Земли за стеной (не ролевая)

[Читатель]

Склад № 6
«Подъем! Подъем!» - голос буравом впивался в оцепенелый мозг.
Двадцать шестой с трудом разлепил глаза.
Кладовщик, тряcший Двадцать шестого за ногу, отступил на шаг. «Подъем! Подъем! Вставай, дохлятина! На тебя персональный наряд! Подъем! Проснулся? Давай, давай, бегом на построение!»
Кладовщик перешел к следующей полке. Двадцать шестой с хрустом сел. Великий Свет! Персональный наряд! Что-то новенькое. Он пошарил по карманам. Хоть бы кубик гемоглобина! Под руку лезла всякая дрянь – сломанный нож, разряженные энергошарики, фигурки кивассы, осколок зеркала. Да откуда бы взяться гемоглобину? Уже неделю личного времени, как кончился. Кряхтя, Двадцать шестой слез с полки и побрел к скрипящему и щелкающему суставами строю.  Последним в строю стоял незнакомый здоровенный номер с черным обгорелым лицом и огромной прорехой в грудной клетке. Сквозь прореху виднелись сломанные ребра. Детина испуганно оглядывался по сторонам и застенчиво прикрывал прореху широкой ладонью. Увидев Двадцать шестого, номер заискивающе улыбнулся и попытался заглянуть Двадцать шестому в глаза. Двадцать шестой негодующе отвернулся. Новичок. Обычаев не знает – прямо в глаза уставился своими буркалами. Еще и заговорит первым – совсем старики изведут своими подначками. Сопляк! Двадцать шестой вынул осколок зеркала, заглянул в него и скривил рожу. Хорош!  Половину зубов - как корова языком слизнула, левое ухо висит на нитке, а дыра на щеке разошлась так, что целый энергошарик пролезет.  Двадцать шестой поковырял в дыре пальцем и снова взглянул в зеркальце. Лучше не стало. Великий Иной! Ведь только что из ремонта! Нитки гнилые, скобки ржавые. В последнем бою вообще нога отвалилась. Валялся колодой в лесу, ждал рассвета. Думал – все, кранты, сейчас солнце взойдет – и конец. Хорошо, медведь мимо шел – зацепился ему за шерсть и так тащился до самого Вивария. А шел бы не медведь, а номер – так еще и не подобрал бы. После боя у всех номеров энергия почти на нуле, а тут еще и рассвет недалеко... Бросили бы в лесу, и прощай, Двадцать шестой, передавай привет Великим Предкам! Однако обошлось. И ногу потом дали новую – крепкую, лично все проверил.
Слева раздалось деликатное кряхтение. Новичок! Спокойно, не обращать внимания, может пронесет, скоро начнется развод. «Господин!», - умоляющий шепот – «Высокородный Господин!». Все, не пронесло. Заговорил. Придется отвечать. Ничего, ладно, главное – держаться официально. Двадцать шестой повернулся к новичку. «Чего тебе, номер?». Разговоры смолкли. Ярко-синие фонарики глаз со всех концов склада повернулись к Двадцать шестому. Великий Свет! Что за день сегодня такой? Когда же развод?
«Высокородный Господин! Скажите ради Святой Матери – где я?»
В строю раздались сдавленные смешки.  «Сынок!» - зашелестело по складу – «Сынок! Святой Матери сынок!». Двадцать шестой стиснул зубы. Все. Засмеют.
«Шестой склад, Второй блок, Первое военно-промышленное поселение, Пограничная зона, Империя Великого Света. Еще вопросы есть?»
Здоровяк растерянно оглядывался по сторонам.
«А? Высокородный Господин, ради  Святой Матери... Высокородный Господин... Ради Святой Матери... Скажите  – что же это такое...»
«Склад, смирно!» - дежурный вытянулся у двери, мимо дежурного, в облаке морозного воздуха,  как всегда стремительно, влетел Крастер-8. Его глаза горели неукротимым голубым пламенем, морозные узоры переливались на молочно-белом панцире, длинный меч блистал. Крастер-8 был орел. Он обвел взглядом вытянувшийся в струнку строй, махнул рукой дежурному, пытающемуся подлезть к нему с рапортом и стремительным шагом вышел на середину склада. Двадцать шестой ощутил мощную волну магической энергии, щедро расходившуюся от Крастера-8. Вблизи Крастера энергошарики были не нужны.
«Номера!» - резкий голос Крастера-8 резал застывший воздух, как пила.
«Номера! Наконец-то пробил тот час, которого мы ждали тысячи лет. Скоро Армия Света двинется на Юг, неся этому континенту мир, покой и прогресс. Буду краток. Дисциплина, самоотверженность и честный труд – вот залог нашей победы! Приступайте к разводу!»  Карстер-8 отступил на шаг, уступая место дежурному, вынул тактический планшет и углубился в его изучение. Магические сполохи от планшета озаряли бледное лицо Крастера, он витал где-то высоко, в недоступных простым номерам высотах. Когда основная масса номеров разошлась по работам, Крастер-8 поднял голову от планшета. От строя остались только Двадцать шестой и его крупногабаритный сосед.
Крастер-8 перелистнул планшет:
«Так, номера Двадцать шесть и Тридцать шесть-двенадцать. До преображения – Рейс и Паул, Ночной Дозор. Теперь 26-12 – стажер, 26-й – куратор. Вам - персональный наряд. Старший наряда – Двадцать шестой. Бегом в Арсенал - получите оружие, энергошарики на неделю и походное обмундирование. Огнеупорные накидки – обязательно. В Виварии возьмите двух лошадей и собаку-ищейку поцелее. В Мемориуме промойте мозги – там уже все знают. Память о прошлом нам понадобится. Да, дырки свои зашейте – а то из вас внутренности лезут. Выход на маршрут – в полночь, от Дворца Великого Света. Поедем в Замок Отца – расследовать убийство.»

