Мафия №28: "Ведьмы против Церкви. Постапокалипсис"

[Луан]

Розалинда Строрм

– У меня, – продолжал Лютик, – следующие желания.
Во-первых, пусть как можно скорее удар хватит Вальдо Маркса, трубадура из Цидариса.
Во-вторых, в Каэльфе проживает графская дочка Виргиния, которая никому не желает давать. Пусть мне даст.
В-третьих...
Каково было третье желание Лютика, никому узнать не дано.
Чудовищная голова выкинула две ужасающие лапы и схватила барда за горло. Лютик захрипел.
Сапковский А. Последнее желание

В Братиславу? Вот зараза. Только этого ей ещё не хватало. С ее документами лучше не соваться - у охраны нюх на подобное (нет чтобы ловили кого-нибудь другого?). Так что придется доставать документы другие - по крайней мере для дороги. Хорошо она хотя бы знает, к кому обратится. Хотя ей это очень не нравится.

- А тебе и не обязано все нравится. Почему ты не присоседилась к кому-нибудь? Например, к тому священнику?
- Только не говори, что ты есть этот священник.
- А я и не говорю. Лин, я могу видеть то, что видишь ты.
- А звездочки, которые посыпались из моих глаз, когда я по твоей милости влетела головой в столб, ты тоже увидел?
- Я же извинился!
- Вот и помолчи.
Она уже добралась до нужного человека.
- Главное, что мне они нужны срочно.
- Что я их, по твоему, рожаю? К твоему сведению, Лин, я стерильна, - она вздохнула. - Ладно, есть у меня одни документы. За пару часов подгоню под тебя.
Пара часов растянулась на два с половиной - в самый неподходящий момент ввалился какой-то хмырь, который получил от хозяйки прием под названием "ночной горшок, артикул Б". Горшок аж разбился от умиления.
- Бывший муж. И что я когда-то в нем нашла. Ладно, вот, готово.
- Ну вылитая ты! Даже глаза не такие выпученные, как обычно.
- Сейчас получишь в глаз, кретин!
- Ужаснулся. И отвалил.
Расплатившись, Лин вышла из дома. Теперь нужно было подумать, к кому бы присоседится, чтобы добраться до Братиславы. Может действительно к святому отцу? Его-то наверняка проверять не будут. Найти бы его еще. Она могла найти кого-то из телепатов. Хотя логика подсказывала, что кого-то можно найти на автобусной станции. Это был самый простой способ.

- Направо, милорд, налево, милорд, ступеньки, милорд...
- Чтоб тебя, зараза распространяется...
- Что, Пит, достало?
- Да, я головой в вывеску влетел.
Усмехнувшись, Лин поправила сумку и вошла на автовокзал. Она надеялась, что долго ждать не придется.

[Пингвинчег]

Дерек Лир

Пьер послушно шел рядом с отцом, изо всех сил стараясь не отстать от широких шагов взрослого. Дерек, задумавшись о "козырях", которые якобы есть у Никаса, не сразу спохватился, что фактически тащит Пьера за собой, пока тот, споткнувшись, чуть не упал. Извинившись перед мальчиком, Дерек сбавил шаг, однако некая мысль, которую он почти ухватил за хвост, сбежала. Нужно будет купить ему что-нибудь сладкое, в конце концов мальчик изо всех сил старается помочь отцу.
"Козырь". Вернулась потерянная мысль. "Скорее всего, Никас располагает какой-то информацией, которую хочет использовать против Папы. Что это может быть?" Дерек покопался в памяти, вспоминая наиболее громкие конфликты и скандалы последних лет, но ничего пододящего придумать не смог. А пока он вспоминал, некая хрупкая идея ускользнула вновь. "Может стоить Папе Тиары". Каким именно образом? Никас рассчитывает на массовые беспорядки простых людей? Или на кого-нибудь из кардиналов, готовых ради тиары вступить в альянс с ведьмами? И то, и другое просто бессмысленно. В конечном счете пострадают сами ведьмы. Ничего не поменяется. Дерек покачал головой. Эти размышления пока бессмысленны. Нужно больше информации. И тут же на глаза Дереку попался кое-кто из присутствовавших на собрании. Эта девушка, Розалинда... Строрм, да. Дереку, которому приходилось запоминать множество студентов, не составило труда запомнить членов вчерашней сходки. У этой девушки был несколько отстраненный вид на собрании, но сейчас, кажется, она что-то, или кого-то, искала.
-Пани Строрм? Вы выглядите несколько... растерянной. Что-то случилось?

[Мефистошик]

(Девять лет назад, Альборайя)

- Эй, ты. Да, да, ты, красавчик. Иди-ка сюда. Да не ссы, паренек. Мы не кусаемся, гы-гы-гы.
Тройке угрожающего вида ребят, ставших полукругом за спиной гнусавого блондина, шутка очень понравилась и они загоготали. Совсем не так смешно было их потенциальной жертве - студенту-третьекурснику политехнического университета, случайно зашедшему в пригород Валенсии. Парень уже явно ругал себя за эту глупость. Но сколько не ругай себя, от навязчивых ребят в спортивных штанах было не отделаться.
- Мне не нужны проблемы.., - робко начал было Хамон - а это был именно он - но новый взрыв гогота (смехом этот мерзкий звук назвать было сложно) прервал его речь. Потом это сделал главарь шайки:
- Вот и молодец. Просто делай, как мы говорим - и не будет никаких проблем.
На пол-головы выше Кино, парень был вдвое шире студента в плечах. Даже один-на-один у Хамона не было шансов. А тут еще трое.
Покорно понурив голову, студент подошел к главарю, заработав тем самым одобрительный кивок.
- Как зовут, красавчик? - прогнусавил верзила.
- Хамон.
- Гы-гы-гы.
- Ах-ха-ха.
- Ггггг.
- Эт че, как колбаса, что ли?
- Не, Хосе, как ветчина.
- Слышь, прыщавый, ты что это такой умный, - настроение громилы явно испортилось, когда один из его подручных решил его исправить. = Колбаса, ветчина - какая к чертям разница.
И повернулся к Кино:
- Ладно, Хамон, гони сюда деньги и часы - и разойдемся как в море корабли.
Студент рефлекторно попятился - денег у него с собой было не так много, а вот с часами расставаться не хотелось до слез - фамильный Rolex, который носил еще прадед Альфред Кино. Сглотнув вставший в горле ком, Хамон набрался смелости и возразил:
- Пожалуйста, только не часы...
Хук слева прервал зарвавшегося юношу.
- Ты кажется не понял, - глаза блондинчика налились кровью. - Если я говорю, ты делаешь. Дошло?
Студент задумчиво провел языком по напухающей десне и сплюнул кровь. Удар главаря подействовал на него совершенно непредсказуемо - вдруг непонятно откуда взялась смелость, пропал страх. Чувство было донельзя странное. Словно... Словно...
- Не дошло. Хрен тебе, а не часы. Вали давай отсюда подобру-поздорову, не то очень пожалеешь.
Прыснувший было паренек слева от верзилы тут же поперхнулся под гневным взглядом последнего.
- Ну все, красавчик, теперь ты труп, - с этими словами блондин извлек из кармана стилет и сделал шаг по направлению к Хамону, с предвкушением занося руку для удара...
...чтобы три секунды спустя лежа на асфальте ошарашенно таращиться на оказавшую серьезное сопротивление жертву. Жертва была ошарашена ничуть не меньше. Хамон не понял, что он сделал и как это произошло. Одно было точно - главаря он не касался. Однако в темноте двое из трех подручных этого не разглядели и с неразборчивыми криками бросились на Кино. Третий разглядел и его можно было не опасаться - то ли молясь, то ли матерясь, парень пятился назад.
Боль родилась в животе студента и стала растекаться по телу. Он не знал, как ему удалось отбросить главаря, а значит, и повторить свой трюк со следующим нападавшим не вышло. Окрыленный своим успехом прыщавый юнец занес ногу, чтобы добить упавшего в пыль соперника. И улетел прямо на своего напарника. Вот тут проняло всех.
- Ведьма! - наперебой заверещали все четверо подростков. От их крутости не осталось и следа. Кажется, один из них даже обмочился. Впрочем, в одном этим идиотам отказать было нельзя никак - инстинкт самосохранения работал у них удивительно четко как для столь ничтожного количества извилин в головах. Не тратя понапрасну воздух в легких, парни со всех ног драпанули в ближайшую подворотню.

