Мафия №28: "Ведьмы против Церкви. Постапокалипсис"

[Плетущий сети]

Спойлер

Селин. Сердце отца Жозефа обливается кровью, но ничего не поделать 

[свернуть]

[На-На]

Софи Деверо

''Слова - лишь символы и знаки
того ручья с бездонным дном,
который в нас течет во мраке
и о совсем журчит ином''
И. Губерман

  Софи на двое суток выпала из жизни. Задержалась в Братиславе. Необходимо было встретиться с Провидцем.
Он сам нашел Софи. До обидного просто: Софи остановилась в гостинице. В номерах ещё не убрали такой атавизм, как телефоны. Телефон, стилизованный под старину начало 20 века, зазвонил дребезжащим звуком. Спрашивали её, Софи Деверо. Человек представился как Михэли Сзилард. Сказал, что ему есть, что сказать даме на интересующую её тему.
На вопрос Софи, как он её вычислил, человек рассмеялся:
- Вы шутите? Вы - владелица крупного платного информационного ресурса. Я - Ваш подписчик. Остальное - дело техники. Приезжайте по указанному адресу и скажите, что записаны на сеанс иглоукалования.
  Незнакомец заинтриговал Софи, она ощутила, что возможно встретила ещё большего авантюриста, чем сама.
- Я возьму с собой телохранителя, кроме шуток!
- Это само собой разумеется! - ответил Михэли Сзилард.
Софи пришлось переночевать в Братиславе вместе с Элиотом, дожидаясь "аудиенции" Провидца. Человек оказался прикованным к инвалидному креслу. Четыре часа беседы пролетели незаметно. Говорили о Кастанеде, о методиках воздействия на подсознание, которые используют обе борющиеся стороны.
Собственно время ожидания тоже не пропало впустую: Софи обработала информацию о наличии и отсутствии марочных вин, производимых святыми монастырями, собранную отцом Жозефом и К в тавернах и кабаках. Картсчёт отца Жозефа значительно пополнился по вполне законному договору об оказанных услугах в части маркетинга... И Инквизиции придраться не к чему!

оффтоп

В пополнении счёта повстанцев хинтов не ищите - нету их там!

[свернуть]

голос

пока не решила

[свернуть]

[Шарин Налхара]

Итоги голосования:

Селин - 3 голоса: Луан, Вэль, Плетущий сети
Луан - 2 голоса: Никта, Селин
Шерлок - 1 голос: Шерлок
На-На - 1 голос: На-На

Шерлок не написал пост и лишается ночного хода.

Нас покидает Селин. В какой форме - решает сама (отстала по дороге/погибла/просто покинула группу/решила погеройствовать и спасти мир в одиночку ).

Прием ночных ходов открыт. Дедлайн - 22.00 четверга, 07 августа.

[Шарин Налхара]

Дедлайн. Прием ночных ходов окончен.

Жертв нет

***

Громкое "убийство на набережной" крутили по всем каналам, притом проправительственные каналы, конечно же, едва узнав о том, что погибший был личным художником самого Пастыря, ту же принялись муссировать тему, что нападавший был, конечно же, ведьмой-мятежником, который хотел убить приближенного к Папе человека и был покаран Рукой Господа за свой грех. Истерия усиливалась с каждым часом.  То, что творилось в прессе и на теле- и радиовещании можно было с чистой совестью назвать информационной войной. Если верить СМИ, "ведьмы как с цепи сорвались, почувствовав, что сам Господь обратил на их дьявольские силы свой лик" - кадры горящих автомобилей и столкновений с полицией сменялись новостями о преступлениях, совершенных "с применением нечеловеческих сил", и интервью с кардиналами, епископами и обычными политиками. конечно же, все как один утверждающими, что те, кто не в силах контролировать себя и обуздывать свои силы и свои грехи, должны несомненно поручить это кому-то, чья воля сильней и вера крепче.
Впрочем спокойствия заговорщикам не прибавляло и то, что из своей комнаты исчезла Селестина. Отец Жозеф поутру нашел её рюкзак у себя на подоконнике: в рюкзаке оказалась одна лишь тетрадь - из тетради была вырвана большая часть листов, а оставшиеся были исписаны ровным женским почерком.
"Падре, спасибо за все. Вы были очень ко мне добры, и я этого никогда не забуду" - гласили последние строки.
Должно быть, Энжи значил для неё больше, чем можно было бы предположить? Впрочем, ответ на этот вопрос теперь знал, наверное, только отец Жозеф - ведь не зря же он хмурился и вздыхал, прочитав содержимое подброшенной ему тетради?