[Читатель]

Зачарованный лес
Тропу завалило снегом, но проехать было можно. Крастер-8 остановил ледяного паука, достал тактический планшет и принялся тыкать пальцем в рабочую поверхность – передавал сообщение во Дворец. 26-й и 36-12 приостановили лошадей, но Крастер-8 махнул рукой – дескать, поезжайте, догоню.  26-й и 36-12 въехали под полог леса. Распогодилось. Редкие снежинки пробивались меж ветвей елей и мерцая в лунном свете опускались на тропу. Собака-7 радостно скакала по сугробам вокруг лошадей, периодически зарываясь в снег по самые уши – радовалась прогулке. Тридцать шестой вынул любимое зеркальце и с удовольствием осмотрел новенькую заплату на щеке, подергал себя за крепко подшитое ухо. Отлично! От свежих энергошариков он был в хорошем настроении.
«Ну что, деревня, - повернулся 26-й к  36-12 – как тебе жизнь после преображения? Рад небось?»
«Не понимаю я ничего, Высокородный господин – тихо отозвался 36-12 – все как в тумане. И в голове шумит.»
«А это в тебе гемоглобин бродит,  - уверенно пояснил 26-й. – Пока у тебя весь гемоглобин из организма не выйдет, так и будешь ходить дурак-дураком. Преображенных вообще сразу в Поселение не пускают, они дурные с гемоглобина, на номеров бросаются, заборы ломают. Сначала преображенные по лесу бродят, пока гемоглобин из них не выветрится.»
«Так я что, по лесу бродил? – удивился 36-12 – А чего ж я ничего не помню?»
«Так с гемоглобина же! – развеселился 26-й – Я же говорю, преображенные сначала невменяемые, себя не помнят, все гемоглобин ищут. На медведей нападают, на мамонтов, кусаются, дерутся. Они в банды сбиваются – и не дай тебе Великий Свет на такую банду наткнуться – порвут в клочки. Вон у тебя рожа обгорела – небось ты тоже под гемоглобином на одичалых наскакивал. А как гемоглобин кончится – преображенные деревенеют, потом их специальный наряд в лесу собирает и на склад отвозит – для подзарядки и обучения.  Вот тут тебя мне на складе и подсунули, дурака нескладного. Ты меня слушайся, будешь нормально жить. Только ты зря про Святую Матерь ляпнул – теперь тебя «сынком» задразнят. И меня засмеют, раз я тобой занимаюсь.»
«Почему задразният, - удивился 36-12 – Я Святую Матерь чту. Она есть покровительница всего сущего и символ ее есть...»
«Дурак - он и есть дурак! – скривился 26-й, - Чтишь ты теперь Великий Свет и Преобразование Всего Сущего. А Святую Матерь даже не поминай – ты ж не сектант какой-нибудь. Учти, сектанты, да еще и злостно неподдающиеся перевоспитанию подлежат демонтажу и разборке на запасные части, дабы телом своим послужить делу великого преобразования... В общем, это тебе все на политзанятиях объяснят. А дразнятся зачем? Да от скуки! Мы же теперь бессмертные, боли не чувствуем, еды и женщин нам не надо, драки запрещены – вот и остаются только подначки да глупые шутки. Когда на складе не лежишь, чем еще заняться? Не все ж в кивассу играть. Ну, кружки есть всякие допустимые – философские там, музыкальные, математические... Для духовных наслаждений. Бывают еще секты тайные – безликие или многоликие – я уж и не помню. Только эти секты запрещены – свяжешься с ними, загремишь на демонтаж. Да и в кружки не ходи, особенно к философам – у них мозги совсем протухли. В прошлом году солепсисты принесли топоры на диспут, да всех агностиков и покрошили. У них, видишь ли, парадигмы несовместимые... Иди лучше к инженерам – у них интересно, они воздушный шар собирают, паровоз. Я сам туда ходил, пока не выгнали...»
26-й помолчал.
«Сволочи эти инженеры. Подумаешь, пожар. Глупая случайность... Слышишь, 36-12, перед боем Карстер-8 всегда гемоглобин дает, для поднятия боевого духа. Так ты тот гемоглобин не ешь, неси мне. Новички всегда нажрутся гемоглобина и ломятся напролом, ум то у них отшибает... Ты делай, как я, гемоглобин заначивай. Когда его понемногу ешь, то это ничего, одно удовольствие. Да и вредно сразу боевую дозу принимать – подсядешь, потом не слезешь. А для гемоглобинщиков  наказание одно – демонтаж...»
26-й оглянулся и перешел на шепот: «Ты меня слушай, 36-12, за гемоглобин все можно достать – и энергошарики, и запчасти. Книги можно найти, игры всякие... Можно даже мозги промыть, если хочешь прошлое вспомнить. Вон, собачку себе заведешь, видишь, как скачет забавно, или там медведя белого... Ты, главное, меня держись. Мы с тобой такого наворочаем...»
Сзади раздался быстрый топот. Ледяной паук выскочил из-за деревьев и в три прыжка догнал плетущихся лошадей.
«Номера! – голубые плошки глаз Крастера-8 проникали в самую душу – Подберите собаку. Мы меняем маршрут. Есть пленный.»

