Мафия №28: "Ведьмы против Церкви. Постапокалипсис"

[Йеннифер]

Барток Вилма



Уши Вилмы заложило, собаки в вольерах бесились, Рафал продолжал выкрикивать "Aus!", но все было без толку, а она продолжала бежать, не обращая внимания ни на что, потому что точно знала, что может помочь.
Вилма резко затормозила каблуками сапог, и они взрыли землю, подняв комки грязи в воздух вместе с клочками травы. Женщина приземлилась на одно колено и незамедлительно придавила ладонь ко лбу собаки. Доберман тут же разжал челюсть, Рафал высвободил руку, собака упала на землю, но сразу поднялась и спокойно уселась на задние лапы, позволив длинному розовому языку выпасть из слюнявой пасти. Все еще задыхаясь, Вилма повернулась к Рафалу, чтобы поинтересоваться его состоянием, но парень уже успел оклематься и с вытаращенными глазами пятился от ведьмы.
- Черт, черт, черт... - прошептала женщина. Рафал вскрикнул на эти слова, и Вилма, раздраженно закатив глаза, прикусила язык.
В два прыжка женщина оказалась подле парня и накрыла его лоб рукой.
- Это уже третий раз, Рафал, не вынуждай меня делать это снова и снова.
Через несколько секунд она отстранилась, Рафал заморгал глазами, а потом взволнованно уставился на собаку.
- Она еще не готова, Вилма. Илона не готова! – он, дрожа, вцепился в свою руку и стянул защитный рукав, все еще поглядывая на суку, спокойно сидевшую у его ног. - Она отпустила меня только после того, как я повторил команду раз десять! Ты должна поговорить с Михалом! Он должен...
Лучше б она не отпустила вообще, болван! Вилма посмотрела на отдыхающую Илону.
- Ты думаешь, я не говорила? - процедила зло Вилма. - Я изодрала горло словами, и я устала. До Михала дойдет только тогда, когда она загрызет половину погранохраны и он сам окажется под чутким наблюдением Церкви. - Вилма явно хотела сплюнуть, но сдержалась, а вместо этого нацепила на Илону ошейник и повела к вольеру.
Она успела еще принять душ и переодеться перед тем, как вошла в большую просторную комнату, наводненную мужчинами. Она была единственной женщиной в дрессировочном центре, и такое положение дел ее ничуть не удручало. Дрессировщики расположились на разных предметах мебели и слушали обращение папы. Вилму начало подташнивать, но она справилась с дурнотой с помощью пива. Парни не возражали, под такое видео не грех и выпить. Но она не стала дожидаться, пока первые из них начнут распускать языки о том, как пойдут на войну добровольцами. Дверь за ней тихо скрипнула, длинная юбка слизнула пыль с крыльца, и Вилма, выпустив из-за ограждения Дороту, зашагала по мостовой.
- Ты слышала, милая? - Вилма заглянула в глаза бегущему рядом ротвейлеру. - Никас созывает.
Через час женщина вошла в дверь зала собраний, Дорота вошла за ней и сразу же принялась обнюхивать присутствующих. На долю мгновения она остановилась подле усатого мужчины - кажется, Вилма уже когда-то его видела, хотя и не помнила, когда-то и где-то она видела многих из присутствующих здесь, - собираясь ткнуться  в него мокрым носом, но Вилма глухо произнесла: "Aus!", и собака застыла на месте.
- Ко мне! Молодец, Дорота. Сидеть. - Вилма почесала собаку за ухом и устроилась у одной из стенок комнаты.

[Эльф Лориеновский]

Дневник Энжи

Книга, как таковая, принадлежит автору, но как создание мысли она принадлежит — это не преувеличе­ние — всему человечеству

Привет! Меня зовут Энжи. Я студент Краковского Университета. Бывший, но об этом напишу чуть позже. Когда-то я отзывался на имя Гэнджи, но про мою привязанность к книгам подзабыли и теперь я просто Энжи. Обтрепалось, так лучше ложится на язык. Наверное.

Мысль вести записи появилась недавно, но это самое большее, что я могу себе позволить. Во-первых, это хорошее средство привести мысли в порядок. Во-вторых, сложившаяся традиция – многие великие люди вели дневники, их письма тяжелыми томами заполняют изъеденные ржавчиной полки, там вся мудрость веков. Жаль, что их так мало сохранилось после войны. Самое главное - после отчисления я оказался в библиотеке. Можно сказать, что здесь я живу. Я библиотекарь. Вероятно, людям, решившим мою судьбу, думалось, что так проще будет за мной следить. А, может, мне просто хотели помочь. 