Группа Никаса прибыла в Парадиз - и сам Никас практически сразу отбыл в неизвестном направлении, прихватив с собой довольно невзрачного пожилого мужчину с трудно запоминающейся внешностью, который говорил всем, что его зовут Хуан, но вряд ли это было его настоящее имя. Он пришел лишь под утро, опасаясь, что за время его отсутствия могло что-то произойти, но всё было спокойно. Один из членов команды был этой ночью в центре всеобщего внимания - вольного и невольного. Вреда этому человеку это внимание не принесло и принести не могло, но и пользы от него тоже было мало. В любом случае, дело было сделано - сейчас, за буквально дни, а то и часы до переломного момента в жизни всех людей, каждая кроха информации была на счету.

Площадь Святого Петра была в оцеплении - вся её гладь была испещрена пестрыми палатками и бочками, в которых жгли костры. Ночью казалось, что там встала лагерем какая-то армия, хотя местами зрелище выглядело довольно романтично: люди пели песни вокруг костров, устраивали огненные шоу на потеху пришедшим, собирались в группы и обсуждали что-то. А вокруг стояли полицейские кордоны, оцепив площадь, словно лагерь для военнопленных... Полиция уже дважды пыталась разогнать собравшихся, но не смогла ничего сделать, не применяя против них силу или технику - люди стояли живой стеной. Собравшиеся одаренные и их друзья требовали Папу выйти к ним, но тот пока не желал показываться - все службы на площади были отменены. И несмотря на то, что собравшиеся и полиция большую часть времени вели себя мирно, напряжение всё же висело в воздухе удушающей пеленой. И чем дальше, тем отчетливей все понимали, что скоро непременно что-то произойдет.
Особенно в силу того, что, по слухам, в Парадиз стягивались отряды инквизиции...

Нас покинули:
Селин - выбыла на голосовании на 5-й день
София Шавро (Рой Джи Бив) - убит в 4-ю ночь
Mamajoe (Ойлэхо Торо) - убит в 4-ю ночь
Йеннифер - выбыла на голосовании в 4-й день
Эльф Лориеновский - похищен или убит в 3-ю ночь
Пингвинчег - похищен или убит в 3-ю ночь
Рашан Курин - выбыл на голосовании в третий день
didika - убита во вторую ночь
Мефистошик - выбыл на голосовании во второй день
Lucia - убита в первую ночь
Илийен - убита в первую ночь
Сэм - убит в первую ночь

Всё еще в игре:
1. Зевсиенда/На-На
2. Луан
3. Плетущий сети
4. Вэль
5. Никта
6. Шерлок

Дедлайн написания дневного поста с голосом - 9 августа, суббота, 22.00.

Задача для вас - с помощью ваших способностей и талантов (а так же с помощью ваших сообщников, приведенных Никасом (можете придумать их сами в том числе), придумать план, как проникнуть в резиденцию Папы и похитить его. 

[Селин]

      Селестина Монтерран

     

