Мини-мафия "Свадьба Дейнерис Таргариен"

[spectator]

Силач Бельвас

Силач Бельвас  застонал, поднялся с сиденья и рухнул на колени.
– Бельвас  выпил слишком много вина.
По широкому смуглому лицу Бельваса было видно, что его мутит.
– У Бельваса болит голова, – евнух потер виски, а затем свое огромное пузо, вдоль и поперёк располосованное старыми белыми шрамами. – И живот у Бельваса тоже болит, Бельвасу надо молока,  – продолжал стонать Бельвас.
Но его никто не слышал, с наступлением утра компания, в которой он проводил ночное время покинула его. Бельвас помнил, что хотел кому-то помочь, но потом его кто-то пригласил попробовать чудесного вина и вот результат. Бельвас поднял голову и огляделся вокруг мутным взглядом, не увидев никого кто бы мог ему помочь, он собрался с силами и все-таки встал на ноги, затем неуверенной походкой он пошел к выходу из шатра на поиски вожделенного молока.
Когда Силач Бельвас, отдуваясь от долгой дороги, вернулся к дому магистра Илирио и проходил мимо охранников во двор, его окрикнул сам Илирио.
- Ах, вот ты где!
Затем он разглядел, что Бельвас нетвердо стоит на ногах  и догадался о причине его отсутствия.
- Снова развлекаешься? Я тебя для не для того покупал, чтобы ты вином упивался. Нашел время для развлечений. Ты должен охранять Дейнерис.
Бельвас слабо и натянуто улыбнулся и испуганно промычал:
- Бельвасу плохо, Бельвас не виноват.
- В последнее время участились смерти. Нужно быть настороже. Свадьба должна благополучно завершится, – тихо проговорил Илирио ни к кому не обращаясь, затем увидел все еще стоящего перед ним Бельваса и возмущено сказал:
- Чего ты тут еще стоишь? Иди и быстро приводи себя в порядок.
Силач Бельвас ударил себя кулаком по испещренному шрамами брюху и поклялся, что съест сердце споившего его человека со сливами и луком, как только вспомнит его и найдет.
И затем отправился на территорию слуг, стараясь быстрее скрыться с глаз хозяина.
После того как он разобрался со своим похмельем, Бельвас умылся, отряхнул пыль со штанов и кожаной безрукавки опоясал свою необъятную талию красным шелковым кушаком. Затем прищурясь осмотрел лезвие аракха, вдвинул его в кожаные ножны и пристроил у себя на боку. На этом он закончил свою подготовку к предстоящей свадебной церемонии. Но теперь его начали тревожить мысли о будущем, ведь Илирио после свадьбы собирался отдать его маленькой каралеве, а она теперь отправится с дотракийцами в их степи. Бельвас на дух не переносил лошадей. Вот если сделать из них колбасу то получается очень вкусно, а в том чтобы трястись на них и отбивать себе задницу об этих животных веселого было мало.

[Илийен]

Он и его конь.
Жизнь продолжалась. И свадьба тоже. Земля пила кровь, что давало больше счастья для брака. Все остальные насыщались жизнью и брали все что можно. Праздники на то и нужны, чтобы почувствовать жизнь. Дни, которые длятся вечность и потом вспоминаются со сладостью на устах. Они настолько иные, мы для них живем. Конь фыркнул, соглашаясь, жуя морковку. Потом праздник иссякнет, и все снова соберутся в дорогу. Жить степью. Дишать степью- это прекрасно. Это вторая сторона жизни, которая иногда утомляет. Все утомляет..поэтьому заводят женщин, воюют, грабят, насилуют, убивают. Так что жизнь становится интересной. Но главное  в жизни чтоб был хороший конь.