Когда-то я мечтал стать врачом и спокойно использовать свои несколько необычные способности. Ну и что, что мои пациенты будут "чудом" выздоравливать, главное – результат! Я надеялся быть полезным. Ведь не зря же я чувствую, что с человеком что-то не так, и могу теплом и золотистым светом моих рук вернуть все в норму. 

Война нанесла ужасные раны человечеству. Иногда я думаю, что такие, как я, даны людям, чтобы эти раны лечить, чтобы построить новый лучший мир на обломках старого. Если бы в церкви это понимали. Когда-то я думал, что смогу доказать это своим примером. 

Теперь же я вынужден соблюдать молчание, бывшие товарищи сторонятся меня, опасаясь за свою судьбу и карьеру. Мне же терять нечего. Человек – существо забавное. Казалось, что когда я потерял все, у меня появился друг, с которым я могу говорить откровенно. Когда ОНИ думали, что выкинули меня из жизни, то я оказался рядом с теми, кто был мне ближе по духу – Ленин, Гарибальди, Кастро, Эрнесто. Теперь у меня как никогда много времени, чтобы закалить характер.

Разумеется, моих друзей не найти в университетской библиотеке. Позор, что может сотворить церковник, если его допустить к контролю за наукой. Нехватка макулатуры... Напечатать на старых развратных и бесполезных книгах свет новой веры? Как больно это видеть. Остались только книги, одобренные церковью. Великий труд по истории второй половины XX века - трехтомник о деяниях Святого Иоанна Павла II. И как такое можно допустить в университете?

Хорошо, что я создал альтернативу. Начал собирать книги, которым грозило уничтожение. Это то, что я делаю, чтобы жить. И да, я даю их тем, кому это нужно. Людям из ведьмовского подполья.

Хотя проповедь папы я не слышал, голос Миклоша в моей голове сказал, что случилось нечто важное, и я присоединился к собранию.

[Зевсиенда]

Софи Деверо



Софи наливала себе вино, вполуха слушала речи церковников, а перед ее внутренним взором скрипели и затягивались пружины. Даже у крепких, новых пружин есть предел, что уж говорить о том, что не являлось ни новым, ни крепким. Зря они так. Нельзя загонять людей в угол и отбирать у них право на жизнь. Люди от этого добрее не становятся.
Софи покачала головой и пригубила вино. С каждым днем приходится быть все изворотливей, все хитрее. Иначе можно все потерять, а мадемуазель Деверо не для того лезла из шкуры вон и зарабатывала себе состояние. Не для того запутывала следы, истирая даже память о прошлой себе, обеспечивая себе сытую, состоятельную жизнь в "здесь и сейчас". Личность Софи Деверо была на сто процентов легальной, успешной и подтвержденной всеми возможными способами. И начинать сначала где-нибудь еще не хотелось. Слишком много сил это требовало.
Хотя стоило признать, что сам процесс доставлял Софи несказанное удовольствие. Играя роли она жила. Она и вправду перевоплощалась в тех женщин, личины которых носила. Софи Деверо была высококлассной мошенницей - и продолжала ей оставаться. Но сейчас это было нужно уже не для обогащения. Вернее не только для него.
Подполье. Подполью нужны были ресурсы - в золоте и в людях. И Софи вносила в дело немалый вклад. Идеальное дело для жизни: деньги, веселье и все во имя высокой цели. Ведьмы имеют такое же право на жизнь, как и те, кто лишен Дара, и не церковникам решать, кому можно жить, а кому нет. К ним Софи тоже периодически залезала в кошелек. В этом была какая-то высшая справедливость - они отдавали свои деньги тем, кого пытались уничтожить. А Софи взирала на это с ангельской улыбкой.


- Привет всем, мальчики и девочки, - ослепительно улыбнулась она, оказавшись в комнате с заговорщиками, - Не желаете ли чаю? Настоящий чай, а не то, что сейчас так называют.
Из-за ее спины показался хмурый плечистый мужчина с подносом в руках.