Как ни пытался Хамон повторить этот трюк дома, уже приведя себя в порядок и выпив для успокоения нервов пол-стакана "Знаменитой куропатки", ничего у него не вышло. Он даже попросил Гильермо замахнуться на него - повар посмотрел на синьора Кимо с очень странным выражением, но просьбу выполнил. Без толку. В ближайшие шесть месяцев Хамон Косталья Кино жил простой жизнь совсем не бедного студента. Пока не встретил ее.

Пошутили и хватит. Текст тут.

(Девять лет назад, Альборайя)

- Эй, ты. Да, да, ты, красавчик. Иди-ка сюда. Да не ссы, паренек. Мы не кусаемся, гы-гы-гы.
Тройке угрожающего вида ребят, ставших полукругом за спиной гнусавого блондина, шутка очень понравилась и они загоготали. Совсем не так смешно было их потенциальной жертве - студенту-третьекурснику политехнического университета, случайно зашедшему в пригород Валенсии. Парень уже явно ругал себя за эту глупость. Но сколько не ругай себя, от навязчивых ребят в спортивных штанах было не отделаться.
- Мне не нужны проблемы.., - робко начал было Хамон - а это был именно он - но новый взрыв гогота (смехом этот мерзкий звук назвать было сложно) прервал его речь. Потом это сделал главарь шайки:
- Вот и молодец. Просто делай, как мы говорим - и не будет никаких проблем.
На пол-головы выше Кино, парень был вдвое шире студента в плечах. Даже один-на-один у Хамона не было шансов. А тут еще трое.
Покорно понурив голову, студент подошел к главарю, заработав тем самым одобрительный кивок.
- Как зовут, красавчик? - прогнусавил верзила.
- Хамон.
- Гы-гы-гы.
- Ах-ха-ха.
- Ггггг.
- Эт че, как колбаса, что ли?
- Не, Хосе, как ветчина.
- Слышь, прыщавый, ты что это такой умный, - настроение громилы явно испортилось, когда один из его подручных решил его исправить. = Колбаса, ветчина - какая к чертям разница.
И повернулся к Кино:
- Ладно, Хамон, гони сюда деньги и часы - и разойдемся как в море корабли.
Студент рефлекторно попятился - денег у него с собой было не так много, а вот с часами расставаться не хотелось до слез - фамильный Rolex, который носил еще прадед Альфред Кино. Сглотнув вставший в горле ком, Хамон набрался смелости и возразил:
- Пожалуйста, только не часы...
Хук слева прервал зарвавшегося юношу.
- Ты кажется не понял, - глаза блондинчика налились кровью. - Если я говорю, ты делаешь. Дошло?
Студент задумчиво провел языком по напухающей десне и сплюнул кровь. Удар главаря подействовал на него совершенно непредсказуемо - вдруг непонятно откуда взялась смелость, пропал страх. Чувство было донельзя странное. Словно... Словно...
- Не дошло. Хрен тебе, а не часы. Вали давай отсюда подобру-поздорову, не то очень пожалеешь.
Прыснувший было паренек слева от верзилы тут же поперхнулся под гневным взглядом последнего.
- Ну все, красавчик, теперь ты труп, - с этими словами блондин извлек из кармана стилет и сделал шаг по направлению к Хамону, с предвкушением занося руку для удара...
...чтобы три секунды спустя лежа на асфальте ошарашенно таращиться на оказавшую серьезное сопротивление жертву. Жертва была ошарашена ничуть не меньше. Хамон не понял, что он сделал и как это произошло. Одно было точно - главаря он не касался. Однако в темноте двое из трех подручных этого не разглядели и с неразборчивыми криками бросились на Кино. Третий разглядел и его можно было не опасаться - то ли молясь, то ли матерясь, парень пятился назад.
Боль родилась в животе студента и стала растекаться по телу. Он не знал, как ему удалось отбросить главаря, а значит, и повторить свой трюк со следующим нападавшим не вышло. Окрыленный своим успехом прыщавый юнец занес ногу, чтобы добить упавшего в пыль соперника. И улетел прямо на своего напарника. Вот тут проняло всех.
- Ведьма! - наперебой заверещали все четверо подростков. От их крутости не осталось и следа. Кажется, один из них даже обмочился. Впрочем, в одном этим идиотам отказать было нельзя никак - инстинкт самосохранения работал у них удивительно четко как для столь ничтожного количества извилин в головах. Не тратя понапрасну воздух в легких, парни со всех ног драпанули в ближайшую подворотню.

Как ни пытался Хамон повторить этот трюк дома, уже приведя себя в порядок и выпив для успокоения нервов пол-стакана "Знаменитой куропатки", ничего у него не вышло. Он даже попросил Гильермо замахнуться на него - повар посмотрел на синьора Кимо с очень странным выражением, но просьбу выполнил. Без толку. В ближайшие шесть месяцев Хамон Косталья Кино жил простой жизнь совсем не бедного студента. Пока не встретил ее.

[свернуть]

[Никта]

Джейн Лансор



Что ж, предложенный Никасом план не выглядел таким безумным, как показалось по началу.  Хотя Джейн все равно не очень понимала, как он хочет добиться изменения политики Церкви. Не в одном же Урбане дело. Пусть он и зовется Папой, но избирают-то его кардиналы. А впрочем – поживем увидим. И Лансор очень хотела увидеть, во что это все выльется. Поэтому решение ее было однозначным – через сутки она будет в Братиславе.
Правда, до этого момента нужно было решить еще несколько задач. Например, не могла же она бросить все и сорваться в неизвестность. Нужно было как следует подготовиться: разобраться с работой, небольшой квартиркой. Она хотела подстраховаться, исходы у этой авантюры могли быть весьма разные, а бросаться в омут с головой, и жечь за собой мосты было совсем не в стиле Джейн. Поэтому утром, чуть свет она была уже на работе перед кабинетом начальника, а руках у нее было заявление. Далее последовала весьма эмоциональная дискуссия, в ходе которой Лансор с совершенно несвойственной ей горячностью доказывала, что ей надоело править чужие каракули и она хочет править свои. В конце концов она журналист или кто? В большей степени удивленный, чем понявший в чем собственно дело и что тут вообще происходит шеф, пообещал подумать о ее переводе в другой отдел. А пока же попросил предоставить какой-нибудь материал и вообще... Джейн радостно улыбнулась, сообщив, что за материалом она и отправляется и перегнувшись через начальственный стол доверительно сообщила, что ей стала известна просто сенсационная информация о закрытом довоенном бункере, который обнаружился в.. и назвала направление прямопротивоположное Братиславе. Посчитав на этом вопрос решенным, Джейн покинула редакцию.
Ключи от квартиры были у нее с собой, все наиболее ценное там, а какого было всего ничего – спрятано в надежном месте, а Лансор с небольшой дорожной сумкой готова была к дороге. Она купила билет на автобус, отходящий отнюдь не в сторону Братиславы и даже поехала на нем, ухитрившись «потеряться» в ближайшем к Новому Кракову поселении размерами побольше чем деревня. Пошла так сказать за покупками и пропустила момент отправления, после чего решила добираться «пешком».
Отправилась в эту сторону Джейн не зря – неподалеку у нее был небольшой схрон с таким актуальным чудом техники, как велосипед. Сие произведение инженерной мысли она раздобыла давно, у одного так называемого сталкера и использовала для небольших путешествий. Когда ты – ведьма, на одном месте задерживаться надолго бывает весьма опасно, а ходить пешком – себе дороже. Путь к Братиславе начался.