[Bob-Domon]

Халахисир

     Халахисир вышел из шатра кхала очень довольным. Кхалиси приняла его подарок весьма благосклонно и даже вступила с ним в короткий разговор, дав иносказательно понять, что поняла и оценила тайнопись на ковре. Это приятно удивило его, таких лингвистических познаний он от нее не ожидал, тем более что в Эссосе, после разорения Вейес Толорро, этим древним языком владели немногие.
     Самого Халахисира разным языкам, как и владению оружием и другим полезным вещам, обучили в детстве его дядья-опекуны, справедливо рассудившие, что сирота в своей жизни может полагаться только на себя самого. Халахисир еще раз мысленно поблагодарил их - ведь, принеся ковер из лавчонки лхазарянина в свой шатер, он, хоть и с трудом, но разобрал письмена и понял, что они как нельзя соответствуют ситуации.
     Вечером Халахисир вновь устроил пирушку для Ракхаро и других своих дружков. Вино и перебродившее кобылье молоко опять лились рекой, и пирующие насладились выступлением еще одной танцовщицы из вольных степей:

Спойлер

[свернуть]

     Кое с кем из гостей Халахисиру хотелось бы потолковать наедине, но удобного случая так и не представилось - тот все время был окружен пируюшими и на его знак выйти с сожалением отрицательно покачал головой.
     ...Проводив гостей, Халахисир, вспомнив совет Ракхаро накануне, усмехнувшись, плотно задвинул полог шатра, но не из боязни незваных гостей, а просто чтобы не промерзнуть холодной ночью.
     А утро принесло множество новостей - в основном, не очень приятных. В середине лагеря, на месте лавки богатого купца Мерео Харконеса, зияло пустое место. В лагере перешептывались, что он чем-то прогневил грозного кхала, и тот велел ему забрать свои манатки и немедленно убраться прочь.
     Гораздо хуже была весть об убийствах, случившихся ночью. Одной из жертв была Алиандра Сартис - миловидная женщина, заботящаяся об удачном замужестве своей дочери и совершенно безобидная на вид. Ее безжалостно зарезали, но дочь не тронули, и это наводило на размышления.
     Алиандру Халахисир почти не знал, хотя и чувствовал к ней симпатию, но вот вторую жертву он знал неплохо. Это был веселый шут Василек, неунывающий и остроумный, и гибель его искренне огорчила молодого человека. Шута нашли мертвым, и по этому поводу ходили слухи, будто его сбросили стражники с кирпичных башен Пентоса.
     Этим слухам Халахисир не верил, в лагере было слишком много пришельцев, в том числе и очень подозрительных. Хотя и ему приходилось убивать во время бешеной скачки во главе своих конников на неприятельские ряды, но жестокости и подлости он не терпел. "У какого же dorvi achra поднялась на Василька рука? - гневно подумал он.- Vojjor ray tih, я сделаю все, чтобы разоблачить его и прилюдно предать самой жуткой казни".
     Халахисир резонно полагал, что все эти козни направлены против молодой кхалиси, единственной оставшейся в живых из потомков драконов. "Интересно, сколько поистине верных кхалиси людей есть в ее окружении?" – подумал Халахисир. Вопрос этот, естественно, остался безответным...
     Может быть, все же обратиться за советом к Куэйте? Халахисир пока не мог решиться на это, но чувствовал, что, возможно, придется, хотя и он очень опасался таинственной колдуньи.
     Однако надо было что-то решать, а решать он с детства привык сам, не взваливая груза ответственности на других. Халахисир быстро вернулся в свой шатер, уколол костяной иглой свой палец и, макая тупой конец иглы в кровь, нацарапал на клочке пергамента послание на том же языле, что и тайнопись на ковре:

Спойлер

مراقب باشید، دشمنان در اطراف شما

[свернуть]

     Затем он встретился с Ракхаро, уже официально - кровным всадником кхалиси, который всецело доверял ему, и попросил вручить это послание ей наедине, без любопытных глаз и ушей. Ракхаро согласился, не спрашивая ни о чем. Оставшись один, Халахисир облегченно вздохнул...