[Читатель]

Деревня одичалых
Пленный дозорный стоял в углу избы на коленях и бормотал молитвы. По сторонам он старался не смотреть. По сторонам стояло шестеро номеров из патрульного наряда и строили ему  страшные рожи. Им было весело. За пленного полагалась награда.
Крастер-8 подошел к пленному. Тот побледнел, но молитвы не прекратил. Бормотание усилилось. Крастер-8 вытащил из ножен меч и осторожно коснулся кончиком клинка шлема дозорного. В воздухе раздался пронзительный звон, больше похожий на визг. Заломило зубы. Пленный закрыл лицо руками и упал набок. Ноги его дергались.
Крастер-8 растерянно оглянулся: «Чего это он? Почему дергается? 26-й, вам ведь память восстановили? Поговорите с ним! Кто он такой, что делал, что знает о Замке Отца? И пусть перестанет дергаться!»
«Испугался он, господин Наставник» - с развязностью старого служаки отозвался 26-й – «С непривычки. Это ничего. Разрешите, я его немного подгрызу – и он живо все расскажет. В крайнем случае, Вы его преобразуете».
«Вы, Двадцать шестой, просто клинический идиот!» – взвился Крастер-8  - «Куда мы его денем после преобразования? Посмотрите, какое у него лицо широкое! Из него гемоглобин неделю выходить будет. Нам надо его допросить! Я вам приказал допросить – вот и допрашивайте. А умничать будете потом!»
26-й пожал плечами, подошел к пленному. Взмахом руки приказал номерам поднять пленного с пола. Дозорный в ужасе таращился на шитое-перешитое лицо 26-го. 26-й немного постоял, вспоминая забывшиеся слова всеобщего языка, подержал паузу и внезапно заорал прямо в лицо пленного: «Имя? Часть? С какой целью проник в пограничную зону?» С последними словами изо рта Двадцать шестого вылетел зуб, ударился о щеку дозорного и упал на пол. Тот посмотрел на зуб, на 26-го, побелел еще больше и обвис на руках номеров. Глаза его закатились.
Крастер-8 скривился: «26-й, ну что у вас там? Почему он вырубился? Ну, будите, будите его! Скоро рассвет, а у нас – никакой информации! Чего вы застыли?»
26-й тряхнул пленного за плечо. С головы дозорного свалился шлем и с дребезгом покатился по мерзлому полу. Все присутствующие проводили шлем глазами.
«Господин Наставник!» - вытянулся 26-й, а глазом все косился на зуб – боялся потерять, – «Осмелюсь доложить, этот тип совсем спекся. Давайте, мы его все-таки преобразуем. Номера его подержат, а мозги Вы ему промоете. Всю память сольем куда-нибудь – вот хоть в этого», - он указал на 36-12 – «тогда все и узнаем».
Крастер-8 насупился, достал планшет и принялся тыкать пальцем прямо в голубое сияние. Подождал ответа и захлопнул планшет.
«Ладно, план такой:», - на 26-го Крастер не смотрел – «Проводим полевой ритуал преобразования нового адепта Света. Ты и ты!» - Крастер указал на двух патрульных – «Держите нового адепта. В тебя», - он указал на 26-го – «мы сольем память».

[Читатель]

Резиденция Великого Иного
Свою Резиденцию Император расположил на высоком берегу Молочной реки. Оттуда открывался живописный вид на Зачарованный лес и Клыки мороза. Император говорил, что вид на суровую, но скромную природу Севера успокаивает его и настраивает на возвышенный лад. Стен в своей резиденции Император не велел ставить, и издалека лагерь напоминал скорее пингвиний базар, чем Чертоги Владыки Вселенной. Кое-где торчали  крыши навесов, складов и мастерских, а все остальное пространство лагеря было заполнено непрерывно копошащимися номерами. Простая походная лежанка императора располагалась на вершине утеса, рядом с лежанкой стояли стол, табурет и тумбочка, и со своего рабочего места Император мог обозревать не только суровую, но скромную природу, но и каждого номера в лагере – рисковать никому не хотелось. Номера быстро приноровились демонстрировать неустанный и самоотверженный труд, так что лагерь всегда был наполнен движением и суетой, как большой муравейник. Во время снегопада снег с Императора и его посетителей приходилось обметать специальной метелкой каждые десять минут. Эта процедура, а также  суета номеров вокруг утеса вызывали у Крастера-8 дикое раздражение, но в этом вопросе Император был непреклонен.

«Император всегда должен быть рядом со своим народом, - заявил он в ответ на робкое замечание Крастера-8, - Возвести стены из снега и льда легко, а вот как быть со стенами непонимания и отчуждения, которые постоянно растут между наставниками и адептами?»

«Голубчик, ты этого не пиши, - обратился Император к денщику,  который быстро строчил в своем планшете, записывая речи Императора для Истории, - Это, голубчик, никуда не годится. Напиши просто, что Императору нечего скрывать от своего народа...  Да, и позови, голубчик, мажордома. Пусть сколет лед с лежанки, а то Ваш Император ночью сверзнется с утеса, и как ты будешь этот поучительный факт потом фиксировать для Истории?»