- Спасибо Элиот, - Софи легонько коснулась рукой его плеча и поощрительно улыбнулась, - Что бы я без тебя делала.
Элиот наградил ее взглядом исподлобья и что-то неразборчиво пробурчал. Чай ему разносить явно не нравилось, но когда Софи о чем-то просила, ей мало кто мог отказать. Элиот Спенсер вообще-то мог, но иногда предпочитал не упрямиться. К тому же Софи это действительно радовало, а он все-таки джентльмен, а не засранец какой. Под перезвон чашек Элиот поставил поднос на стол и отошел в сторонку. Дальше Софи разберется сама.

[Илийен]

Zee Captain



Фабрика идей привела его сюда. Прекрасный когда-то город. Современная реальность его сильно изменила, теперь он был еще более романтичный. На сером все цвета ярче. Капитан посмотрел на сваю чашку. Эх, найти бы чайку. Чашку он снова отправил в карман. Город пока манил свое загадочностью и капитан с удовольствием по нему гулял. Надо будет забратся на один из шпилей и посмотреть панораму. Война изменила облики городов и они становились гараздо приземленнее. Так что со шпиля мог открытся чудесный вид на город. Жаль, что шпилям нравилось жить на храмах, а в храмах предпочитали обитать совсем странные люди, именующие себя церковниками. Каждый раз, когда капитан с ними пересекался, ему казалось, что они все поголовно давно сошли с ума и всех остальных зовут постоять рядом, сойти с бесконечной карусели мыслей и стать на точку зрения, которую придумал какой-то параноик.
Под вывеской, на которой не читалось название, и за дверью, которую уже устали прикручивать на место, Капитан нашел таки себе чай. Условный чай. Но пить можно. По вкусу этим чаем можно было поднять мертвеца. Хотя, разумный мертвец предпочел бы не возвращатся к жизни испробовв такого пойла.
Пока капитан пил чай, человек, похожий на торт и считающий себя святым вещал о пользе паранои, и что его паранойе должны подчинятся все. Трусливые люди, оказавшись на вершине из слабых людей множат страхи, боясь собственой тени и заставляя других жить в едином с ними страхе. Возможно, сейчас было бы друго время если бы люди предпочитали создавать миры на основе любви, а не на основе страха. Страх рарушает душу, душа разрушает мозг, а человек с разрушеным мозгом разрушает свои и окружающие миры. Эх. Где бы найти леденец? лет сто не ел леденцов. Когда-то капитан их любил. Потом не любил. А сейчас понял, что надо было их любить всегда.
Сознание пощекотал призивной импульс. Надо дальше идти, и слушать других параноиков, у которых есть хоть небольшая доля надежды в душе, которая способна их потеряные души исцелить. А людей каменных храмов слушать вредно для мозга. Человек, ограничивший свой мир камнем, не способен понять красоту и сободу чистого неба.

[Шарин Налхара]