     Выйдя из кафе, Селестина направилась к морю. Кофе с пряностями немного согрел ее, но на ветру ее пробрал озноб. Но она почти не замечала того, что ее трясет от холода. Стоя у парапета, она долго глядела на тяжелые волны, на белую пену меж обкатанных морем камней. Порывы ветра то и дело обдавали ее ледяными брызгами, и в глазах девушки стояли слезы. Вскоре небо совсем заволокло, и пошел мелкий дождь. Селестина накинула капюшон и, бросив долгий взгляд на сливающееся в дымке дождя с небом море, зашагала прочь.
     Отца Жозефа и Кая нигде не было. Конечно. Как мало осталось до Парадиза, как... ты хотела знать, что чувствует Урбан Девятый? А может, тебе еще луну с неба и пару новых коньков? Этот человек, Кай, едва не погиб в Мариборе. Она должна... она должна была...
     В гостинице, где падре Жозеф снял им комнаты, было пусто. Ни человека за стойкой, ни уборщиков, ни даже постояльцев - людская волна куда-то отхлынула. Как море. Селестина села у едва теплых днем батарей и, достав свою тетрадь, положила ее на подоконник.
     Что она писала, никто не видел - но когда после долгого письма и еще более долгих пауз пришло время жечь страницы, девушка заколебалась. Пролистала их, открыла последнюю. На ее лице отражалось смятение. Прошло несколько минут.
     И, вдруг что-то решив, она вновь взяла карандаш и приписала еще несколько фраз. Во взгляде, в складках рта у нее появилось что-то жесткое - так выглядит человек, который для себя принял, что терять ему нечего.
     Резким движением Селестина закрыла тетрадь и бросила ее в рюкзак, потом принялась распихивать вещи по карманам куртки. Вытряхнув на ладонь содержимое кошелька, она привычно пересчитала его - сейчас там было больше денег. В кафе падре уронил купюру и не заметил, а она втихомолку подняла ее - похоже, святой отец деньги даже не считал. Видно, она уже тогда все решила, но, чтобы достичь согласия с собой, ей нужно было поразмыслить. Содержимое тетради почти никак не было связано с текущими событиями - Селестина писала для себя - и именно поэтому ее следовало оставить отцу Жозефу. Хоть так расплатиться за украденные деньги - честностью.
     Ей удалось выскользнуть из гостиницы так же, как вошла - никого не встретив.
     И Венеция скрыла ее своим сумеречным плащом из тумана и дождевой пыли. Взмахнула - и нету.

     (продолжение... будет)

[Вэль]

Кай

Они вот уже два часа тряслись в старом автобусе. И без того болевшая голова, вспыхивала болью на каждой кочке. Горло подозрительно саднило.
- Падре, я что вчера пел? - понизив голос, чтобы не услышала Розалинда, спросил Кай у святого отца. Отец Жозеф ничего не ответил, лишь загадочно улыбнулся (если эту гримасу можно было назвать улыбкой: падре было , похоже, не лучше, чем ему самому).
Селестина пропала. Впереди был Парадиз, и Кай ее не винил в том, что она выбрала другой путь... или направление. Быть может, мы еще увидимся, а, быть может, и нет.
***
Парадиз встретил повстанцев гнетущим молчанием. Затишье перед бурей, подумал Кай. Небольшое совещание с Никасом и другими предводителями повстанцев, оценка обстановки (насколько это вообще было возможно в данных условиях), в голове начал зарождаться план. И вот он во главе своей группы в предрассветной тьме уже крадется по незнакомым коридорам дворца в поисках проклятого Урбана...

[Вэль]

голос против:

Никта

[свернуть]

[Никта]

Джейн Лансор



Венеция осталась позади. Они наконец-то прибыли туда, куда стремились все это время. Перед ними лежал Парадиз. Как зачарованная, Джейн бродила по улицам красивого города, слушала о чем говорят люди. В основном судачили о беспорядках на площади, о ведьмах, о грядущей войне...
Ноги вынесли Лансор к площади Святого Петра. За оцепление она не пыталась пройти, но из-за спин солдат виднелись ряды палаток. Кто-то грубо толкнул ее.
- Что встала? Проваливай отсюда! – женщина как в каком-то забытье покачала головой и повернувшись пошла обратно, туда, где собрались в себе.  Никаса правда еще не было, он исчез куда-то утром. Интересно, исчез на совсем или..?
Она нервно обхватила себя руками. Водоворот событий нес Джейн все дальше и она все яснее чувствовала, что уже не властна над ним. Не властна над своей жизнью.  Она окажется там, куда приведет вся эта авантюра. Это.. судьба? Если так, то от нее не сбежать. Эта судьба нашла даже Роя, который не хотел во всем этом участвовать. Она найдет всех.. Лансор укусила себя за запястье, чтобы болью сдержать приближающуюся истерику. Часы пропали. Женщина только теперь это заметила. Когда же? Джейн не помнила.