[Луан]

Розалинда Строрм

-Пани Строрм? Вы выглядите несколько... растерянной. Что-то случилось?

В голове раздался гомерический хохот.
- Пани Строрм, а вы хотите быть Пани?
- Вот ты себя и выдал. Ты явно не поляк. Иначе бы таких вопросов не задавал.
- Да, я не поляк, но ты, кстати, тоже.
Она мысленно показала собеседнику кулак и повернулась к говорившему. Лицо этого человека она помнила, хотя имя ускользало. Мальчишку она тоже видела.
- Я ищу автобус до Братиславы. И похоже, что не я одна такая умная.
Что может быть естественнее человека с сыном и его спутницы?
- Он отходит скоро, билет можно купить там - они еще остались, если поспешите - можно поехать вместе. И меня зовут Лин.
Она улыбнулась мальчику. Хотя он и не был похож на Петру... Может и к счастью - она до сих пор так и не смирилась с гибелью сестры, но любой ребёнок напоминал ей сестру. Хотя та и была старше мальчишки, когда случилось ЭТО.
Любопытно, что по новому паспорту её имя было Линда Фареллова.

[Пингвинчег]

-О, разумеется. Думаю, для нас даже найдутся удобные места возле окон. - Дерек улыбнулся. - Должность заведующего кафедрой может быть крайне утомительной, но имеет некоторые приятные бонусы. Например, сотрудники, а особенно сотрудницы, сферы обслуживания не могут тебе отказать. Может быть, это несколько нескромно, но здесь играет роль еще и немалая толика моего личного обаяния. - Дерек снова улыбнулся, показывая, что это не более чем самоирония.
Вскоре он несколько самодовольно помахивал двумя билетами на маршрут Краков-Братислава. Пьер тем временем стоял рядом с Розалиндой и неотрывно смотрел на девушку со странным любопытством. Дерек положил руку ему на плечо.
-Пьер, неприлично так разглядывать людей. Лучше поздоровайся с пани Строрм. Пани, это мой сын, Пьер. Меня зовут Дерек, Дерек Лир.
Затем Дерек слегка наклонился к Розалинде и тихо сказал:
-Не обижайтесь на него. Вероятно, вы напомнили ему о сестре.

[didika]

Карла Аллокко

Карла в рассеянности направилась в сторону дома: нужно было захватить с собой самое необходимое. Хотя поначалу девушка даже не помнила, зачем она туда идет.
После встречи концентрация внимания куда-то запропастилась. А может, кто-то ее запропастил?
Как это все не вовремя. А еще нужно звонить в канцелярию школы, чтобы там искали замену, скажем, на ближайшую неделю.
Да, пусть хотя бы на этот срок.
Что произошло? Внезапная и очень тяжелая болезнь родственника, срочно надо навестить и в первое время быть на месте в качестве сиделки.
Вот бы за ней кто приглядел, а то так и уехать можно в противоположном направлении.
Хотя навряд ли Карла позволила бы себе такую блажь. Ну, разве что кто-нибудь целиком и полностью поглотил бы ее внимание, например, галантный молодой человек недурной наружности.
Тут даже никакой орлиный глаз заботливой тетушки не углядит, просто не успеет!

Добравшись до дома, Карла зашла на кухню и налила из графина в кружку по самый край вишневый компот. Компот освежил сознание и вернул чувство контроля над ситуацией. В течение пары дюжин минут вещи были собраны, звонок в школу сделан, после чего девушка покинула дом. Пройдя пару кварталов, она поймала попутку в направлении Братиславы.

[Мефистошик]

Собрание закончилось. Хамон и сам не понял, каким образом он досидел до самого конца. Вся эта затея отдавала такой самодеятельностью, что по-хорошему, следовало встать и уйти еще спустя полчаса после начала этого балагана. Но Кино остался. Причин на то было несколько. Во-первых, он должен был знать, чем все это закончится. Не обязательно затем, чтобы участвовать, скорее - чтобы просто быть в курсе. Быть в курсе - это было едва ли не главное жизненное кредо ученого. Разве что после... Впрочем, неважно.
Второй причиной была осторожность. Встать и уйти прямо посреди собрания означало не только обрести врагов среди активистов подполья, но и банально привлечь лишнее внимание, что ученому с мировым именем было как нельзя некстати. В принципе, уже этих двух причин было вполне достаточно, чтобы без колебаний сидеть до конца мероприятия. Однако была и третья причина. Она назвала себя Марией.
Женщина не была красивой в общепринятом смысле этого слова. Более того, выглядела она настолько потрепанно, что случись ей оказаться в людном месте, двое из трех вызвали бы карету скорой помощи, а третий... ну зависит от того, кем был бы этот третий. Эль Рекатадо смотрел на ужасные синяки, на пересохшие губы, на оборванные лохмотья, которые лишь слепой мог бы назвать одеждой. И не мог отвести взгляда. Никогда раньше Хамон не чувствовал особенность другого человека настолько остро, как в случае с этой женщиной. Назвавшей себя Марией. Усилием воли заставив себя переключить внимание на Никаса, Кино на какое-то время удалось выкинуть женщину из головы. Однако едва полоумный - а иначе его слова объяснить было затруднительно - грек закончил свою речь и призвал всех собраться в Братиславе, мысли ученого вернулись к ней. На миг Хамон испытал необъяснимый страх. А вдруг пока Никас вещал тут о походе в Парадиз, Мария ушла. Но нет - женщина стояла на том же месте, что и в начале этого долгого вечера. Хамон облегченно вздохнул, надвинул бейсболку на самый нос и начал пробираться сквозь пришедшую в движение толпу. К ней. К женщине назвавшей себя Марией.
- Здравствуйте. Я - Хамон, - невольно повторяя ее слова и интонацию, обратился мужчина к женщине. И не придумав ничего лучшего, добавил:
- Вы хотите есть?

Всё время встречи Мария простояла у стены, молча, сжимая в руках сначала обжигающе горячую, затем едва теплую чашку с чаем. Она почти не шевелилась, только глаза перебегали от одного гостя к другому. Каждое их движение, жест, слово были источником бесценной информации, которую Мария впитывала, словно губка. Кроха за крохой заполняла пустоту, царившую в памяти женщины. Марии казалось, что еще немного, и кто-то из этих людей потянет за ниточку, которая вернет ей воспоминания. Но самое главное она почувствовала едва вошла сюда - она здесь своя. Такая же, как и все в этой комнате. Правда, чем люди на улицах отличались от этих, Мария пока понять не могла. Этот вопрос беспокоил её. Кто же я? Кто они? Будто в ответ на её мысленный порыв, главный в этой комнате - о, это было заметно по манере держаться, - взял слово.
Его мысленный приказ-просьба ворвался в голову Марии, заставив женщину поморщиться. Так вот кто позвал меня сюда... А затем мужчина начал говорить. Его речь была пламенной, но во многом непонятной Марии. Знакомые слова перемежались невнятными формулировками. Женщине казалось, что она все больше запутывается в происходящем, от усилий понять происходящее у Марии разболелась голова,а затем все вдруг встало на свои места. Что именно послужило толчком, Мария не знала, но память будто начала разматываться. Вспышка, выцветающие силуэты, осыпающийся контур далеких зданий, ужас, крик, отчаянный вопль "Мари-и-и-и-и-я!". Последнее её воспоминание перед тем, что она считала своей смертью. А потом пробуждение. Еще одно. И еще одно. Нет...о, нет...все сначала.
- Нам нужно идти в Парадиз...
Мария вздрогнула. Да, мне нужно идти в Парадиз. Зачем? Я не помню. . Женщина потерла висок пальцами. Скоро я все вспомню. И возможно даже успею сделать то, что мне нужно, прежде, чем снова усну . Она тряхнула головой, сбрасывая оцепенение, навеянное словами Главного, её рассуждения стали обретать осмысленность. Сейчас у неё было два вопроса, на которые она должна была и могла получить ответы, важно было лишь правильно их сформулировать. "Где я и какой сегодня год" были плохими вариантами. Мария перебирала варианты, как бы поделикатнее поинтересоваться у присутствующих о своем местонахождении, как вдруг кто-то задал ей еще один вопрос, который оказался на самом деле наиболее важным в данный момент:
- Вы хотите есть?
- Да, я безумно хочу есть. 