Через несколько часов

- Мы не можем ждать всех, - Миклош начинал терять терпение. Он точно знал, что в течение следующих шести с небольшим минут никто не придет, а Никас будет ходить среди пришедших, разговаривать с ними - по-всякому - и расспрашивать их. - Нам не нужно ждать всех! Всё равно здесь уже достаточно народу! Матка Боска, Никас! Еще десять человек ничего не изменят! Люди скоро начнут расходиться, потому что ничего не...
Видение промелькнуло перед внутренним взором, словно открылась мутная пелена, и Миклош замолчал, скривившись, под всё понимающим взглядом Никаса. Греку были ведомы мысли других людей, а Миклошу нет. Поэтому проклятущий грек иногда видел на дни и недели, а то и месяцы вперед, а Миклош - всего лишь на проклятые шесть минут двадцать одну бесполезную секунду. Совершенно бесполезный талант, который Никас так неоправданно ценил.
- И снова ты не прав, - сказал Никас вслух и криво усмехнулся, глядя, как его жена раздает собравшимся горячий черный чай, чтобы согреть их этим холодным весенним вечером. - Ты сам не представляешь, как ты полезен. Ты - наша шпаргалка в сложных ситуациях.
Миклош фыркнул.
- Будущее невозможно изменить, Никас. Даже если ты знаешь о нем. Даже если у тебя есть шесть минут двадцать одна секунда... Это ничтожно мало, чтобы изменить хоть что-то.
- Значит ты не слышал об эффекте бабочки, брат, - Никас мягко улыбнулся и похлопал Миклоша по плечу. - Я всё же верю, что будущее - величина не постоянная. И у нас всё получится.
- А я молю об этом Бога, Никас. Молю, чтобы он дал нам что-то изменить...
Никас промолчал в ответ и поднялся на импровизированную сцену, чуть приподнимавшую говорившего над остальными. Тут же в голове Миклоша - а значит наверняка и в голове у всех прочих - прозвучал тихий, но настойчивый голос грека, который будто бы не хотел перебивать мысли прочих людей, но был вынужден сделать это. По мнению Миклоша это всё равно было похоже на гулкий одиночный удар колокола, от которого не возможно былоу крыться и который трудно было проигнорировать.
Друзья мои, прошу минутку тишины...
Никас стоял на постаменте, оглядывая собравшихся, словно пытаясь вслушаться в их мысли и понять, все те, кого он особенно желал видеть, появились, и нет ли здесь кого из посторонних. Самому Миклошу казалось, что со способностью вторгаться в чужие мысли легко сойти с ума и перестать вовсе различать, где твои мысли, а где чужие. Впрочем, Никас и без того был чуточку безумен. Как и сам Миклош. Ведь всё, что они творили, всё это сопротивление, явное и неявное, было безумием. Даже со всеми дарами им не выстоять.. Не выстоять...
- Друзья мои. Братья и сестры мои, кого коснулся Господь или кого мир сделал особенным. Братья и сестры мои, в чьем сердце еще жива любовь к ближнему и нет страха перед непознанным. Вы, чей разум не затуманить церковными речами. Вы, кто знает цену жизни, какой бы она ни была, цену свободе.
Никас на мгновение замолчал, собираясь со словами, затем продолжил.
- Мы давно знали, что Церковь не оставит нас в покое. С каждым разом они всё крепче и сильнее сжимали свои руки на наших шеях. Сперва они хотели задушить нас, а теперь взялись за ошейники. Ведь что такое эта "регистрация" как не ошейник, надетый на шею одаренному? Пухнущей от собственной власти и важности Церкви, кажется, стало мало продажных и пугливых ведьм, которые пришли под её подол, доверчиво позарившись на те блага, которые Церковь щедро предлагала. "Дьявол предлагает возвыситься и стать почти равным Господу, но все его обещания - ложь и пустая шелуха, внутри которой притаилась ядовитая змея", - Никас почти дословно повторил слова Папы, буквально чеканя каждое слово. - Что это за Дьявол, коли он говорит устами Церкви Божьей, раздавая пустые обещания - прощения за отсутствие вины, выменивая власть на поклонничество, предательство и рабство? Все обещания Церкви - ложь и пустая шелуха, и ядовитая змея проглянула сквозь них сегодня особенно четко.
Никас обвел взглядом собравшихся.
- Я могу вам сказать, что будет дальше. Церковь вымарывает из истории ненужные ей страницы, но те, кто хранят память, помнят. В 30-х годах прошлого века, полтора века назад, в нескольких сотнях километров отсюда одни люди тоже заставили других, "особенных", носить особые документы и отметины. Им стали запрещать работать в определенных местах, затем узко ограничили все их возможности в обществе и гражданские права, а потом согнали в стада, словно овец, давя несогласных, и превратили их в рабов. Рабов, которым на их земле не нашлось места. Эта война... Она не нужна никому. Никому, кроме Церкви, потому что во время войны Церковь обретает силу. Они хотят посадить всех обладающих даром на цепь. Возможно - и скорее всего - хотят использовать одаренных в этой войне, ведь из них - из нас - выходит отличное оружие. Что ж... Они хотят оружие - они его получат. Только держать его будет не их рука. Нам нужно идти в Парадиз. Если и есть шанс как-то разрешить этот.. конфликт, то он там. Если они не услышат нас, мы заставим их нас услышать. Мы всех заставим нас услышать.
Никас замолчал.
- Кто со мной?

А теперь голосуем и пишем пост с вопросами к Никасу, если они есть, и вызываемся добровольцами.  Либо Никас вас насильно с собой утащит.

Дедлайн голосования против всех до 23.00 08 июля.

