность чуда.