Ответ девушки вызвал улыбку на лице Хамона. Впрочем, улыбка тут же увяла, когда мужчина представил, сколько ненужных взглядов привлечет их пара в таком виде. Пожалуй, прежде чем вести девушку обедать, ее нужно было приодеть.
- В таком случае позвольте угостить Вас ужином. Но для начала... - Кино немного замялся, вдруг подумав о том, какую реакцию может вызвать у Марии последующее предложение. Однако терять было нечего и он закончил:
- ...думаю, Вам стоит подобрать более подходящий наряд.

Мария поморщилась и провела руками по одежде. Все её чувства будто постепенно выходили из спячки - вот сейчас вместе с необходимостью немедленно поесть она ощутила желание вымыться. Мария выдавила из себя улыбку и медленно проговорила, стараясь подражать произношению мужчины:
- Простите...я попала в беду. Поэтому такой вид.

"Да уж видно", - пронеслась непрошеная мысль, но ученый отогнал ее прочь. В конце концов, это было не его дело. У всех людей свои секреты, в том числе и у него самого. Поэтому приняв фразу женщины за положительный ответ, Хамон удовлетворенно кивнул головой и со словами "В таком случае, прошу за мной" направился к выходу из зала.
Время было позднее и магазины были закрыты, но у Хамона Костальи были определенные связи. Так что спустя двадцать минут и один телефонный звонок он придерживал перед Марией двери какого-то бутика - в моде он никогда не разбирался, но оправдано полагал, что девушке сейчас удобство куда важнее красоты наряда.
Кино кивнул полусонному владельцу и повернулся к спутнице:
- Пан Бжизек любезно предоставил свой магазин в Ваше распоряжение. Берите, что нужно и пойдем утолять голод. Признаться, я тоже уже проголодался.

Мария понятия не имела, что сейчас носят- все-таки интересно, какой это год? -, поэтому она наскоро переоделась в что-то темное, удобное и теплое, а главное, целое и выглядевшее прилично. Она взглянула на себя в зеркало, разочарованно покачала головой - новое платье мало скрывало её общую изможденность - и повернулась к мужчине.
- Благодарю вас, простите, но как вас зовут? - это был нормальный вопрос. Безопасный. Если она поймет, что ему можно доверять, то сможет задать другие вопросы, более щекотливые.

  Хамон удивленно посмотрел на Марию. Возможно, он ослышался. Ведь еще в зале собраний он представился. К тому же в произношении девушки было что-то неуловимо неправильное. Или скорее, необычное. Ученому довелось покататься по старушке Европе, но с таким произношением он сталкивался впервые. Впрочем, языковедом он не был, поэтому зацикливаться на этом не стал. А что Мария не запомнила его с первого раза, так и не удивительно, учитывая состояние, в котором та находилась. Ладно, авось не убудет...
- Хамон. Хамон Кино.
Имя было редкое, но отчего-то мужчина совершенно не опасался представляться Марии, последнее, чего он ожидал от нее - предательства. Возможно, зря, учитывая его горький опыт общения с противоположным полом. Но это был принципиальный вопрос - пусть лучше еще одна барышня не оправдает оказанного ей доверия, чем изначально считать всех женщин неблагодарными... кгхм... что-то он отвлекся.
- Так гораздо лучше, - сделал комплимент довольно сомнительному с точки зрения Костальи выбору одежды, однако, бесспорно, так было куда более приемлемо. - Думаю, теперь мы можем смело идти ужинать.
Город уже давно погрузился во тьму, однако с кафешками было все ж попроще, чем с магазинами. Спустя несколько минут они нашли вполне приличного вида ресторанчик, в котором еще работала кухня. Хамон оставил девушку наедине с меню, а сам извинившись отправился в туалет. Нужно было сделать пару звонков и договориться о машине до Братиславы. В принципе, Кино мог позволить себе и перелет, но почему-то мужчине казалось, что Марии лучше лишний раз в общественных местах не показываться.
Закончив с делами, Хамон поправил прическу и вернулся в практически пустой зал. Мария сидела там же, где он ее покинул.
- Ну что, Вы уже определились?

- Да. Я буду это, это, это и это, - Мария тыкала пальцем в одно название за другим, совершенно не понимая, что заказывает. Какие-то пироги, журек, еще что-то. Судя по округлившимся глазам спутника, он был впечатлен её аппетитом. - Простите, я очень голодна. 
Мария помялась и решила сделать пробный ход.
- Я не ела около двух дней.

- В таком случае, нам нужно немедленно позвать официанта, - попытался пошутить Хамон и щелкнул пальцами.
Подбежавший гарсон был человеком более опытным, поэтому перечень блюд вызвал у него лишь скупое кивание головой да подозрительный взгляд на девушку. Возможно, не будь рядом Хамона, парень уже вызвал бы полицию. И хотя сам ученый тоже был одет по-простому, но мелькнувшая в руке двадцатка убедила официанта в платежеспособности клиентов. Подобострастная улыбка тут же наползла на лицо юноши. "Никогда не любил польских официантов."
Гарсон убежал на кухню и за столом повисла неловкая пауза.
- Не сочтите навязчивостью, - поспешил нарушить ее мужчина, - но раз уж мы все равно ждем, может расскажите что-нибудь о себе? Никогда раньше не встречал таких необычных черт лица, - про говор ученый решил промолчать. - Откуда Вы?

Мария вздохнула. Подобный разговор был обязательным и необходимым событием каждый раз.
- Видите ли, Хамон, сложность заключается в том, что я не знаю, ни кто я, ни откуда. Позавчера я очнулась на окраине этого города, помня только то, что меня зовут Мария. Я бродила по городу, пока не услышала призыв. Меня словно что-то притянуло к вам на встречу. Как-то так. Вот, - она снова замялась. - Я совершенно уверена, что я такая же, как и вы. А в остальном...
Женщина неловко развела руками. - Пока я о себе ничего сказать не могу.

"Ну вот и поддержал разговор."
Лишь огромным усилием воли Хамону удалось сдержать готовую отвалиться челюсть. Неожиданный поворот, что и сказать. Но он сам почувствовал особенность этой женщины и теперь просто обязан был идти до конца.
- Честно говоря, Вы меня шокировали. Во-первых, тем, ЧТО рассказали. А во-вторых, тем, что РАССКАЗАЛИ... Простите, наверное, я Вас запутал. Одним словом, Вы доверились мне и я попробую оправдать Ваше доверие. Если я каким-то образом смогу помочь Вам что-то вспомнить, пожалуйста, обращайтесь. Я буду рад быть полезным. И еще. Думаю, что в Братиславу мы поедем вместе. Я взял на себя смелость и договорился с надежным человеком, который не задает вопросов. А пока, - перевел разговор в нейтральное русло Хамон, завидев приближающегося с подносом официанта, - ешьте.
Кино улыбнулся.

Мария благодарно улыбнулась.
- Должна же я была рассказать кому-то, иначе мне не выжить, верно? А больше, чем я уже запутана, вы меня запутать не сможете. 
Женщина подцепила с блюда что-то и с сомнением посмотрела на еду:
- Не припоминаю, чтобы я заказывала вареники. Вареники...хм. Впрочем, это вкусно.
Она старательно прожевала кусочек, усилием воли запретив себе наброситься на еду, так, как требовал это её желудок.
- Хамон, пожалуй, больше всего вы сможете мне помочь, если скажете, где я нахожусь и какой сегодня день.