Крастер-8 давно не был в Резиденции и теперь с любопытством рассматривал произошедшие изменения. Лес вокруг Резиденции изрядно повырубили, а на образовавшихся полянах разбили военный лагерь.  Двигаясь к апартаментам Императора, Крастер-8 и 26-й поминутно натыкались на полуразобранные климат-машины, припаркованные энергоплатформы, а один раз вообще чуть не забрели в загон ледяных пауков, который по неизвестной причине  был выстроен прямо посреди дороги. Кругом сновали озабоченные номера в новенькой форме из блестящего огнеупорного материала. Некоторые из них были в больших темных слюдяных очках и с огромными серебристыми зонтиками, закрепленными  за спиной. Зонтики поминутно цеплялись за провода и шланги, провисшие над дорогой, мешали движению, в толпе этих зонтиконосов пихали и кляли, а те только затравленно озирались.

Вблизи  Утеса  Императора стоял, зарывшись в снег носом, большой черный паровоз. На боку паровоза было написано огромными и корявыми белыми буквами: «ПОСЛАНЕЦ УЖОСА», а ниже – буквами помельче: «ОПАСНО! ТЕПЛОВОЕ ИЗЛУЧЕНИЕ! DANGER! WARM DEATH!». На крыше паровоза стоял в раскорячку номер в синем комбинезоне и пытался засунуть в трубу большого сумеречного кота в ошейнике. От ошейника к поясу номера тянулась веревка. Кот орал, вырывался и пытался полоснуть номера когтями. Рукава комбинезона были уже разодраны в клочья. Около паровоза стояла небольшая толпа придворных в парадной форме и смотрела вверх, на кота и номера. Впереди, у самого паровоза, на некрашеном табурете сидел сам Император и что-то диктовал неизменному денщику с планшетом. Крастер-8 знал Императора давно, с тех пор как тот был еще Крастером-1. Он мало изменился. Все такой же невысокий, сухой и быстрый в движениях. Только немного поседел и вместо доспехов стал носить потертую солдатскую накидку.

Крастер-8 дал знак 26-му оставаться на месте и потихоньку, стараясь не скрипеть снегом, подошел к директору департамента науки – Крастеру-6,  стоявшему за спиной Императора. Придворные неохотно расступились. Крастер-6 сказал чуть слышно, не глядя на Крастера-8, и стараясь не шевелить губами: «Полевые испытания провалили – паровоз увяз. Хотим замерить активность топки. К ошейнику кота прицеплены приборы»

Номер на паровозе наконец-то засунул кота в трубу и попытался закрепить второй конец веревки за какую-то железяку. Паровоз фыркнул и выпустил клуб пара. Толпа ахнула. Номер кубарем слетел с паровоза в снег и упал ничком, закрывая лицо руками. Крастер-8 решительно шагнул вперед, прикрывая собой Императора и табуретку. «Ваше величество! – вскричал он неожиданно звучным голосом, - Спасайтесь! Котел активен!». Придворные попадали. Император и бровью не повел. Он сидел на табурете, как ни в чем ни бывало.

«Спасибо, голубчик! – сказал он и повернулся к денщику, - Представьте его к награде «За величие духа» Второй степени. Третья ведь у тебя уже есть?» – обратился он к Крастеру-8, - «Ну, здравствуй, здравствуй, дорогой,» - не вставая с табуретки Император протянул руку, -«Давно приехал?  А вы вставайте, вставайте, господа!» - обратился он к придворным, - «Стыдно бояться, ваш Император не боится. Моя миссия на земле еще не выполнена. Каждый из нас может умереть, но идея умереть не может. Великий Наставник погиб, а его мысли, его дело живет в нас. Вспомните, как Великий наставник один, в маленькой, продуваемой всеми ветрами избушке на склоне Клыков Мороза, одинокий, не понятый современниками, преданный друзьями и преследуемый подлецами из Староместа, запустил свой энергогенератор и перевоплотил первого адепта! Воистину, это был небывалый подвиг духа, после которого само понятие смерти изменило свое значение! Черт! Непрошеная слеза! Я волнуюсь, господа, но когда я развоплощусь, именно Вы должны будете продолжить мое дело. Кстати, господа, сегодня ночью, в перерыве между штабными совещаниями я смотрел на звезды, и сами собой сложились стихи. Когда меня не станет, похороните мое тело здесь, на этом утесе, а на могильной плите выбейте эти строки. Вот, послушайте:

Пролетая над планетой
Посылаю всем привет.
Тут недавно был я где-то,
А теперь и вовсе нет.

Проскочило, промелькнуло,
Пролетело, пронеслось,
Не стерпелось, не слюбилось,
Не сложилось, не срослось.

Перетёрлось, переждАлось,
ПережИлось, пережглось,
Прикипелось, притерпелось,
Попритихло, улеглось.

Что осталось – то осталось,
Чего нет – того уж нет.
Пролетая над планетой
Посылаю всем привет.

«Ну, что думаешь?» – обратился Император к Крастеру-8.
«Гениально, Ваше величество!» - как можно искреннее сказал Крастер.
«Врешь! Не понравилось», - вздохнул Император. – «Мир еще не готов к моим стихам. И к моим идеям – тоже. Видел новую форму для боевых действий в условиях солнечного дня? Ну – с очками и зонтиками? Моя идея! А никто не верил, что будет работать. Между тем испытания показали, что потери личного состава от солнечного излучения - всего 34%! А!? Какой удар по скептикам! Простые зонтики! А закончим солцезащитный крем - потерь вообще не будет! Дураки и скептики! Вот кто меня больше всего раздражает! Вот, взгляни! » - Император показал на паровоз – «Посмотри на эту надпись. Безграмотное дурачье! На всю империю ни одного завалящего художника! Ни надпись написать, ни эмблему нарисовать – все некому. А если напишут – лучше бы и не писали. Дураки и скептики! Почему паровоз провалился?» - набросился Император внезапно на Крастера-6, - «Ты мне что обещал?».