[Мефистошик]

 Хамон выслушал пламенную речь Никаса и разочарованно вздохнул. И тут то же самое. Нет, говорить грек умел, в этом ему не откажешь. Впрочем, как и Папа. Но если, как выразился сам Никас, отбросить шелуху и осознать суть этого выступления, сводилось все к тому же, что и у понтифика - "вперед, на баррикады". А воевать Хамон не хотел. Должен был быть другой способ. Да, сам Косталья его не знал. Ну так ведь он и не был главой подполья. А Никас был. Впрочем, Кино сейчас сам не мог сказать, чего именно ожидал он от грека, но явно не того, что произошло.
Хамон не встал. Не поднялся на возвышение, дабы поспорить с Никасом. Он решил оставить свои мысли при себе. Насколько, конечно, это было возможно в такой компании. Однако для себя ученый решил, что делать. Вернее, чего НЕ делать. Влазить в открытое противостояние с Церковью в его планы не входило. Он будет продолжать помогать подполью материально, вероятно, поможет организовать нужные публикации. Но идти со всеми в Парадиз? Нет уж, увольте. Никому от этого лучше не станет. А сам он может потерять очень многое.
Конечно, следовало выслушать многих других заинтересованных лиц - вне всякого сомнения, найдутся как ярые фанатики, жаждущие начать анти-крестовый поход вотпрямщас, так и осторожничающие, что не одобрят переход противостояния в открытую и активную фазу. Все мнения было интересно послушать. Но со своим он определился. Он был против...

Голос против

...предложения Никаса. Никас, ты - маф!

[свернуть]

[Пингвинчег]

Джонии осмотрелся и приметив одного человека направился к нему. (к Дерек Лиру)
-Меня зовут Джонни Миллер. - произнес он протягивая руку.

Дерек поднял взгляд на подошедшего к нему мужчину. Его он раньше не видел, кажется. На собрания приходили каждый раз разные люди. Слишком часто появляться в одном месте - рискованно. Поэтому приходили разные люди, а потом передавали новости всем остальным.
-Дерек Лир. Рад знакомству.
Парень выглядел как-то напряженно. Может, хотел с кем-то поговорить, но боялся. Для посетителей этого места подобное было нормальной реакцией. Да и не только для них. Иногда Дереку казалось, что страх стал постоянной реакцией вообще всех людей. "Страх стал абсолютным инструментом этого правительства" - вспомнилась ему услышанная когда-то фраза.
-Думаю, скоро Никас, на правах хозяина, порадует нас какой-нибудь речью. Он, в общем, неплохой оратор, но, на мой взгляд, ему не хватает убедительности. Даже не знаю почему. Возможно, из-за привычки к мысленному общению? Как считаете, пан Миллер?
Тем временем обещанная речь началась, и Дерек, предоставив собеседнику время подумать над ответом, прислушался к тому, что говорил Никас. И чем дольше он слушал, тем меньше ему это нравилось. Нет, идея-то была верная. Церковь перешла на язык силы, и из этого очевидно следовало, что отвечать нужно на том же языке. Вот только сил у подполья, скорее всего, для этого не хватит. Даже с учетом фактора внезапности. Да и не внезапность это, а спешка. А Церковь совсем не блоха. Дерек покачал головой и вновь обратился к Миллеру.
-Ну, что вы думаете обо всем этом?

голос против

Против всех. Пока. Потом перечитаю внимательнее, вдруг кого-нибудь найду

[свернуть]

[Mamajoe]

Ойлэхо Торо



Ойлэхо мог двигать силой мысли табуретки, но проследить причинно-соедственные связи для него было не всегда просто, поэтому призыв Грека выступить против Парадиза и Папы с одной стороны подкупал своей прямолинейностью и доступностью восприятия, с другой стороны - после, скажем прямо, ниочемной речи Грека, внутри ощущалось какое-то беспокойство. Такое же, как и после речи Папы, которую его мозг улавливал в полудреме в прохладном автобусе. Что-то сильно насторожило Ойлэхо...

Подошла жена Грека, и с легким кивком головы Ойлэхо взял предложенный чай и сделал глаток. Чай был крепко заварен; ему нравился такой терпкий, настоявшийся напиток.

Грек ждал добровольцев. Что ему ответить? И почему он не говорит о том, что у него есть план? Опасается предательства, если скажет слишком много? Если да, то всей картины они не увидят сегодня. Вероятно, только тогда, когда поход будет близок к завершению. Успеют ли они тогда среагировать, если что-то пойдет не так? Ну, предположим, рано или поздно кто-то должен будет куда-то пойти и что-то сделать своими руками.

- Оу'кей. Я готов. Опрокинуть Парадиз? Сломать Папу? Я сделаю это. Просто потому, что могу.