[Рашан Курин]

Джим

Джиму не спалось после вручения подарка, несмотря на то, что он устал в дороге. Случается и такое, хотя, казалось бы, торговец должен уметь заснуть в любой ситуации и в любом месте.
В итоге, он вышел бродить по лагерю. Многого увидеть ему не удалось - его часть лагеря, похоже, предпочитала спать или чудить тихо, все, что он видел - это направившуюся к неизвестном направлении странную женщину. Возвращения ее он уже не застал - сон все же сморил его, и он предпочел подчиниться зову уставшего тела.

[redno]

Энрик Нортон

По дотракийским меркам свадьба выдалась прекрасной. Утром Энрик наблюдал за боем двух дотракийцев. Молодой и Старый. Все началось, как и ожидалось. Молодой бросился в безрассудную атаку, а опытный Старый хладнокровно отразил все атаки. Он поймал аракх Молодого и выбил кривой меч, если можно назвать аракх так, свободной рукой. Затем произошло нечто неожиданное. От горячности Молодого не осталось ни следа и, пользуясь тем, что обе руки как и внимание противника было сосредоточено на его мече, он свободной рукой ударил несколько раз по нижней челюсти противника. Раздался хруст и Старый рухнул на землю с вывихнутой челюстью. Его противник не стал проявлять благородство и быстро прикончил его ножом.
Заметив любопытство Энрика, человек в капюшоне, стоявший рядом, произнес как бы мысль вслух:
-Это Галзан, он наемник. Говорят, он служил у Старого Льва Ланнистера, потом они что-то не поделили, Галзана вроде не назначили командиром отряда. Назначили какого-то квохорца и Галзан вернулся. Уже четыре луны тут, в Пентосе. Очень опасный тип, никто не знает, что он думает и что он выкинет через минуту. Как-то он использовал порошок против противника в таком вот бою. Его противник даже не почувствовал боли, так этот порошок притупляет все чувства. Впрочем Старый заслужил смерть, он убил старшего брата Галзана год назад на такой вот свадьбе.
Энрик посмотрел на своего соседа и не ответил ему, только инстинктивно тронул рукоятку своего меча.

[Кит]

Стум

В эту дивную ночь ему никуда не хотелось выходить и после тяжелого дня Стум лежал у выхода шатра и смотрел на звезды. Ночной ветерок приятно обдувал ноги. Их у меня не отнять никому. Вы все что у меня есть. Молодой раб вытянул указательный палец и стал водить им в воздухе, обрисовывая очертания звездного неба. Сколько мне нужно сделать, чтобы ускакать к вам? Примите ли вы раба?
Уже засыпая, юноша почувствовал легкую слабость и его тело будто окутали сотни сильных рук и понесли его далеко далеко в даль. Отец, прости меня. Прости что я так думал о тебе.- Стум сквозь сон еле шевелил губами.- Как же мне охота быть с тобой...Как же я скучаю...

...

- Невероятно,- прошептал Стум.
Юноша никогда не видел столько воинов, купцов, лошадей, слуг, рабов. Равнина превратилась в гигантский муравейник.
- Мы живем внутри облака,- Стум обернулся на голос и увидел старика с метлой в руке, такого же раба, как он. Прежде он его видел на кухне и пару раз помогал в готовке.- Всю свою жизнь.
- До сих пор запах рагу из головы не выветрился? - буркнул молодой человек в ответ.- Это не облако, это больше похоже на улей, где все пытаются угодить своей матке.
- Это было не рагу, а белье, которое наш милый повар кипятил в котле.- Старик улыбнулся беззубой улыбкой и поднял метлу, словно знамя.
- Ха! Ты прав старик. Его еда как раз это и напоминает.
- Еда - это сильно сказано молодой человек! - старик сел на корточки и стал делать губами жевательные движения.
Стум опустился подле него и произнес:
- А тебе не охота попробовать свежих лепешек? Я могу раздобыть. Или, может, вина? Это я быстро, это я мигом.
- Сиди, парень, сиди, пока нет работы, наслаждайся.