Захваченный врасплох Крастер-6 заметался. «Ваше величество!» - взмолился он – «Я ведь вам докладывал про рельсы! Давление колес на снег слишком велико!»

«Тупица!», - перебил его император, - «Паровоз не должен двигаться по заранее проложенным рельсам! Противник будет знать все о наших перемещениях! Никаких рельсов! Попробуйте пустить паровоз по льду! В крайнем случае, пусть наступает вдоль реки. Увеличьте диаметр колес, снимите с паровоза все лишнее – облегчите максимально! Не мне вас учить! Даю две недели сроку. Докладывать мне ежедневно! Как там Воздушный Шар?»

   Крастер-6 заметался еще больше. «Ваше Величество! Бурей Шар отнесло в сторону моря. Связь с экипажем потеряна. Я ведь Вам докладывал, что применение воронов для управления движением Шара неэффективно. Слишком мала тяга. У нас есть идея использовать специальные мешки с балластом и разрывной клапан...»

«Опять вы  свою некомпетентность прикрываете наукообразной болтовней!» - взорвался Император – «Я говорил вам, что Шар, летящий по воле ветра, нам не нужен. Нам нужен Шар, который полетит по моей воле, и туда, куда Я ему скажу! Если всего три дракона смогли покорить Вестерос, то представьте себе, что смогут сделать три тысячи управляемых Шаров! Короче, продолжайте эксперименты. Не вышло с воронами – попробуйте с орлами. Пробуйте с чайками, с дроздами, с рябчиками, с пингвинами, черт побери! Добейтесь результата! А то мы найдем другого начальника департамента. А аэростаты противодраконьего заграждения – это хорошая идея! Это Вы молодец. Докладывайте мне раз в неделю. И ускорьте работы по пароходу. Нам просто необходимы климат-машины морского базирования»

Император повернулся к Крастеру-8: «Вот тупицы! Спросил этих, с позволения сказать, «ученых», почему в зоне работы климат-машины не видно солнца – ничего не знают. Бормочут что-то о магическом градиенте и векторе тьмы, а на самом деле ни черта не понимают, что это за штука такая - энергогенератор и как он работает. Великий Наставник был Гений! И изобретения его – гениальны и непостижимы. А эти - пигмеи! Какой титан духа от нас ушел, как много мы потеряли!» - Император пригорюнился.

Крастер-8, сам видевший, как Император душил титана духа подушкой, промолчал.

Между тем, придворные понемногу поднялись с земли и опять столпились позади Императора. Номер в синем комбинезоне встал, отряхнул снег и вновь полез на паровоз. Теперь он заглядывал в трубу, надеясь увидеть там если не кота, то хотя бы свободный конец веревки. Так ничего и не разглядев, номер снял с ноги валенок и попытался заткнуть им трубу. Валенок со стуком провалился внутрь. Номер застыл, стоя на одной ноге и укоризненно глядя в жерло трубы. Кот, тем временем, выбрался откуда-то из под паровоза, осмотрелся и стремглав кинулся в сторону леса. За ним волочилась длинная веревка с зацепившемся термометром. Номер в комбинезоне в досаде бросил коту вдогонку второй валенок, не попал, хотел спрыгнуть с паровоза, передумал, осторожно слез и отправился босиком за своей обувью. Его спина выражала обиженное недоумение. Император проводил его глазами и спросил Крастера-8:

«А ты слышал про такой казус - у Твердыни Ночи стая ворон полностью склевала патрульный наряд. Останков так мало, что даже память из них слить не удается – только фрагменты. На месте гибели наряда обнаружены вещи из Замка Отца и лосиные следы»

«Варги?» - осторожно поинтересовался Крастер-8.

«Возможно.» - сказал Император – «Возможно. А может что и похуже. Ладно. А ты зачем приехал?   Случилось что?»

«Конфиденциальная информация, Ваше Императорское величество» - сказал Крастер-8 – «Позвольте доложить лично, наедине» - и, не выдержав, наклонился к уху императора. – «Вся операция под угрозой. Они знают об обсидиане»

[Читатель]