- Вареники? - удивленно воскликнул мужчина. - Право слово, я и не слышал чтобы их так называли. Хм, думаю, кое-какие знания у Вас остались, нужно только внимательно слушать и анализировать все то, что выдает ваше подсознание. А что касается места и времени, то нет ничего проще, - ученый улыбнулся. - Мы находимся в Новом Кракове, а на дворе нынче двадцать седьмое... кгхм, - Кино взглянул на Rolex. - нет, пожалуй, уже двадцать восьмое марта две тысячи семьдесят девятого года.
Хамон наколол на вилку очередной кусок карковки и отправил его в рот, ожидая реакции Марии.

Две тысячи семьдесят девятый... Мария поджала губы. Господи, как же долго.
- Хамон, - осторожно спросила она, - я правильно понимаю, что попала на собрание людей, которые выступают против действующей власти?
Это был очень неосторожно, но Мария и так потеряла слишком много времени из-за своей осторожности.

Тут Кино посерьезнел и замолчал. Такой вопрос вполне мог бы прозвучать из уст агента Святого Престола. Могла ли девушка быть церковным засланцем? Секунд тридцать Хамон колебался и подумывал, не будет ли лучше оставить ее и уйти, однако врожденное благородство взяло верх над осторожностью и мужчина вздохнул.
- Это сложно, Мария. Для начала позвольте спросить, как долго Вы были... ммм... без сознания.

Мария криво усмехнулась, предвкушая реакцию на свой ответ:
- Если я все правильно подсчитала и последние воспоминания меня не подводят, то три года.

Хамон боялся худшего.
Три года - большой срок, но по крайней мере...
- Что ж, по крайней мере, Вам не нужно объяснять общую ситуацию в нашем мире. Собственно, главное, что изменилось за прошедшие три года, случилось вчера. Вероятно, Вы не слышали напыщенной речи понтифика, поэтому в двух словах. Папа объявил войну против России. Нет, это все было сказано совсем другими словами, но сомнений нет. Очередной крестовый поход. И, что гораздо важнее для таких, как мы с Вами, ужесточение контроля над Ведьмами. Под надуманными предлогами и все такое. Не важно. Суть, думаю, ясна. Никас... грек, которого мы слушали пару часов назад, хочет организовать... ну опять же, Вы слышали, что он хочет. Мне это все нравится мало, но Святая Инквизиция мне нравится куда меньше. Поэтому я здесь и с рассветом еду в Братиславу. Выступаем ли мы против действующей власти? И да, и нет, Мария. Мы просто хотим жить. И если бы нам давали это делать, все было бы намного проще.

Слушая ответ Хамона, Мария рефлекторно взяла салфетку и принялась сминать её, изредка кивая. Она не стала огорчать Хамона известием, что её память была чрезвычайно избирательной, и чудо, что она вообще помнит дату последнего бодрствования. Затем женщина задала последний, самый важный для себя в данный момент и, вероятно, довольно странный с точки зрения собеседника вопрос:
- Скажите, а Папа все еще Урбан?

- Урбан Девятый, да, - мужчина пожал плечами и в свою очередь задал вопрос: - А что?

  Мария пожала плечами, продолжая мять салфетку.
- Ничего, просто любопытно. Я поеду с вами в Братиславу, разумеется, и дальше. Я должна разобраться, что и к чему, понимаете? Наверное, нам пора идти?
Она аккуратно положила на стол бумажный самолетик - и когда я успела его сделать? - и встала.

Он заметил, как неуклюже сменила тему Мария, но не хотел быть навязчивым. Только для себя отметил этот момент на будущее. На всякий случай.
- Да, Вы правы. Вам нужно поспать. Не думаю, что будет уместно предлагать Вам идти со мной в гостиницу, поэтому сейчас мы снимем Вам номер в хостеле. Там не спрашивают документов, если заплатить двойной тариф, - Хамон не сомневался, что паспорта у девушки нет.
Он подозвал официанта и расплатился.
До хостела было пять минут ходу, но всю эту дорогу никто из них не проронил ни слова. Не сказано было ничего сверх необходимого и во время поселения. Противная всепонимающая улыбка консьержа очень просила знакомства с кулаком, но Хамон сдержал себя. Он проводил Марию до комнаты и лишь тогда заговорил:
- Я заеду за Вами в девять. Будьте готовы. И... спокойной ночи.

[Плетущий сети]

Селестина, Энжи и отец Жозеф


«Жизнь сильно напоминает мне берег моря. Подобно времени, вода извлекает из небытия самые разные предметы, то прячет их обратно. Вот и новый прилив закружил в водовороте событий, все мы оказались затянуты могучими волнами жизни – разъезжаемся, собираем какие-то вещи, готовые бесповоротно изменить свою жизнь. Все идет своим чередом. Некоторое время мы проводим на берегу, быть может, совсем близко друг к другу, а потом эта вонючая мутная жижа проводит своими холодными пальцами по песку, снова забирая нас с собой. Загадочные крики птиц как бы символизируют непредсказуемость человеческой судьбы. Иногда некоторые исчезнувшие предметы, как мне кажется, могут снова очутиться на берегу по воле капризного течения. Мне, правда, такого видеть не приходилось, но, верно, я был недостаточно терпелив»  
Энжи аккуратно закрыл дневник. Пофилософствовать время у него еще будет, а вот работу в библиотеке придется оставить. Весь нехитрый скарб поместился в рюкзаке – теплый вязанный свитер, две жестяные консервы, счетчик Гейгера с неисправной батареей, сменное белье и лэптоп, больше напоминающий ящик с инструментами, чем образец высоких довоенных технологий.

***

  Отец Жозеф подошел к окну и быстро окинул взглядом улицу. Обзор был плохим. Совсем не такой вид открывался из окон его дома в пригороде Бабельсберга. Задернув шторы, отец Жозеф прислушался – было тихо. Он точно знал, что комнату никто не сможет войти внезапно – пять ступенек подряд скрипели так, что подняли бы и мертвого.
Достав пузырек с чернилами, имеющими свойство делать написанное на бумаге невидимым, он начал переносить информацию на листы. Прошло несколько часов...
В маленькой гостиной шторы были задернуты, на столе горела лампа. Отец Жозеф взял чистый лист бумаги, посмотрел сквозь него на свет и кивнул. Лицо его привычно выражало благочестивое смирение и участие.
  Пододвинув к себе лист бумаги, отец Жозеф взял ручку и начал писать послание в Ватикан. Если бы нашелся любопытный, которому бы удалось проникнуть в коттедж в пригороде Кракова, подняться по лестнице, не скрипнув не единой половицей, тихо отворить в комнату дверь, он мог бы увидеть, что вместо благочестия на лице священника проскользнуло нечто иное.