Голос

Луан

[свернуть]

[Луан]

Розалинда Строрм

Вот и последнее дело, стоившее полиции почти четверть миллиона фунтов,
завершилось позорным провалом — суд присяжных оправдал трёх братьев-садистов,
сваривших свою жертву заживо в котле. Правда, все присяжные состояли из свиней,
а покойный мистер Волк отличался скверным нравом и имел многочисленные приводы.
Но в результате три поросёнка просто посмеялись над правосудием Её Величества!
Джаспер Ффорде. Тайна выеденного яйца, или Смерть Шалтая.

- Тебе действительно стоит спокойнее относиться ко всему.
- Если ты еще раз скажешь это, я...
- Лин, да успокойся ты!
- Ох, добралась бы я до тебя...
- Ха, вот поэтому то я предпочту, чтобы ты находилась от меня подальше.
- Раньше или позже, но я узнаю, кто ты.
- А не боишься, что я - это твоя совесть?
- Нет, не боюсь. Ты слишком много знаешь для простого голоса в голове.

Ночь прошла спокойно. И даже как-то скучно. Ее опасения не подтвердились - и никто не погиб. У Лин затеплилась скромная надежда, что их авантюра может увенчаться успехом. А пока...
Как известно, от гениальности до безумия - один шаг. Является ли идея похитить папу гениальной или безумной?
- Скорее, и то, и то.
- Помолчал бы уж, если не можешь помочь.
- А кто сказал, что я не могу помочь?
Интересно, кто же все-таки Пит? Лин все больше склонялась к мысли, что он реален. Только вот кто? И что он делает в ее голове?
- Я забочусь о том, чтобы эта голова была. А то умишко в нем слабенький, слишком высока вероятность, что без помощи он приведет свою носительницу в котел Инквизиции.
- А ты, значит, вместо того чтобы подкладывать полена в котел, будешь помогать в него не попасть? Может купание в котлах - мое самое любимое занятие в этой жизни!
- Ню ню, хотелось бы мне на это посмотреть. Причем желательно, чтобы купалась ты без одежды.
- Вот дала бы в лоб...
- Да ладно, тебе что - есть чего стесняться?
Мда, пытаться перещеголять в остроумии Пита ей пытаться не стоило.

Они уже долго сидели здесь, пытаясь обсосать ПланЪ по косточкам. Силы, конечно, были не равны. Но у них были свои козыри - безумность идеи могла сыграть за них, да и способности членов их небольшого отряда также были дополнительным аргументом за претворения задуманного в жизнь. Если им удастся это сделать...
- Если что - у тебя будет союзник. Обещаю.
Похоже, что на этот раз Пит не шутил. Но этот козырь стоило приберечь на крайний случай, так что она про него не обмолвилась ни словом.

Голос

Никта

[свернуть]

[Плетущий сети]

Отец Жозеф

За десять лет до описываемых событий...