Первое военно-промышленное поселение

Заседание Поселкового Совета обычно проходило на утоптанной площадке перед Ратушей. Ратушей в поселке называли сарайчик, в котором хранились Картотека и другое муниципальное имущество – ведра, метлы, лопаты, скребки, тактический планшет и знаменитый Стул Председателя Совета. Стул действительно был знаменит. В свое время, сразу после обращения, Председатель сильно тосковал, хотел вспомнить жизнь до обращения, ходил к шаманам, в секту, отдавал все свои заработки лаборанту из Мемориума, но в результате в его памяти всплыл только этот Стул – черного дерева, с мягкой кожаной подушкой и с экзотическими птицами и цветами, вырезанными на спинке. Больше ничего Председатель, как он не бился, вспомнить не мог. Измученный призраками прошлого, он, тогда еще простой адепт, тайно залез в Ратушу и посмотрел свое дело в Картотеке. Оказалось, что до обращения Председатель  был одичалым и жил в небольшой деревушке возле Твердыни Ночи. За то что он залез в Картотеку, полагался демонтаж, но Председателю было все равно. Путем сложных комбинаций из обмена нарядов, взяток и безудержной лести он попал в патрульный наряд, маршрут которого проходил мимо его родной деревни. Ночью председатель зашел в деревню, проник в свой бывший дом, и, до полусмерти напугав  бывших жену и дочь, утащил проклятый Стул. Интересно, что по словам самого председателя, вид  жены и дочери не пробудил в нем никаких чувств или воспоминаний, а вот Стул – тот сидел в мозгу, как гвоздь. Откуда взялась такая шикарная мебель в бедной деревне одичалых, Председатель тоже вспомнить не мог. Он протащил Стул через Зачарованный Лес в Поселение, прятал его в специально вырытой яме, терпел насмешки соседей и даже порезал на куски мародера, который этот Стул хотел украсть. Относился он к Стулу с ревностью неимоверной, не давал прикасаться, каждый день протирал чистой промасленной тряпочкой, вощил, соорудил для Стула чехол и колпачки на ножки.  Председатель говорил, что когда он садится на Стул или просто смотрит на него, в нем (Председателе) пробуждаются какие-то смутные воспоминания. Как когда-то он был живым, у него был дом, жена, дети, соседи, что он ел хлеб, пил вино, спал, любил женщин, чувствовал боль, холод, тепло. Номера смеялись над ним, но сами тайком тоже приходили смотреть на Стул, а потом говорили, что да, что-то такое есть, что-то такое колышется в тумане, который теперь заменял память. Стул стал знаменит, смотреть на него приходили из дальних поселений, он конкурировал с шаманами, но шаманы не обижались. Председатель редко давал смотреть Стул чужим – только лучшим друзьям, разве что  у него было очень хорошее настроение, но это бывало редко. Подарков за просмотр он не брал никогда, хотя ему предлагали, и помногу, а он был скуповат. Один номер из соседнего поселка, которому Председатель дал в добрую минуту коснуться Стула, потерял сознание, а очнувшись рассказывал, что вспомнил, как он в прошлой жизни был принцем Рейегаром и погиб в битве на Трезубце, а потом верный оруженосец отвез его тело за Стену, к Великому Наставнику, чтобы оживить и вернуть на трон. Но Великий Наставник умер, не завершив процесса и теперь его, Рейегарова память, потерялась где-то в глубинах Мемориума. Председатель не стал спорить с психом, просто снабдил его энергошариками на дорогу и отправил обратно в его поселок – пусть там наставники сами с ним разбираются. С тех пор он никому не давал прикасаться к Стулу и всегда держал его под замком в Ратуше.

36-12 забрел на заседание Совета совершенно случайно. После отъезда Крастера-8 и 26-го в Резиденцию Императора делать ему было совершенно нечего. Нарядов ему не давали, в анабиоз не клали. В осутствие Наставника в Поселке старались никаких решений не принимать. Слова 26-го сбылись. На складе 36-12 дразнили «сынком Святой Матери» и всячески шпыняли. Поэтому 36-12 обычно бесцельно слонялся по поселку, ища хоть каких-нибудь ощущений. На заседании совета он подивился, какой скукотищей заполнена жизнь администрации. Послушав бурное обсуждение вопросов об энергосбережении и об упорядочении нумерации адептов, он уже было собрался уходить, но тут с покрытой льдом реки донесся протяжный механический рев. Члены Совета повскакивали с  мест. 36-12 вытянул шею, пытаясь разглядеть, кто это там воет. От реки послышалось нарастающее шипение, и из-за  поворота Молочной, весь окутанный дымом и паром, выскочил большой черный паровоз, поставленный на огромные стальные лыжи. На боку его белела надпись «ПОСЛАНЕЦ УЖОСА», над будкой развевался белый имперский флаг. Машинист в блестящей каске выглядывал из будки и приветственно махал зрителям рукой. На переднем буфере паровоза была смонтирована дощатая платформа с перилами. На платформе стоял номер в синем комбинезоне и с гордым видом держал перед собой шест. Рядом с номером сидел большой сумеречный кот в ошейнике и с омерзением смотрел вперед, по ходу паровоза. Железный монстр снова протяжно заревел, заложил крутой вираж, и тяжко заскрипев лыжами, направился к поселковой пристани. Лыжи скребли  прямо по нервам. Паровоз стучал и фыркал паром. Номера, размахивая руками, бежали к пристани со всего поселка. Не доехав до берега какой-нибудь сотни метров, паровоз внезапно провалился под лед – сразу весь, как будто его там и ждали. Треск, бульканье – от паровоза осталась только большая черная полынья с осколками льда. Номера теперь бежали к полынье, скидывая на ходу бушлаты и валенки. Самый шустрый стоял уже над полыньей, помогая машинисту выбраться из воды. Номера все подбегали и подбегали, и нельзя было уже ничего разобрать за их черными спинами.

«Вот это да!» - сказал председатель, глядя на реку: «Я предлагаю закрыть заседание Совета. Пойдем, посмотрим, что там за техногенная катастрофа»
  Члены совета шумно поднялись.
«Послушайте, единичка» - обратился председатель к секретарю по имени «38-1» – «Проверьте, как там мой Стул и заприте Ратушу. Объявите в поселке чрезвычайное положение. Пусть аварийная команда поможет пострадавшим. И чтоб никакой болтовни в поселке! Языки вырву!»