***

  Отца Жозефа Энжи встретил уже на вокзале. Мысленно решившись, он наконец подошел к весьма эффектному в гражданском служителю. – Сэр... Отче, я не займу у вас много времени... Но разговор кажется мне важным, тем более, когда он касается спасения заблудшей души. Так случилось, что я покинул университетские стены, не закончив образования... Я мог бы многое изменить, если бы продолжил учится, нашел бы свой путь к Богу и людям, если вы понимаете, о чем я... Но все дело в моих взглядах. Ценнее не тот для небес, кто безгрешен был, а тот, кто согрешил и раскаялся... Я долго работал в библиотеке, и знаю, насколько суров закон к книгам, даже не заслужившим такого...    
  У людей должен быть выбор, достойны спасения раскаявшиеся, нашедшие свой путь, книги же — это дороги. Каждый пусть выбирает сам, не пеняя на тропу...
- Я к чему это все, сэр... Нельзя нам по-другому, неправильно это. Мы должны помогать друг другу. – Энжи на секунду замешкался - У меня вот... даже на билет и тот нету.
  - Сын мой, Господь зачтет тебе твои устремления и не станет судить сурово. – Вздохнув, отец Жозеф достал сигару. – Сливаюсь с паствой, - пояснил он, заметив недоуменный взгляд собеседника. – Билеты мы купим, это не проблема.
Проблемой это действительно не было. Отца Жозефа снабдили всем необходимым – и деньгами в первую очередь. Еще бы легенду подобрали более пристойную – Жозеф чувствовал, что еще долго будет говорить высокопарно и витиевато, даже после завершения операции.
- Сын мой, я собирался в такой спешке, что даже не пообедал.. суета мирская, что поделать.. давай купим билеты, присядем и пообедаем, дабы после, в спешке, не упустить чего важного.. Врачевать надо души, избавляться от суеты мирской молитвами душеспасительными. Поезд нескоро еще – есть время отдохнуть.
  Не то, чтобы отец Жозеф устал, но пропускать обед он был не намерен.
- Святой отец, тогда давайте закажем омаров с жареным картофелем по-французски и капустным салатом, ватрушек, пол-бутылки шампанского, чашечку кофе, лимонный шербет, самого старого коньяку и две сигары. – Прошу прощения, сэр, вырвалось! Разговор о предстоящем обеде поднял настроение Энжи. – Я хотел сказать, что не откажусь от чая с сахаром! Что же до вещей – то, он махнул на заплечный рюкзак, у меня все с собой.

  - Блажен всякий, кто нашел хороший ресторан, - пробормотал отец Жозеф, отпивая превосходное, холодное пиво из литровой кружки. Венский шницель был съеден, как и салат, как и мясо разных сортов, - Господь поступил дивно, внушив недостойным своим служителям создать пиво.. и шампанское.. и много еще всего необходимого для жизни изгнанников из сада Эдемского..

Отец Жозеф проповедовал тихо, его единственный слушатель сидел напротив и также дегустировал пиво.
- В Братиславе отличное пиво, - отец Жозеф положил несколько купюр, не поскупившись на чаевые. Благо, деньги-то он тратил не свои, - надо непременно зайти в тот ресторан возле Рыночной площади.
Они вышли на улицу. До прибытия поезда оставалось совсем ничего.
- В Парадизе отменные вина, сын мой, - отец Жозеф прищурился, осматривая привокзальную площадь, - когда документы в порядке можно посетить рестораны около Папского дворца. Там можно неделю дегустировать, - он достал сигару, - самое место для врачевания души и тела. От мыслей суетных и непотребных.
 Слегка раскрасневшийся студент оживленно поддержал своего нежданного благодетеля:
- Ваша правда, святой отец! Недаром Господь наш и по сей день врачует телом и кровью своей страждущих, что хлеб есть и вино живое, душу же словом лечит, наставляя на путь праведный пророками и книжниками, я даже в свою базу данных импортировал учения святых отцов, тех, что из старых книг
  - Истину глаголишь, сын мой! В порядке ли твои документы? Пограничники лютуют очень, проверки доскональные. Если что, скажу, что ты послушник и едем мы по делам богоугодным в Братиславу. Перенять опыт в монастырях по части виноделия – сие угодно Матери Церкви.
  Энжи секунду поразмыслил, и утвердительно кивнул. Хорошее это дело, святой отец!

  «Как давно я не был в Братиславе. Последний было совсем не хорошо - мы убегали, в спешке бросив всю аппаратуру. Курт, тогда его звали Курт, устал жечь материалы.. потом мы захватили автомобиль, водителя пришлось отвести в лес... никто до сих пор не знает, что я его отпустил... лихое было время».
Студент что-то бубнил, отец Жозеф кивал и прикидывал, как они пройдут через границу. Как ему надоело играть роль святого отца... отец Жозеф – хуже не придумаешь!
- Сын мой, ты скажи сразу – если документов нет, я помогу тебе сделать новые. Мы не можем рисковать на границе.
- Прошу прощения, - внезапно раздался неуверенный женский голос, и стоявшая под табло с наклеенными на него, от руки заполненными расписаниями движения поездов девушка шагнула навстречу. - Отец Жозеф, я... я не ошиблась?
  Селестина знала, что она не ошиблась, но - вдруг священник и знать ее не захочет? Последний где-то час она провела на вокзале, разглядывая маршруты и пытаясь сосчитать, на сколько хватит ее денег, если ехать самым дешевым транспортом. Выходило почти до Братиславы - если ночным и третьим классом, то есть всю дорогу стоять, конечно - а там она уж и пешком добралась бы. Рисковать ехать без билета - цепляться за подножку, залезть в грузовой вагон - она даже не думала. Но вопрос с документами тревожил ее гораздо сильнее, чем путь в чужой город почти без гроша и с двумя вареными картофелинами в кармане, и именно поэтому она стояла здесь, вновь и вновь перечитывая названия станций. Она все-таки числилась в розыске, а полиция могла проверить любого пассажира в любой момент.
- Если вы... я прошу извинить меня, - она вздохнула. Краска бросилась ей в лицо. - Вы можете сделать мне документы? Мне больше не к кому обратиться.
  Эту девушку он помнил – одна из подпольщиков. По мнению отца Жозефа, подполье – не место для юных особ. Но не говорить же ей об этом. Если кому он и скажет пару слов – так Никасу. Не предоставить людям документы и деньги – непростительная вещь для лидера подполья.
Вздохнув, отец Жозеф произнес:
- У меня будут для вас документы. Найдется подходящий паспорт. Сын мой, купите даме билет. Поедем в первом классе. Дела богоугодные требуют тишины и покоя. Заодно, фотографию приделаем на документы.
  - Благодарю... - пробормотала Селестина. Она совершенно этого не ожидала... такая внезапная забота выбила ее из колеи. Даже в подполье люди относились друг к другу с градусом недоверия. Казалось бы, страстные проповеди против "семени Дьявола" должны были сплотить обладателей дара - но чаще Селестина чувствовала в собратьях лишь одинокую нотку чуждости всему миру в целом, обычно с горьким привкусом страха. И чаще всего люди даже не сознавали ее - она была там, глубоко. Просто... вот, скажем, Никас. Набрал добровольцев и послал их куда-то, не поинтересовавшись даже, смогут ли они. Физически. Ему было... даже не все равно, он не подумал об этом совсем.
(если вызвалась, значит, должна)
(а что бы ты делала, если бы не святой отец и его документы?)

 ***

 Купе было неплохим – достаточно просторным и чистым. По нынешним меркам, они устроились просто роскошно. Отец Жозеф сразу уткнулся во «Врачевание одержимости» святого Антуана и стал внимательно читать, надеясь, что спутники не будут выспрашивать, откуда у него такие познания в подделке документов.

[Вэль]

Кай

Утро застало Кая на автовокзале. Он притаился в тени и ждал свой рейс, внимательно, но не особо заметно, следя за периметром. Да, инстинкты, выработанные за годы службы, никуда не делись. На привокзальной площади царили суета и гомон: люди ждали автобус. Наконец подъехал старый рыдван поблекшего красного цвета, и толпа хлынула к нему. Кай тоже оторвался от стены, поправил на плече вещмешок и пошел к автобусу. Место в автобусе ему досталось не из лучших: на колесе возле окна без форточки. Рядом примостилась говорливая престарелая пани, которая общалась, казалось, со всем автобусом сразу и постоянно пыталась втянуть рядом сидящего пассажира  в разговор. Но Кай стоически претерпевал все эти трудности, и только глубокая складка между бровями выказывала его недовольство.
Натужно крякнув и выпустив облако черного едкого дыма, автобус неспешно покатил в Братиславу.

[Mamajoe]

Ойлэхо Торо, Вилма Барток



Ойлэхо Торо изогнул шею и осмотрел примостившуюся рядом девушку. Недурна; он её вспомнил. Дрессировщица собак. Ну, не так, конечно, её занятие называется, а слово есть специальное, но она как-то сразу оказалась с ним на одной волне. Прикольная девчонка.