[mary]

Эйла

Здравствуй, река. Дай мне немного своей силы, научи облегчать ношу. Омой, очисть, утоли жажду.

Ночь, день, день, ночь. Взгляд, замутнённый поволокой, неровная походка. Дотракийка брела по лагерю будто во сне, дивясь красоте восходящего солнца, медленно парящему перу, что проронила, пролетая над ней, птица, детскому плачу, доносящемуся из палатки. Жизнь. Земля окрасилась пролитой кровью, взамен почившим родятся новые меднокожие дети. Её место подле них, она будет рекой, которая утолит их жажду, облегчит ношу, омоет раны, пронесёт в себе всё, что нужно будет знать меднокожим детям, что бы стать наездниками. Но как она справится, ощущая себя бессильной?

Эйла вызвалась принести воды в кхалассар, что-бы избежать косых взглядов женщин, что-бы спрятаться от немого безразличия мужчин. Без воды нет жизни, без неё кхалассар увянет, как трава без дождя. Она скакала всё утро, не чувствуя усталости. На небе ещё была видна тень луны, спешащей спрятаться за облаком. Старухи призывали её трижды с рождения новой луны. Если и в четвёртый раз тряпица останется незамаранной, срок испытания подойдёт к концу. Иссохшая изнутри, чёрствая, она сможет найти свой путь рядом с ними, но никогда не станет одной из них. Шаль Эйлы не вплетётся в пёструю ткань её народа, это все знают. Или не знают, но чуют, а потому обходят её стороной. Может, солнце светит им ярче, чем ей, раз она никак не может найти свой путь домой.

[Snusmumriken]

Харалеб



Харалеб лежал на спине и смотрел на небо, где последние звезды уже догорали. Оставшийся день после поединка был не слишком интересным. Девица, которая так развлекла его после победы ускользнула куда то. Харалеб не заметил куда. В это время он был занят обильными возлияниями и на нее практический не обращал внимания. Должно быть она обиделась. Женщины часто обижаются когда их обделяют чем то. В том числе и вниманием. Мужчина вздохнул, та пленная куртизанка оказалась хорошим приобретением. Она научила его замечать такие вещи, но он подозревал, что многое все еще остается вне его понимания. Когда он вспомнил о Раэль, была уже глубокая ночь. Шатаясь он пошел искать ее или вторую драчунью, не надеясь впрочем на особый успех. В конце концов он улегся прямо на примятой траве и всю ночь наблюдал за звездами. Спать не хотелось совершенно.
Шел уже второй день свадьбы. Харалеб сначала отоспался в своем шатре, а потом повел своего коня на водопой. Заодно он собирался помыть ее да и самому ополоснутся не помещает.

[Эльф Лориеновский]

Фробо, Cирота Дотракийская

Несмотря на принятое по совету тети питье, Фробо снова снились странные сны. Ему виделось, что в степи, в высоких луговых травах, на самой линии горизонта пасется стадо животных. Они были слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть. Но животные манили его, и он побежал так быстро, как только смог, однако приблизившись, обнаружил, что это какие-то странные животные с человеческими лицами и с рогами на головах. Фробо решил подкрасться и последить за ними, но животные, заметив Фробо, поспешили скрыться, так что так он даже обиделся на них за это.

Спойлер

[свернуть]

Фробо проснулся рано и рассказал о сне тете Ольби. Она удивилась и сказала, что не может истолковать такое. Зато посоветовала Фробо отправиться в Ваэс Дотрак, чтобы спросить совета мудрых женщин. Богов трудно понять, но они посылают видения не просто так. Возможно, сказала она, сон вещий...и у Фробо есть дар и в Ваэс Дотраке он сможет развить его.