  Неприметный человек в сером костюме с обычным лицом – такого никогда не запомнить, даже если столкнешься с ним в толпе. Самый обычный кабинет, каких много в неких, всем известных учреждениях. Мужчина в сером протянул ему папку и медленно произнес:
- Ваше новое задание. Вот биография – изучите ее досконально, сами понимаете. В Японии зайдете в посольство Ватикании и скажите, что потеряли документы. Ваше новое имя – Ульрих фон Лихтенштайн.
- Я так понимаю, настоящий Ульрих больше не появится?
- Совершенно верно. Он любил пить. Перебрал и упал с моста в реку. Какая досада, не находите?
- Действительно.
- В Ватикании поселитесь вот здесь, - человек в сером костюме ткнул пальцем в пересечение улиц на карте города, - здесь никто Ульриха не знает – он как раз продал квартиру перед отъездом в семинарию...
- Погодите, причем здесь семинария?
- На этот раз вы будете священником, - человек в сером слегка усмехнулся, - конечно, мы учли, что в вопросах веры вы не понимаете ничего. Так что придется вам демонстрировать зависимость от спиртного.
- Замечательно!
- Без сарказма, пожалуйста. В вашем положении прикидываться алкоголиком – самый лучший вариант. Даже если допустите промах - спишут на вашу зависимость. Кроме того, чтобы вы не ошибались, мы дадим вам наставника, католического священника, между прочим. Вы выучите молитвы, а также все, что необходимо знать в вашем деле. Думаю, вы не забыли свою основную специальность – сумеете отличить труп от живого человека?
- У вас странный юмор. Если вы все уже предусмотрели, скажите, что мне делать, если придется проповедовать?
- Это самое простое, - человек в сером костюме взмахнул рукой, улыбаясь, - берите тему и поучайте, только знайте меру, а то прихожане разбегутся. Да вы попробуйте!
- Что, прямо сейчас?
- Ну а чего ждать? Начинайте. Ммм.. скажите мне, что вы думаете о задании? Справитесь ли вы?
- Черт знает что! – он замялся, а потом, чувствуя раздражение и даже злость, выдал, - вижу, сын мой, что вы досконально все продумали.
- Отлично! – человек в сером начал посмеиваться.
- Думаю, сын мой, это Господь сподобил меня исполнить мое предначертание и Он даст мне силу победить еретиков, противящихся его замыслу.
- Просто прекрасно! – человек в сером кивнул,- я вижу, из вас получиться отличный падре... отец Жозеф.


  Парадиз встретил их толпами, плакатами и оцеплением. Отец Жозеф пробирался мимо митингующих, потирая висок, когда возмущенные вопли протестующих раздавались уж слишком близко – голова до сих пор болела. Как хорошо, что развязка близка - эти инспекции в самом деле нужно прекращать. Интересно, куда подевалась Селестина.. Отец Жозеф ощутил беспокойство. Увидев знакомых Ведьм, он устремился за ними в папский дворец.

Спойлер

Никта

[свернуть]

[Шерлок]

Джонни Ли Миллер

"Нас осталось слишком мало. Необходимо придумать другую стратегию."

С момента начала этого похода погибло или пропало много людей. Каждый по каким-то загадочным обстоятельствам. Возможно это чистая случайность, но Джонни не верил в случайности. Все это время он пытался найти источник угрозы, но судя по всему тщетно. Как только он был уверен что нашел правильного человека с им что-то происходило. Кто-то умело заметал следы и Миллер не мог понять кто.
Но теперь уже нет времени на выяснение и нахождение предателей. Их цель близка и необходимо было действовать.

-Я постараюсь отвлечь внимание инквизиторов, пока вы будете заниматься Папой.

Товарищи по отряду озадачено посмотрели на их компаньона.

-Ну а что? Вы думаете я зря тянул все это время взрывчатку? - Миллер кратко рассказал им свой план и все это время внимательно следил за Джейн. Она вызывала подозрения, не самые опасные, но вызывала. Нужно было быть совсем слепцом, чтобы не заметить, как другие относятся к ней. Девушка потеряла доверие команды.

-Вообще план прост. Думаю у нас все получится. - Джонни пожал всем руки и последней к его удивлению оказалась Розалинда. Что-то в ней было. Что-то, чего он не мог разгадать. При прикосновении с ней Миллер ощутил особую дрожь, как и всегда.

-Желаю вам удачи!

Миллер покинул команду и через 30 минут уже приступил к минированию зданий возле постов инквизиции.

"Это должно отвлечь их и выиграть время для ребят."

Голос против

Луан

[свернуть]

[На-На]