"Но как насчет деталей, Никас. А?" - добавил он мысленно. Ойлэхо Торо сложил руки на квадратной груди, ожидая реакции на свой предсказуемый вопрос. Если Грек сообщит что-то конкретное, то у Ойлэхо будет мотивация попытаться поломать голову над причинами и следствиями.

Голос против

всех

[свернуть]

[Луан]

Розалинда Строрм

- Да-а-ар, а другого способа нет? - заскулила я.
- Есть. Прыгай! Желательно на бабушку. - Мальчишка критически поглядел вниз.
- Хотя Исподий тоже ничего. И попасть на него легче, вон какое пузо отъел.
- Дурак!
- Вот я сразу и подумал, что этот вариант тебе не понравится.
Громыко О. Белорские хроники.

Народу собралось много - некоторых Лин видела вообще впервые, с кем-то даже приходилось работать.
- Ну, и что ты скажешь на это предложение?
- Только не говори, что ты находишься здесь и это слышал.
- Я этого не говорил. Но умудрилась транслировать все это мне в режиме реального времени.
- Откуда ты знаешь, что именно так?
Но он замолчал. Лин всегда тонко чувствовала грань, которую переступать нельзя. И не стала настаивать. Хотя во время его присутствия в голове она чувствовала себя немного идиоткой.
- Ты не идиотка. Ты - совершенно нормальная.
- Совершенно? Скажи это папе, он посмеется.
- Папа не посчитает тебя идиоткой. Он считает всех нас порождениями дьявола.
- Спасибо, успокоил.
Итак, Никасу нужны были добровольцы. Хотя зная его, Лин понимала, что добровольцев он уже и так выбрал - всех, кто имел глупость откликнуться на зов. И промолчать здесь никому не удастся.
- А колыбель его висела, над самой клеткой льва...
- Вот вот. Ну что, раз уж появилась здесь, нужно идти до конца.
- ПИТ!
- А я что, ты сама вызвалась!
Интересно, а его действительно зовут Пит?
Лин встала и подошла к Никасу.
- Дергать льва за хвост с детства было моим любимым занятием.
Она поморщилась, поймав мысль Ойлэхо, направленную не к ней. Удивленно оглядев обоих, она поняла, что ее "дар" решил сыграть с ней новую шутку - это был первый случай в ее практике, когда она "влезла" в разговор других телепатов. Как знать, а не транслирует ли она также свои мысли другим?

Голос

Гав... То есть против всех.

[свернуть]

[Сэм]

Ингар

но Вилма глухо произнесла: "Aus!", и собака застыла на месте.

Ингар смотрел на собаку своим обычным полубессмысленным взглядом. Однако понемногу в глазах начали разгораться искорки интереса. Пока слабого. Это было нечто необычное. Собаки обычно не кусали его, однако нельзя и сказать, что они как-то по особому ладили.

Раздался голос Никаса и Медоед, не отрываясь от собаки сказал - в Рим можно, но это все что ты скажешь? - Замечание оказалось неожиданно уместным, если б кто оценил.

Продолжая рассматривать собаку, Ингар понемногу осмотрел и девушку, кому собака повиновалась.Интересен был и факт такой точной дрессировки. Было над чем подумать , и мысли лениво плавали в черепе Медоеда.

против

всех

https://www.youtube.com/watch?v=PBwLRcxwQlI

[свернуть]

[Илийен]

Zee Captain

Чая тут не было. Зато была вода. И лапша..немного развешаная на ушах. Капитан пожевал одну лапшину, и решил, что не хватает соли. Компания тут собралась местами неплохая, местами сомнительная, а местами совсем нецелесообразная. И это некоторые называют конспиративным штабом? Детский сад. Сначала им надо будет самим в себе разобратся, предже чем с кем-либо воевать. Почему людям не нравится ко всем относится хорошо и принимать нормально чужую точку зрения? Ограничить свой мир и потом от этого страдать.
Капитан не видел ничего плохого, чтоб пойти с этим людьми. Прогулка в обществе, налаживание социальных связей, романтические вечера с гитарой на пепелище былых снов...красота!

Спойлер

против всех.