Фробо задумался и начал крутить в руках то самое колечко, которое он намеревался подарить юной кхалиси. Но он так и не смог этого сделать, положив в кучу подарков вместо колечка браслетик с изображением пони. Фробо тогда подумал, что у кхалиси было много всего, ей подарили много колечек, и она на них даже не смотрела. Его колечко ее бы не развеселило, она бы его даже не заметила. Поэтому Фробо решил оставить его у себя - то самое колечко, его радость. Жалко как-то. Оно так сияло, отражая днем лучи солнца, а ночью пламя костра, которое будто бы танцевало в нем. На него хотелось смотреть снова и снова, теребить его в руках, и  юноша никак не мог заставить себя с ним расстаться.

Путь в Ваэс Дотрак для безлошадного не близок. К тому же здешний ночной воздух не нравился дотракийцу. Свободно дышать им могли лишь те, кто приплыл из-за моря! Странные у них обычаи.  Вот брать силой, то что тебе нужно – хорошо. Фробо и сам примеривался бы к сундуку толстого торговца если бы не мощные охранники, большой замок, да не запрет кхала трогать чужеземцев, что уж скрывать. Вызвать кого-то на бой и взять его женщину или приглянувшуюся вещицу? Да, это то, чему его учила родная земля!

А ночью придушить кого-то, прирезать из-за спины? Стыдно! От этого колокольчик вешать мужчина не станет. Он бы так не поступил. От таких мыслей он даже плюнул и стал собираться в дорогу. Вода, честно отобранное имущество и тяжелые мысли. Вот и все, что он взял с собой. С надеждой, что там будет по-другому. Странный я какой-то дотракиец все-таки. Нужно отнести колечко в Ваэс Дотрак и спрятать там его. Пока Фробо не стал сильнее, его могли и отобрать. Он заберет его позже, когда сам станет хозяином своей судьбы. Да, нужно непременно отправиться в Ваэс Дотрак.

[Сэм]

Голосуем до завтра, 15 ноября 2013 г. 21-00

в игре

1. Тэль
2. Mary
3. Шарин
4. Bob-Domon
5. Эльф Лориеновский
6. София Шавро
7. Тувин
8. manao
9.Рашан Курин
10.Redno
11. Генерал оладий
12.Илийен
13. Spectator

[свернуть]

выбыли

1. Никта - Визерис убит в первую ночь
2. Луан - Мерео Харконес вынесен на голосовалке во второй день
3. Кподс - Василек убит во вторую ночь
4.Элиан - Аллиандриа  - убита во вторую ночь

[свернуть]

[Шарин Налхара]

Поздним вечером в дотракийском лагере... Вчера.. или сегодня?
хинты искать, наверное, не стоит?..