Софи Деверо
Потери. На последнюю встречу с Никасом  и Миклошем в Венеции пришло совсем мало их сторонников. Это добавило пессимизма Элиоту:
- Ненавижу оказываться правым в таких мрачных прогнозах!
При обсуждении плана похищения выражение лица Элиота характеризовалось расхожим выражением «на обед скалу съел»... но Софи знала – спину ей он прикроет, как всегда!
В Папский дворец они проникли втроём. Остальные группы пошли, каждая в соответствии со своим заданием.  Софи напрасно надеялась, что присоединится к выполняющим основное задание. Ей поручили отвлекать внимание и подготовить само похищение, но не принимать в нём участия.
С давним её личным планом это совпадало, но в какое сравнение может идти  похищение предметов искусства с похищением Папы!
Итак, под гриммом служки, Софи два часа провела в непосредственной близости от Папы, которому ненавязчиво предложили солёные орешки, ну очень вкусные... Когда его начала мучить жажда, в хорошенькой чашечке на столике оказался ароматнейший чай из свежих листиков земляники. Сами ягодки лежали рядом в вазочке. Недалеко стояла витрина с вернувшейся в Папский дворец исторической Папской Тиарой, унизанной драгоценными камнями. Естественно, витрина была под сигнализацией. Недалеко от папы уже было приготовлено праздничное облачение и Папский Крест. Но переодеть Урбана девятого не успели: он стремглав сорвался... в отхожее место. Откуда и исчез, но его пропажу не заметили: сработала сигнализация - пропала Тиара! Охрана бросилась ловить вора! Более того: камеры видеонаблюдения как по команде буквально на 40 секунд стали показывать рябь (это сработала спецспособность третьего в их группе - владение электромагнитными полями), а охранники не смогли вспомнить посторонних лиц во вверенном им пространстве (это уже заслуга Софи). Папу осмелились побеспокоить в кабинке туалета только через 10 минут. Кабинка оказалась пустой. Шутка с мочегонным обернулась трагедией. Тиару нашли в лифте, но уже без драгоценных камней, коими она была украшена когда-то! Папу ищут!

голос против

пока против себя: ещё не разобралась, кто есть кто... туплю

[свернуть]

[Шарин Налхара]

Итоги голосования:

Никта - 3 голоса: Вэль, Луан, Плетущий сети
Луан - 2 голоса: Никта, Шерлок
На-На - 1 голос: На-На

Нас покидает Никта.

Прием ночных ходов открыт. Дедлайн - 22.00 воскресенье 09 августа.

[Шарин Налхара]

Результаты ночи:

Шерлок - убит в 6-ю ночь

Поздравляю с победой мирных жителей в составе доживших до конца Вэль, Луана, Плетущего сети и ЗевсиендоНа-Ны и не дошедших до конца Сэма, didika, Рашана Курина, Илийен и Софии Шавро

Сейчас даю вам посмотреть ночные ходы, а лог и финальный пост будет на выходных, сейчас, боюсь, всё не успею.

[Селин]

      

      (несгоревшие страницы дневника Селестины Монтерран - то, что было в тетради, доставшейся отцу Жозефу)