Члены Совета поспешили на берег. 36-12, мучимый любопытством, пошел за ними.

На берегу, на горе бушлатов в окружении толпы любопытных, сидел спасенный машинист – субтильный номер в промокшей насквозь полевой форме. Свою блестящую каску он потерял. При спасении ему оторвали еще и руку, и теперь эта рука лежала рядом, кем-то заботливо обернутая в сравнительно чистый бушлат.
Машинист пребывал в шоке. Из глаз его сочилось безумие. Он жевал подсунутый ему каким-то доброхотом гемоглобиновый кубик, и бормотал, переводя взгляд с одного номера на другого:
«Оп тыть зараза! Прямо носом зарылся! Ведь носом зарылся! Я же говорил – надо поплавки! Тяжелый, сволочь! Проверяй, говорит, шестом! Проверяй, блин, говорит, лед шестом! Сволочь? Сволочь! Как ты его проверишь? Как ты его, сволочь, на ходу проверишь?  Оп тыть! Так прямо носом в воду и зарылся! А шли-то хорошо! Хорошо ведь шли! Только лед хрустел! Всю дорогу хрустел! Оп тыть, таки зарылся!» Окружающие машиниста номера сочувственно кивали. Те из них, на кого падал взгляд машиниста, тут же протягивали ему – кто энергошарик, кто сухой бушлат, кто гемоглобин. Машинист благодарно кивал, но ничего не брал. Он почему-то поминутно обтирал лицо полотенцем, которое держал в оставшейся руке.
«А где напарник? Где напарник-то мой? В синем комбезе? Ну, с котом который?» - спрашивал машинист окружающих. «Ищут, ищут его, ребята ищут» - успокаивали машиниста  – «Уже ныряют»
Действительно, пара номеров, раздевшись и обвязавшись веревками, ныряли в полынье, пытаясь добраться до паровоза. Быстрое течение сводило их усилия на нет.
«И еще пассажир был» -  неожиданно спокойно сказал машинист – «В кабине. Просил до поселка подбросить. Ваш он. Двадцать шестым звали»

[Читатель]

Зачарованный лес
Адепты не нуждаются в кислороде. Их метаболизм не связан с окислением в клетках их тела органических веществ. Жизненную энергию адепты получают непосредственно от магического источника. Это может быть как внешний источник (для этого используются специальные устройства – энергогенераторы), так и магия крови – адепты могут подзаряжаться кровью живых существ,  особенно – разумных. Для снабжения энергией адепты часто пользуются мобильными генераторами – энергоплатформами. Энергоплатформа переносится за ручки шестью адептами, или, поставленная на полозья, передвигается на гужевой тяге. При удалении от источников энергии адепты пользуются энергошариками  – аккумуляторами магии.  Энергошарики изготавливаются из материалов, хорошо накапливающих магическую энергию – из драгоценных камней, хрусталя, дерева, сушеных грибов, корней некоторых трав. Энергошарики носят вплотную к телу, обычно в сетчатой ладанке на груди, некоторые адепты держат энергошарики за щекой, а некоторые глотают. Проглоченный шарик позволяет наиболее полно использовать заключенную в нем магию, правда, извлечь потом разряженный шарик – целая проблема. Диверсионные группы используют шарики с часовым механизмом – магия в них активируется в заранее установленное время. Такие устройства использовалось, например,  при покушении на Лорда-командующего Ночного Дозора Мормонта.  Чем ниже уровень энергетического поля, тем более вялым и медлительным становится адепт, при минимальном уровне – впадает в кому, а при полном отсутствии энергии – погибает (развоплощается). Ультрафиолет губителен для тел адептов, поэтому днем они обычно лежат на складах в коме (еще говорят – в анабиозе). Существуют склады резерва, в которых хранятся адепты, не нужные на производстве.  При нулевом уровне энергии адепты погибают, поэтому они всегда стараются носить с собой энергошарики, даже разряженные – остаточный фон магии не дает им развоплотиться.  Адепт с  пустым энергошариком впадает в кому  – т.е.шанс  выжить у него еще есть. Подзаряжаются шарики от энергогенераторов – там предусмотрена специальная зарядная ниша. Особенно ценятся среди адептов цельные энергошарики из хрусталя и самоцветов, но такие очень редки. Обычно энергошарик представляет собой смесь трухи из трав и грибов, скрепленных каучуком или глиной. Керамические шарики сушат, но не обжигают, так как магия крови боится огня. Такие шарики очень непрочны, боятся воды, легко крошатся и поэтому крайне недолговечны, зато дешевы и технологичны в производстве.

При питании кровью у адептов возникает другая проблема – гемоглобиновая абстиненция. Дело в том, что при переходе адепта от кровоснабжения на магическую подпитку, у него остается сильнейшая гемоглобиновая зависимость. По существу, все адепты – гемоглобиновые наркоманы и только жесткая социальная организация может удержать их в рамках цивилизации. При получении небольшой дозы гемоглобина адепт впадает в эйфорию, при увеличении дозы – в бешенство. Он становится агрессивен, теряет все социальные навыки, и им руководит только одна жажда – где бы достать дозу гемоглобина. Известны случаи, когда обезумевшие адепты в одиночку набрасывались на великанов или мамонтов, в надежде высосать из них хоть каплю так нужной им крови. Кстати, уровень энергоснабжения при питании кровью очень невысок, поэтому, несмотря на агрессивность, адепты под гемоглобином становятся вялыми и медлительными.