Красное пламя, жёлтая шаль, белые звёзды. Красная кровь, жёлтая плоть, белая зависть. В самом сердце кхалласара Эйла была окружена своим народом, дышала им, двигалась с ним. С ними и без них, она не может жить. С ними и без них, земля ранит ноги, солнце выжигает на ней узор, ветер приносит лишь новые вопросы, и ни одного ответа.
Ноги снова стали липкими от крови, но она не замечает её. Вокруг шум и суета, она прикрывает глаза и поднимает руки, продолжая двигаться, ведомая скорее биением своего сердца, чем ритмом барабанов. Ветер подхватывает шали, теребит их над её головой. Внезапно ветер меняется, она улавливает запах, чужой запах. Так не пахнут наездники.
Тень, черная, будто ночь, движется между танцующими, прорезает хаос кхалассара, словно нож масло. Люди расступаются перед тенью, кто-то почтительно склоняет голову, кто-то отходит в сторону, иные и вовсе сплевывают под ноги. Белые искры костра, желтые блики огня, красная маска. Ровная, гладкая, с прорезью для глаз и рта, одновременно похожая и непохожая на человеческое лицо. Тень - женщина в темных одеждах - останавливается неподалеку от танцующих и смотрит. На что? На покрытые бисеринками пота и разводами крови тела, содрогающиеся в ритме танца и конвульсиях страсти? На пляшущие языки костра? На беснующиеся на земле тени?
Эйла замирает под взглядом невидимым глаз. Руки зависли в воздухе, будто крылья парящей птицы. Фигура, закутанная в чёрное, смотрит прямо на неё. Всё внутри сжимается. Почему? Порыв ветра больно ущипнул искрой костра, застлал глаза шалью.
Тень склоняет голову в сторону, красная маска поворачивается, словно голова любопытной птицы. Из-под плаща появляется смуглая рука, тихо звенят браслеты. Рука манит Эйлу за собой. Что нужно ей? Маска непроницаема, маска молчит. Тени дрожат вокруг женщины. Кхалассар содрогается в ритме танца вокруг, словно огромное многорукое и многоногое существо. Женщина в плаще еще раз манит Эйлу за собой, затем поворачивается и идет прочь. Тени пляшут под её ногами.
Шаг вперёд. Скачущий на согнувшейся женщине наездник грубо отталкивает Эйлу, оступившуюся в красной луже. Шаг вправо. Девушка, крутящаяся в танце, хлещет Эйлу по щеке длинными косами, жёсткими, как верёвка. Шаг назад. Нет, не назад. Уверенно ступая по развалившимся на земле внутренностям тех, кто скачет уже на звёздах, Эйла ищет женщину в чёрном плаще. Маска мелькает и исчезает, мерцает, как луна за облаками. Когда она снова появляется, совсем рядом, девушка не мешкает - она протягивает руку и резко разворачивает женщину к себе.
Маска прижимает палец к губам Эйлы и тянет её за собой. Сейчас, когда женщина в маске рядом, идти сквозь ряды танцующих намного легче - люди словно расступаются перед ней.
- Ты чужая здесь, - тихий шепот женщины, глухой через маску. - Пойдем со мной.
Луна отражается в глазах девушки. Она не боится, но и не понимает, а потому просто следует за женщиной в маске.