[свернуть]

[Йеннифер]

Барток Вилма

Если бы это было в характере Вилмы, то она бы изумленно вытаращила глаза, слушая речь Никаса, вместо этого, она просто чесала Дороту за ухом, прислонившись спиной к стене. Поход на Парадиз? Да этот старый грек рехнулся! Может она и в силе изничтожить пару сотню инквизиторов, но зачем ей это надо? Чего она этим добьется? Своей собственной смерти? Вилма не верила, что они смогут разбить Церковь сейчас, когда та так твердо стояла на ногах, с такой мощной поддержкой в обществе. Внезапно рядом послышался знакомый мужской голос:

- Оу'кей. Я готов. Опрокинуть Парадиз? Сломать Папу? Я сделаю это. Просто потому, что могу.

Вилма широко улыбнулась. Ойлэхо. Парень со странным именем, с не менее странным лицом и характером. Когда-то они уже пересекались, она дрессировала собак для охраны его мастерской и ей даже удалось вытянуть его на бокал пива в какое-то злачное место неподалеку с его работой. Вилма отлепила спину от сены и встала рядом с мужчиной.
- А, была не была, сломать Папу, хех, мне нравится, ну и еще парочку инквизиторов. - В конце-концов, это могло быть веселым занятием. - Если надо, Никас, могу помочь с переубеждением несогласных. - Вилма подняла руку и прикрыла ею свои глаза. Она точно знала, что Никас ее поймет, он был в курсе, что ее даром был гипноз.

Голос

Против всех

[свернуть]

[София Шавро]

Рой Джи Бив

Народу собралось порядочно. Здесь были солидные мужчины  и симпатичные девушки.   Перед ними  держал речь Никас. Все внимательно слушали его   Рой услыхал только окончание его речи.
"Церковь обретает силу. Они хотят посадить всех обладающих даром на цепь. Возможно - и скорее всего - хотят использовать одаренных в этой войне, ведь из них - из нас - выходит отличное оружие. Что ж... Они хотят оружие - они его получат. Только держать его будет не их рука. Нам нужно идти в Парадиз. Если и есть шанс как-то разрешить этот.. конфликт, то он там. Если они не услышат нас, мы заставим их нас услышать. Мы всех заставим нас услышать."

*Да какое из меня оружие! Будто-бы  Никас не знает. Я узнал о  моём назначении только сегодня. Подозреваю, что Никас знал об  этом уже давно. Но мне не сказал. Почему? У него были планы сразу поломать мне карьеру? Как там было у русских... Художника может обидеть всякий...*
Рой не спешил откликнуться на прямой вопрос Никаса  о готовности воевать с папой.   Тут и раздумывать нечего. Просто следовать напутственным словам брата Иоганна:

Honeste vivere, alterum non laedere, suum tribuere.

голос против

всех

[свернуть]

[Плетущий сети]

Отец Жозеф

   Отец Жозеф всегда слушал внимательно. Поистине, слышать и слушать – разные вещи, в чем отец Жозеф еще раз убедился.
- Сын мой, - чай был просто отменным, - вижу, благодать коснулась тебя и мысли дивные послал тебе Господь. Но позволь мне прояснить один момент...
Отец Жозеф впился взглядом в лицо лидера подполья, изучая его и будто бы сканируя.
- Все ли ты учел, сын мой, планируя рейд в Парадиз? Необходимо изгонять грех гордыни, лечить душу молитвой, и не планировать, чего не разумеешь. Не переловят ли нас там церковники, бесом обуянные, в гордыне своей замахнувшиеся на...
Отец Жозеф запнулся. На что замахнувшиеся? Как бы сказать то? Церковная витиеватость была для него камнем на ногах утопленника. Плюнув на все, отец Жозеф продолжил:
- Ты собрался штурмовать Парадиз? Изложи план, ибо, сын мой, если у тебя нет плана, то выступление обернется крахом нашего подполья.
   Посмотрев на присутствующих, отец Жозеф забормотал под нос: «Et ne nos inclucas in tentationem, sed libera nos a malo.»

Спойлер

против всех

[свернуть]

[Мефистошик]

 "Мда..." - подумал Хамон, выслушав витиеватую речь отца Жозефа. - "Вот и у нас завелся собственный святоша. Церковь пользуется услугами Ведьм, Ведьмы пользуются услугами церковников. Боже мой, какая прекрасная шутка в твоем исполнении."
Мужчина все еще не спешил высказывать свои соображения насчет слов Никоса. Тем более, происходящее все больше напоминало базар, и все меньше - центр сопротивления Святому Престолу. Если продолжится в том же стиле, Кино просто молча покинет это сборище. "Тоже мне, воители, прости, Господи." Скептицизм по отношению ко всей этой задумке рос буквально с каждой минутой.