      Я помню это, как будто оно было вчера. Я училась в девятом классе, и, помню, совсем недолго оставалось до Рождества - на лицах каждого встречного-поперечного лежала радостная тень праздника, какое-то сказочное сияние, золотистое, будто на них падал отблеск звезды с макушки рождественской елки. Ведь, право же, то была чудесная звезда - та, что ознаменовала собой рождение Спасителя нашего?
      Я была... счастлива, да, счастлива. Мое состояние блаженной невинности подходило к концу, и так как я не властна достичь его больше, мне следует ценить его и хранить его как дорогое, бесценное воспоминание - пусть даже тогда в этом счастье присутствовала явственная горчинка; ведь больше у меня ничего не будет. Я была влюблена... или думала, что влюблена; сейчас, после стольких лет, хоть я и помню с полной отчетливостью события той роковой зимы, мне трудно вспомнить себя тогдашнюю. Самое ужасное во всей этой истории - это то, что ничего не осталось от моих чувств; мой эгоизм преходящих желаний разрушил мою жизнь, и мне полагалось бы предвидеть это - кто, как не Господь и не святая Библия, предупреждает нас об этом?
      Мне было пятнадцать лет, и я никогда не считала себя особенной. За где-то последние полтора года я стала чувствовать людей ближе, чем раньше - веселье, обида, подавленные слезы или ненависть моих одноклассниц, о которых, конечно же, обычные люди не догадываются, ощущалось мной как нечто очевидное, когда я на них смотрела или даже не смотрела - но я приписывала это подростковому осознанию себя как личности, отходу от привычного детского эгоцентризма. В нашей гимназии были раздельные классы - эта школа претендовала на высокий уровень, в ней даже преподавали монахини - и в параллельном классе, девять-один, был один мальчик. Марко, его звали Марко... как и нас, их семью смело с насиженного места в ходе сотрясавших Европу войн. Как-то раз он улыбнулся мне, и с тех пор я не находила себе места. Другие девочки могли выдумать из такого невесть что - "представляешь, Селестина, он втайне в меня влюблен! - а почему? - он всякий раз в столовой так на меня смотрит!" - но мне, в силу моего дара, это было недоступно. Я знала, что эта улыбка ничего не значила. Он улыбнулся мне лишь потому, что у него было хорошее настроение, и ничего у него внутри не екнуло и не оборвалось. Я всегда была тихой, скромной; кроме того, в силу специфики моего дара мне и в голову не пришло бы притвориться, что я плохо себя чувствую и потому Он, случайно оказавшийся рядом, просто обязан нести мой портфель. Так что все, что между нами было - я порой перехватывала его взгляд и, ужасно смущаясь, прятала зардевшееся лицо. А он ничего не замечал - слишком уж он был жизнерадостным и... легким, что ли.
      А потом случилось одно из тех событий, которые, хоть и сами по себе незначительные, вызывают лавину - падают бумажные домики, рушатся, складываясь, рассыпаются ворохом карт. Мы расшумелись на уроке, и сестра Доминика особенно резко меня одернула. Мне стало обидно - другие девочки шалили больше, а попало мне - и я отчетливо помню, как, смотря в ненавистную, сухую и вечно кислую старушечью физиономию, я отразила мою обиду в учительницу - ярким зеркальным бликом, через глаза ослепляющим мозг. Она должна была понять, как мне плохо. Она должна была пожалеть несправедливо обиженную меня и извиниться. И... мгновение застыло, как замирает от сбоя стрелка часов или как запинается плохой рассказчик - сестра Доминика заморгала, как оглушенная. И пробормотала этаким растерянным, ворчливым тоном: "Все это не важно. Девочки, продолжаем занятие". Я пару раз словила на себе ее взгляд, а потом она вела себя как обычно. Сейчас я понимаю, насколько опасной была моя выходка. Окажись на месте сестры Доминики кто-то посообразительнее, она бы донесла на меня в Инквизицию. Окажись на ее месте кто-то более внушаемый - и на меня бы донес кто-то из одноклассниц. Но я тогда поняла только то, что Господь послал мне способ защиты от несправедливости, которая часто падает на головы малых сих, а еще... что это чудесный, сказочный дар, и он не может быть направлен ко злу, поскольку я - не злая. И, поскольку мысли мои вертелись вокруг лишь одного предмета... вы понимаете, что было дальше, да?
      Мне больно писать это. Но мы должны быть с собой честны, и никакая надежда на то, что Он простит - в своем милосердии и любви, я верю, что Он простит - не облегчает наши грехи.