Один из шатров с краю лагеря светится изнутри, и женщина ныряет внутрь, втягивая Эйлу за собой. Внутри жарко, по стенам пляшут тени от разведенного в центре костра. Женщина садится на землю, на травяную подстилку, и предлагает Эйле расположиться рядом. Костер кусает своим жаром, по коже бегут струйки пота, и женщине в таком плотном черном одеянии, наверное, очень жарко, но маска скрывает всё, что за ней. Женщина берет Эйлу пальцами за подбородок и смотрит ей в глаза. Её собственные глаза темные, как угли. Кажется, в них тоже пляшут тени.
Как выдержать испепеляющий взгляд маски? Эйла собирает все силы, что-бы устоять. От огня не исходит столько жара, сколько из этих прорезов в дереве. Прикосновение заставляет её дрожать всем телом. Кто ты? Слова так и не слетают с губ. Вместо этого Эйла подносит немым вопросом руку к маске. Она всё ещё не боится, хотя, наверное, пора.
Смуглая рука женщины перехватывает руку Эйлы около алого, словно кровь, дерева маски, сплетая её пальцы со своими.
- Не стоит, - голос спокойный. - Почему ты одна?
Девушка опускает голову, пряча глаза. Маска видит её насквозь, видит дальше пёстрых полос краски на щеках, видит глубже полуобнажённого тела.
- Не бойся, - женщина слегка пожимает пальцы Эйлы. - Расскажи мне. Тени вьются вокруг тебя.
Кожа Маски обжигает, но Эйла не оттягивает руку. Как можно рассказать то, чего не знаешь сама? Девушка отрицательно машет головой.
- Тени, это ты? - она подаётся вперёд, пытаясь вглядеться в глаза Маски.
- И огонь это ты, - это не вопрос.
- Нет.
Сквозь маску не видно, но женщина явно улыбается.
- Я Куэйта. Не дух и не бог, всего лишь человек. Почему ты боишься?
Тело предательски бьётся мелкой дрожью.
- Я должна боятся? - звучит как вызов, но это простой вопрос.
- Нет. А тебе есть, чего бояться? - Куэйта сплетает пальцы другой руки с пальцами Эйлы. Её руки горячие, словно под кожей тлеют угли.
- Всем есть чего бояться, пока они ступают под Солнцем и Луной.
Маска затягивает её в свою паутину, тонкие пальцы ткут ловушку. Эйла старается не шевелиться.
- Глупо бояться того, чего не изменить, - Куэйта соединяет кончики своих пальцев с кончиками пальцев Эйлы. По коже от этих прикосновений бегут мурашки, а в животе разгорается тепло. - Как и глупо бояться того, чего менять не хочешь.
Недолгое молчание.
- Останься со мной этой ночью.
Глаза спрашивают "зачем?", руки знают ответ. Эйла сжимает длинные пальцы, разводит руки женщины, опускает их на скрещенные под собой ноги. Дрожь не унялась, но сменила цвет. Капли пота увлажняют подстилку, скатываясь по спине.
Руки женщины горячие, как и её глаза за алой маской. Она поглаживает бедра Эйлы подушечками пальцев и чуть сжимает их. Её пальцы скользят вверх, медленно, осторожно. Куэйта чуть подается вперед.
- Ты боишься темноты? - её ладони сжимают бедра Эйлы почти так же крепко, как могли бы мужские.
Девушка дышит чаще, жар костра горит внутри. Она видит своё искажённое отражение в блестящей поверхности маски.
- Не больше, чем ты боишься света, - почти шепчет Эйла Маске. Руки Куэйты гладкие, они не царапают кожу мозолями. Чего она ожидает? Дотракийка не знает, она не знает столь многого. Её угнетает любопытство, разрывает жажда до ответов. Чему её научит Куэйта?