- Привет, - поздоровался он. Собрание закончилось, и народ как-то сам собой рассосался. А он ещё хотел кое-что сказать.

Вилма обернулась, придерживая Дороту за ошейник, ей совсем не хотелось, чтобы собаку сожгли, или остановили сердце, или еще чего там могут вытворить другие ведьмы, только за то, что та решила обнюхать их в поисках нового друга.

- И тебе привет. Ойлэхо, если не ошибаюсь, - Вилма ткнула пальцем возле щеки мужчины, указав на шрам, и улыбнулась, - запомнила его, ну, и твое кислое выражение лица.

Ойлэхо вежливо подернул щеку в усмешке, и Вилма таки расхохоталась.

- Ты извини, я вообще-то не болтливая, это от нервов. И все по твоей вине. Какой дьявол тебя дернул пойти в добровольцы?

- Ты перенервничала и не нарочно записалась свергнуть папу? Ха-ха-ха, ну ты даешь!..

Ойлэхо Торо беззлобно рассмеялся, не расцепляя рук. Вилмина собачка пошевелила бровями и забавно наклонила голову.

- Почему я согласился? Да всё просто. Потому что папа - это человек. Человека можно сломать пополам и узнать, из чего он сделан. Хочу узнать, ведьма он или нет. Если он ведьма, то всё не имеет значения. Тогда это старая, затертая до дыр история борьбы больших денег и очень больших денег. В таком случае мы заменим половинчатого на целого, тихо извинимся и всё будет по-прежнему. Наверное. Что станет с нами, не знаю.

- Не слишком много фатализма? - Вилма прищурилась. - Я вот думала, ты записался, чтоб поразвлечься и последовала твоему примеру. Ладно, - она хлопнула мужчину по плечу, - сменить папу на своего человека тоже будет весело, да и в Парадизе побывать я тоже не против. А нервничаю я только по одному поводу. Добираться туда одной не желательно, всякое по пути случиться может, лучше с компаньоном. Как насчет того, чтобы до Братиславы ехать вдвоем? А если за время пути друг друга достанем, там и разойдемся, а?

Ойлэхо вытер жирные после котлеток пальцы о полотенце, которое взял со спинки какого-то стула.

- Поехали, - легко ответил он, едва подернув щекой со шрамом - это вместо улыбки - и пожал плечами.

[Йеннифер]

Барток Вилма, Ойлэхо Торо

Вилма лежала рядом с Ойлэхо на полу разрушенного сарая, который раньше точно назывался домом и исполнял важные функции в этом плешивом парке, и покусывала губы. Дорота лежала в другом углу и мирно подремывала, не обращая внимания на беспокойство хозяйки. Вилме все время хотелось приподняться на локте и отобрать у мужчины бинокль, но она не решалась, вместо этого она медленно вздохнула, чтобы слишком резко не нарушить тишину, и прошептала:
- Ну, что там?
- Кто-то только что прошёл. По-моему, один из наших, - отозвался глухим голосом фрезеровщик.
- "Кто-то" и "по-моему"? - Вилма нахмурилась, но сразу же взяла себя в руки. Ойлэхо был хорошим и надежным попутчиком, не хотелось бы лишиться его в будущем. - Можно мне поглядеть?
Как только мужчина передал ей бинокль, Вилма приложила его к лицу и начала вглядываться в окрестности. Она не очень разбиралась в тактике слежения, потому слишком поздно заметила, как в старый кинотеатр вошли трое, силуэт одного из них напоминал ребенка. В ее памяти всплыла недавняя картинка: Дорота, обнюхивающая мужчину с сыном и тыкающая носом в ладонь отца. Но быть уверенной, что это были именно те же люди, Вилма не могла.
- Ммм... пожалуй, у тебя это лучше выходит. - Она улыбнулась мужчине и отдала прибор.
Сама же улеглась на спину и зачем-то ударилась в воспоминания о недавнем прошедшем, или, скорее, проеханном пути.

Как только Вилма с Ойлэхо покинули бакалейную лавку, они направились на автобусный автовокзал, но перевезти Дороту в автобусе оказалось не легкой задачей. Сама Вилма не желала расставаться с собакой ни на минуту, да и оставить такого "теленка" было просто не у кого. Выслушав незлобное бурчание Ойлэхо, Вилма предложила отправиться в Братиславу попутками. Выдержав несколько скептических взглядов со стороны мужчины, она привела ему достаточно убедительных доводов в пользу такого путешествия, и он согласился. Впрочем, еще на протяжении двух часов Ойлэхо поддавал сомнению свое решение, ведь никто не собирался подбирать их прямо на трассе с огромной собакой на руках, но удача решила им улыбнуться. Из летящего на всех парах грузовика, перевозившего деревянные стройматериалы, посыпались те самые материалы, и Ойлэхо с Вилмой подсуетились помочь водителю. Результатом получасового таскания досок и, если уж на чистоту, то и небольшого гипнотического вмешательства, была многочасовая поездка в кузове грузовика. Было неудобно, но, как показалась Вилме, душевно, даже лучше, чем в тот единственный их вечер общения в старом вшивом баре, только в этот раз вместо пива был чай из термоса.
- Почему ты ушел в подполье? - наконец-то, собравшись с духом, спросила она.
Ойлэхо посмотрел на удаляющуюся ленту дороги:
- Я считаю, что если мы не будем использовать свою силу, то она просто иссушит нас, и короткие остатки своих жизней мы проведем бесполезными стручками.
Тогда Вилма поежилась и отказалась об этом думать, ее собственная причина была намного прозаичней.
- Мне нужно движение, нужно быть самой собой. - Ответила она на так и не заданный Ойлэхо вопрос.
Их беседу прервал пограничник. Дорота тут же вскочила, учуяв запах иной собаки, но не издала ни звука. И у Ойлэхо и у самой Вилмы были регистрационные документы ведьм, потому задержки на пропускном пункте не последовало. Они благополучно добрались до Братиславы и вот уже час прохлаждались на полу какой-то развалины в Аупарке, изучая ситуацию. Ни одному из них не хотелось попасть в ловушку.

- Да, этих я точно помню, - уже громче произнес Ойлэхо, поднимаясь с пола. - Думаю, можно идти.
Вилма вырвалась из лап воспоминаний прошлого дня и последовала примеру мужчины. Тут же поднялась Дорота, отряхивая с себя вечернюю дремоту.
- Ну, тогда хватит релаксировать в этом шикарном номере.

[Зевсиенда]

Софи Деверо



Итак, Братислава. Еще один пункт в жизненном путешествии Софи. Что ж, у нее и там найдутся дела.
- Что скажешь, Элиот? - спросила Софи, отпив из кружки кофе. - Ты у нас специалист, что ты видишь?

Спойлер

[свернуть]

- Их всех убьют, - хмурый Элиот подпирал плечом стенку. - Они как дети, которым кажется, что они могут все. А на деле эти дети выйдут на площадь и несвятая инквизиция их уничтожит.
- Значит надо действовать по-другому, - задумчиво прищурилась Софи и приобняла горячую кружку.
- Да, как ты умеешь. Ты ловкая аферистка, Софи, придумай план. Может еще успеешь, - Элиот отлип от стенки и пожал плечами, - ты можешь рассчитывать на меня, ты знаешь.
С этими словами он вышел - до отъезда еще нужно было сделать много дел - и оставил женщину думать над своими словами.
Сказать, что в его словах была истина значило не сказать ничего. Софи и сама чувствовала, что демонстрация не обернется ничем хорошим и она должна была хотя бы попытаться успеть и провернуть самую блестящую аферу в своей жизни. Знать бы только будет ли она потом смеяться или плакать. В список неотложных дел включился новый пункт: найти толкового Провидца. Для такой грандиозной затеи Софи понадобится вся информация, которую только можно собрать. А сроки поджимают, подполье уже начало движение в сторону Парадиза и время почти осязаемо утекало сквозь пальцы. Софи не хотела ни ошибиться, ни быть обманутой, так что следовало поторопиться. Братислава, мы уже едем.