      Подходил канун Рождества, крыши Кракова засыпало снегом, и снег закрыл черную землю - как саваном, но тогда я сказала бы "как белый полог". Окна украшали венки из еловых ветвей, перевитые красными нитями, мы вовсю клеили для елки украшения из цветной бумаги. Когда я встретила в школьном дворе Марко, я не смогла устоять. Сила дара - так, верно, чувствовала себя Ева в Эдемском саду - позвала меня, и я бросила в Марко этим. Чтобы он заметил меня. Чтобы засмотрелся, и сердце его дрогнуло, и я стала для него важнее всего на свете. Наверно, это можно сравнить с тем, как огненная струя поглощает хрупкий замок из снега... как в слепящем свете прожектора блекнет и исчезает разноцветное кружево света, ложащегося на пол собора сквозь витражи. Именно это я сделала с его психикой, бросив в него воздействием, которому человек не умеет сопротивляться. Точнее говоря, сопротивление как раз есть - подспудное, как давление в паровом котле - и оно медленно сводит его с ума. Вызывает кошмары. Потом они заставляли меня проделать такое с испытуемым - видимо, это был осужденный на смертную казнь, но я не верю, что даже чья-то виновность перед законом дает кому-либо право его мучить - и постоянно меряли ему давление, сердечный ритм и кто его знает, что еще. Впрочем, я пишу не об этом... Я заложила Марко в психику бомбу с часовым механизмом, а знала лишь то, что я счастлива, потому что теперь он ходил за мной как приклеенный, носил сумку, угощал пончиками из школьной столовой... и я ничего не замечала в нем необычного, потому как не знала его совсем. Моя "любовь" была лишь мимолетным соприкосновением, даже не с мальчиком - с одной его улыбкой, а остальное в ней - лишь рождественская метель, и солнце, низкое в шпилях собора, и тени до самой площади, и вот-вот начнутся каникулы, и мне только пятнадцать лет. Что я понимала до того, как пропал Михаэль, о том, как любить кого-то? Нет, я ничего не замечала... пока 23-го декабря на перемене с верхнего этажа не донесся крик.
      Первая у меня была мысль - "обнаружили ведьму". Конечно, после памятного воздействия на сестру Доминику я не могла не осознать, что я ведьма; даже подростковое ослепление не могло скрыть от меня очевидного. Вот только это меня не заботило, совсем. Я ведь ничего не поджигала, не мечтала убить Папу, как враги государства, за которыми охотилась Инквизиция. Поэтому я лишь с легким интересом повернула голову в сторону шума - лезть на рожон мне совсем не хотелось. Мало-помалу голоса стали ближе, и я чувствовала нарастающее смятение, панику. Нервы у меня сдали, и, выбежав из класса, я кинулась навстречу одной из девочек, чье лицо было белым как мел.
      - Что случилось??!!!
      - Кто-то... кто-то прыгнул с крыши вниз, - пролепетала та. Совсем близко от нас стояли две монахини, и, верно, поэтому она добавила: - Наверняка он просто упал! Иначе его душа обречена на адские муки. Полез на спор и поскользнулся, ты же знаешь этих мальчишек...
      Почему ноги понесли меня наверх? Я не помню. Школа размещалась в здании довоенной постройки, и я не знаю, для каких целей ее верхний этаж обрамляла галерея. Когда-то она, вероятно, была крытой, но в войну пострадала, и внешнее покрытие разобрали. Обычно там ходил патруль - два мальчика из последнего класса или две девочки, по очереди. Сейчас там стояло, верно, пол-школы. На меня никто не обратил внимания - кто-то вскрикивал, монахини гнали прочь малолеток, в воздухе стоял гул голосов - а я как приросла к перилам, глядя на фигурку, распластанную в снегу.
      Это пальто. Этот портфель - за ручку еще цепляется тоненькая рука, высунутая из слишком длинного рукава на вырост. Ноги согнуты под страшным углом. Крови нет - по крайней мере, отсюда не видно. Он лежал лицом вниз, и порой, чтобы не сметь забывать, я говорю себе, что от такого удара его лицо превратилось в кровавую кашу. Господи, прости меня, но ведь дорога в ад вымощена этакими "я не хотел ничего дурного"? Забавно то, что Инквизицию - хоть они и вытянули из меня все подробности использования моего проклятого дара и постоянно, стоило мне начать колебаться, давили на мое чувство вины - по-настоящему не заботила гибель безвестного мальчишки. Все, что они говорили мне - "на тебе смертный грех, Селестина, и только святая Церковь может его отпустить". Они будто не видели в Марко человека, не замечали эту рано оборванную жизнь... но почему это меня удивляет, если в одаренных они видят одну лишь опасность или же орудие, причем тоже опасное - такое, что и в руки-то страшно взять? Смерть Марко записали несчастным случаем и похоронили его на освященной земле. Я даже Михаэлю не рассказывала об этом, про психические воздействия мне подпольщики объяснили, позже. И я знаю, что они лгут - тяжесть греха никогда не снимется с моего сердца.

      (написано более неровным, торопливым почерком)

      Я надеялась встретиться с Михаэлем, если буду послушной, но из-за нас уже пострадал Энжи, а им выгодно, чтобы я ничего не знала о брате - так меня можно использовать снова и снова, пока я не сломаюсь. Что ж, это были долгие два с половиной года, когда я беспрекословно их слушалась. Хватит.
      Падре, спасибо за все. Вы были очень ко мне добры, и я этого никогда не забуду.

      (конец записи)