 18+

Эйла не знает почему, но уверена, что Куэйта улыбается. Тени играют на гладкой поверхности маски, и та то смеется, то плачет, то злится, то удивляется. Смуглые руки ложатся на плечи Эйлы, поглаживая их, а затем ловко развязывают застежки её жилета. Мягкие ладони аккуратно сбрасывают жилет с плеч и груди Эйлы, кончики пальцев продолжают свой путь от плеч по ключицам, к ложбинке между грудей, блестящей от пота, вниз к ямочке пупка на животе. Куэйта подается вперед, темный шелк её одежд ласкает кожу Эйлы. Маска женщины холодит щеку дотракийки, и Куэйта тихо говорит ей на ухо.
- Свет может обжигать тогда, когда темнота лечит. Но кто знает, что таится в темноте? - рука женщины скользит вверх и ложится на грудь Эйлы, словно нежно взвешивая её в ладони. Прикосновения Куэйты ничуть не похожи на грубые ласки всадников кхалассара.
- Что таится в темноте...- Эйла повторяет за Куэйтой, как заколдованная. Её сил хватает лишь на то, что бы сопротивляться желанию откинуть голову назад и забыться. Она не понимает, зачем Маска делает с ней то, что делает. Наездниками движет желание одолеть соперника, посадить семя. Что движет Маской?
- Помоги мне, - шепчет маска и кладет руки Эйлы себе на грудь, рядом с завязками плаща. Шелк гладкий и текучий, и кажется, что ладони Эйлы, привыкшие к работе и поводьям коня, царапают его. Куэйта не обращает на это внимания, чуть притянув к себе поближе Эйлу за талию. Её мягкие ладони скользят по спине дотракийки, ласкают её шею, пальцы путаются в умащенных маслом волосах и осторожно разбирают их на пряди.
Дотракийка завороженно смотрит в прорезы маски, руки послушно справляются с плащем женщины. Ткань шелестит, падая наземь. Эйла дышит чужим запахом тёмной, как земля у берега реки, кожи. Куэйта прячет лицо за маской, но руки говорят за неё. Она присваивает себе тело Эйлы, шаг за шагом, миг за мигом, палец за пальцем, локон за локоном. Девушка совершенно беззащитна перед Маской, ей это не нравится. Куэйта мягко поглаживает Эйлу, та резко срывает с женщины белую тунику и прижимает лицо к маске, глядя прямо в чёрные глаза. "Что теперь?"
Куэйта обхватиывает лицо Эйлы своими пальцами, совершенно обнаженная, темная, как тени, её темные волосы заплетены во множество косичек и стянуты в тугой узел.
- Расскажи мне, что гложет тебя, что сосет тебя изнутри. Тени рассказали мне. Я смогу помочь...
Руки женщины спускаются вниз, и вот уже юбка Эйлы спадает на пол ворохом шкурок, совсем бесполезная. Пальцы Маски ложатся на грудь девушки, ласкают её соски, обводят темные полукружия.
- Тени не поймут, и ты не поймёшь, - Эйла знает, что это неправда, - Я не такая, как должна быть.
Дотракийка повторяет за Куэйтой, и кладёт свои руки на тёмную грудь. Никогда раньше ей не приходило в голову так прикоснуться к женщине. Эйла вспоминает Раэль, но ей сложно удержать мысль, когда воздуха в палатке так мало.
- А какой ты должна быть, по-твоему? - почти мурлычет Куэйта. Её внимательные пальцы прокладывают дорожку прикосновений вниз, к темному треугольнику волос, находят путь еще ниже и глубже, мягко изучая, поглаживая, теребя.
Эйла тихо стонет, выгибаясь вперёд. Куэйта укрощает её, как строптивую кобылицу. Она отвечает, задыхаясь:
- Такая, как все...но такая, как я, не такая, как они...- слова теряют смысл, язык заплетается. Эйла впивается пальцами в плечи Куэйты, с трудом удерживая равновесие на коленях. Треск веток в костре, блики теней на стене, громкий стон.
Пальцы Куэйты ненасытны, они заставляют Эйлу дрожать и тихо вскрикивать. Они играют с Эйлой внутри и снаружи, пытаются пробраться в самые потаенные и интимные уголки её тела, ласкают и обжигают, словно огонь.
- Разве это плохо? - спрашивает Куэйта, и уже трудно понять, говорит ли она о том, что сообщила ей Эйла, или о том, что она делает с дотракийкой.
Эйла сотрясается всем телом, теряя способность говорить, видеть, слышать. Когда тени отступают, она лежит перед Куэйтой. Она опустошена, но и переполнена. Вопросы, и здесь они не отпускают её. Дотракийка протягивает руку к маске, повторяя просьбу. Она не отступит.
- Покажи.
Маска поддается с трудом. Волосы Куэйты спадают на лицо, словно изо всех сил пытаясь сохранить её тайну. Эйла успевает заметить лишь белесые шрамы на смуглых щеках. Костер гаснет, тени укутывают Куэйту, словно вторая маска. Она качает головой.
- Еще не время, - женщина склоняется и прижимается губами к губам Эйлы.

[свернуть]

[котька]

голос против

Спектатор.
Я думаю он всё же убивашка. Хинты сейчас приводить не буду, с телефона не удобно.
Хотя наЧД конечно мало похоже. Впрочем, упоминание ночной попойки могло быть фэйком. Свадьба же. Все пьют. Не знаю. Не вижу других кандидатов пока что.

[свернуть]

[Тэль]

Голос

Тувин =) Ох, не зря все же так слажено они валят Спектатора. Не вижу у него хинтов на убивашку, ну и ночные убийства говорят сами за себя.

[свернуть]

[spectator]

голос против

Эльф Лориеновский
мне он кажется вербовщиком
ох не зря он так хочет кого-нибудь приручить, да и в последнем сне уже к людям присматривался и колечко у него намекает на кольцо всевластия для управления другими

[свернуть]

[Эльф Лориеновский]

Сам такой!!!!!

Спектатор!

[свернуть]