[Шарин Налхара]

Благо Петрович

- Хэй...
В спину Благо ударил небольшой камушек - не больно, а скорей для привлечения внимания. Как Благо ни пытался понять, откуда прилетел камень или откуда доносился голос, но так и не уразумел: вокруг было пусто, нигде не было никакого шевеления или других звуков.
- Хээээй! Ты... - раздалось уже ближе. Голос был какой-то странный, вроде и мальчишечий, а вроде и взрослый. - Не стой столбом. Иди за мной.
Когда Благо обернулся на голос, на мгновение ему показалось, что глазам больно смотреть - как бывает, если пытаться прочитать текст, поднесенный слишком близко к глазам, или пытаться смотреть "сквозь" какой-либо предмет. В той стороне. откуда доносился голос, никого не было. И в то же время Благо мог бы поклясться, что та кто-то был. Потому что через мгновение в воздухе буквально проступил и облекся плотью чей-то силуэт.
Силуэт белобрысого подростка-мальчишки, бегущего к одному из полуразрушенных секторов.
В какой-то момент тот остановился, слегка настороженно улыбнулся Благо и махнул ему рукой.
- Ты меня не видел. Я знаю, кто ты такой. Но ты меня не видел... Грек сказал, что ты придешь. И другие придут. Так что давай быстрее. Пусть тебя тоже не увидят. Иди за мной. Там безопасно.

Барток Вилма, Ойлэхо Торо

- Ну вот и славно! А я-то уж думал вы сюда за чем-то еще пришли. Думал подсмотреть... ну раз вы решили-таки выйти, то пойдём со мной.
Светловолосый парень возник словно из ниоткуда между Ойлэхо и Вилмой. На вид ему было лет четырнадцать, хотя могло бы быть и больше, но довольно потрепанная одежда, которую он носил явно не первый год, больше подходила большому мальчишке, чем молодому мужчине. Возможно, заметив что-то во взглядах мужчины и женщины, парень тут же отскочил и едва не упал, словно испугавшись - и исчез, словно его и не было. А затем возник в десяти метрах дальше, у выхода в коридор, виновато улыбаясь. Его перемещение выдал лишь легкий шорох каменной крошки под ногами.
- Эй, я пугать не хотел... И вы меня не видели, да. Надо идти. Грек не любит ждать, беспокоится. Он вообще много беспокоится.

Кай

В автобусе было душно, несмотря на приоткрытые окна - весна было удручающе холодной, и выбор между "мерзнуть" и "сидеть в духоте" был довольно трудным. Дорога изобиловала выбоинами и неровностями, и переполненный автобус то и дело подпрыгивал, встряхивая сидевших в нем людей и вырывая их из дремоты, в которую те старательно пытались провалиться. Сон чудесно сокращает время в пути.
Какой-то ребенок впереди заплакал, начав звать мать. Та тут же схватила его на руки, принявшись шумно успокаивать, пока ей не шикнули. Женщина не стала извиняться, волком глядя на хмурых и изнуренных дорогой соседей, но чуть понизила голос, пытаясь втолковать маленькому мальчику лет пяти, что они скоро приедут, надо лишь немного потерпеть и всё будет хорошо. Ребенок продолжал надрываться - так, как бывает у маленьких детей, которые и сами не знают, чего хотят, но хотят спать и не могут уснуть и так устали, что недовольны всем на свете и любая мелочь может вызвать у них истерику. Мать продолжила качать мальчишку, пытаясь успокоить его и унять его хныканье, и Каю показалось, что в её голосе он слышит скорее не раздражение, досаду или материнскую заботу, а страх.
Ребенок выгнулся дугой, протестуя против всего мира и горько рыдая - и вдруг одно из соседних кресел вспыхнуло, словно факел, поглотив в огне сидевшего в нем пожилого мужчину.
Кто-то закричал...

остальным путешествующим отпишусь позже...

Дедлайн постов.
Как не отписавшийся, Шерлок лишается голоса и ночного хода. Впрочем, если он-таки соизволит написать пост до дедлайна голосования, я еще подумаю
Остальные могут продолжать писать посты и начинать голосовать.

Дедлайн голосования - суббота 19 июля 22.00.

[Селин]

      Селестина Монтерран

      Когда поезд тронулся, Селестина тихонько извинилась и выскользнула из купе. Отстояв небольшую очередь, девушка укрылась в довольно-таки чистом по меркам общественных туалетов помещении - здесь был не только умывальник, но и обмылок, и даже работающий кран! - и, наскоро вымыв руки и лицо, вгрызлась в картошку. Она не хотела, чтобы занятый своим богоугодным чтивом отец Жозеф видел, как она ест, поэтому, быстро покончив с нехитрым своим обедом, вышла и остановилась в тамбуре у окна.
      Новый Краков убегал назад. Красные черепичные крыши домов, жители которых хотели забыть о войне; мало где остались развалины от бомбежек - в массе своей эти дома снесены или же отстроены вновь, и только по фундаментам и кускам стен, будто прилепленным и как-то неумело прикидывающимся частями зданий, можно понять, что пережил этот город и эти люди. Михаэль как-то сказал, что красные крыши прежде всего связаны у него с домом; он на полтора года младше меня и никогда не был вне Кракова, но знает больше, чем любой взрослый. Подпольщики показывали ему книги, записи о мире до войны... они дали бы и мне посмотреть, если бы я попросила. Но кто-то из них выдал Михаэля церковникам, и я могу теперь только молить о прощении Бога и верить, что он еще жив.
      (ненаписанная страница сгорела)
      Волосы девушки трепал ветер, задувавший в оконную щель. Селестина смотрела, как мимо летят дома, дорожные развязки, мосты, черные обтрепанные деревья. Поезд уже разогнался, и мерно стучали под полом колеса, и белым пером пролег в небе самолетный след. Наверняка везет кого-то из губернаторов или псов господних.
      Где ты? В Кракове, в Ватикане, на небе? У меня никого больше нет.
      Она оглянулась на купе. Святой отец сидел погруженный в чтение, Энжи смотрел в окно. Верхняя полка манила ее к себе... Селестина не спала полночи, готовя для общины еду. Она сварила картошку и кашу, и даже нажарила целую сковороду "котлет по-ватикански" - хлеб, лук и немного начинки из фарша внутри. Название это принадлежало ей, и как-то неожиданно его подхватила не только община, но и весь двор. Селестина улыбнулась. Матери семейств даже одергивали своих отпрысков - "вот будете гореть в аду за зубоскальство над святой матерью-Церковью, остолопы!" Они не имели этого в виду, конечно, и дети их тоже не принимали это всерьез - каким бы пугающе красочным ни представляли себе ад благодаря воскресной школе.  В этом была некая глубинная издевка, на самом деле. Бросить слова на ветер вот так... а потом дети вырастают и с тоской смотрят на свое призрачное отражение в оконном стекле: я хотел как лучше.
      Поежившись - на ветру она начала мерзнуть - девушка вернулась в купе и забралась на верхнюю полку. Картошка, которую она сочла уместным взять из общего котла, лишь едва заглушила голод, но она не хотела, чтобы отец Жозеф это заметил. Он и так сделал для нее больше, чем она просила. Нехорошо злоупотреблять чужой добротой.
      Подложив под голову худосочный рюкзак и завернувшись в куртку, она провожала взглядом улетающие назад поля. На них еще не везде сошел снег, он лежал грязно-серыми пятнами. Поезд пересек реку - узкую стремнину черной воды. Небо над Ватиканией было неярким и белым, будто кадр пленки в проекторе.
      ...Она проснулась, когда Энжи потряс ее за плечо.
      Поезд стоял. За окном простирался серый перрон, по нему шла группа в черном: пятеро в форме и две собаки.
      Селестина спустилась и вместе с товарищами стала ждать.