Оказавшись в реке, 26-й был обречен. Утонуть он не мог, но глиняный энергошарик не оставлял ему никаких шансов. Кроме того, телу адепта нужно три вещи – холод, сухость и энергия. В тепле тело начинало гнить, а при повышенной влажности его с огромной  скоростью пожирал грибок.  Кроме того, в реке у 26-го размокли нитки, которыми были скреплены его многочисленные повреждения. Когда 26-й вылез из реки через полынью, энергии у него практически не оставалось. Но ему повезло, на него наткнулся Отшельник, бывший номер 66-12. Это была легендарная личность – герой «похода 66-х». Рассказы об этом походе ходят из уст в уста, вселяя в сердца номеров надежду и гордость.

Когда Департамент Науки испытывал свой первый Воздушный Шар, в него для эксперимента посадили восьмерых адептов – все из 66-й серии. Шар успешно взлетел, но разрывной клапан не сработал и ветром их унесло аж на остров Скагос. Там один из номеров умудрился залезть по веревкам наверх, к оболочке шара, и проколол ее кинжалом. Посадка была жесткой. Несколько номеров получили повреждения. Их наскоро подлатали и экипаж направился в обратный путь, домой. Преодолев неимоверные трудности, постоянно отбиваясь от единорогов, лютоволков и дикарей, они добрались до небольшой рыбацкой деревушки, где в короткой отчаянной схватке захватили рыбацкий баркас, на котором и отплыли на северо-запад, надеясь достичь земель за Стеной. Потерь у них пока не было, но энергошарики уже кончались. Был сезон штормов, их все время сносило к югу, и они приняли решение перейти на питание кровью. Среди них был бывший моряк, они отдали ему все оставшиеся шарики и целый день охотились на моржей и тюленей, заготавливая кровь. Моряк связал номеров веревками, и путешествие началось. Было очень трудно. 66-12 то впадал в безумие, то приходил в себя. Связанные номера бесновались, кричали, грызли веревки. Моряк ухаживал за ними, как мог, но все равно номера калечились от ударов о борт, от тугих веревок, от зубов друг друга. Однажды, в момент просветления, 66-12 обнаружил, что моряка нет. Что с ним случилось – неизвестно. Вероятно, он упал за борт. 66-12 перетер веревку о лапу якоря и принял командование баркасом на себя. На борту нашлось всего 4 энергошарика, кровь в бурдюках совершенно протухла. 66-12 разрезал каждый шарик на 4 части и глотал по одной четвертинке в сутки. От потери энергии он страшно ослаб и постоянно впадал в оцепенение. Связанные товарищи выли и рвались из пут – им был нужен гемоглобин. Один из них отгрыз себе руку и напал на 66-12. К счастью к тому времени он так обессилел, что 66-12 смог вытолкнуть его из лодки. На 15-е сутки баркас выбросило на берег где-то в районе Карлхолда.  К этому времени экипаж впал в кому. 66-12 закопал всех в песок в прибрежных дюнах и отправился искать помощи, сам не зная, у кого. Когда   он наткнулся на Чардерево, энергии уже не оставалось. Последние несколько часов 66-12 на ногах не стоял  и тащился по лесу на четвереньках. 66-12 лежал под Чардеревом, смотрел на вырезанный лик с красными глазами и чувствовал, как силы возвращаются к нему. Придя в себя, он встал на колени, поблагодарил Старых Богов, как мог (молитв он не знал), набил карманы листьями и кусками коры с Чардерева и отправился за товарищами. Тогда он еще думал, что Старые Боги послали ему знак, и все они скоро вернутся домой. Он откапывал товарищей и носил их к Чардереву три ночи. Из пятерых пришли в себя двое, остальные безнадежно развоплотились. Выжившие были страшно покалечены, переломаны, изрезаны веревками, покусаны. Все тело их было покрыто пятнами грибка, не хватало пальцев, ушей, зубов. 66-12 взял части от погибших товарищей и как смог, подлатал оставшихся. Нитки он надергал из бушлата, иглу сделал из птичьей кости. Сращивал он части, прикладывая к швам пластырь из размельченной коры Чардерева. Части срастались плохо, неглубоко и держались в основном на нитках. Они провели в лесу месяц. Отдыхали, чинились, готовились к дороге. 66-12 предлагал товарищам остаться у Чардерева и ждать помощи, но те отказались. 66-12 сделал запас в дорогу – сушил листья и кору Чардерева, смешивал со смолой и лепил гранулы. Самодельные энергошарики были липкими и маломощными, но для недолгих переходов вполне годились.

Ночи стали длиннее и холоднее, по ночам на траве стал появляться иней. Они двинулись на северо-запад, 66-12 надеялся обойти Стену по горам. Шли от богорощи к богороще, прятались от людей. Если не находили чардерев, питались шариками, если находили – отдыхали и пополняли запас. Приближаться к Стене было нельзя – Стена вытягивала энергию, поэтому шли южнее. Но это тоже было опасно, там было слишком много народа. Двигались по ночам, днем прятались в ямах и оврагах. Чардеревьев становилось все меньше и меньше. Хуже всего было то, что теперь все богорощи стояли вблизи деревень. Один раз они напали на караван контрабандистов, надеясь поживиться магическими амулетами, но все амулеты оказались фальшивками. Один из номеров внезапно сошел с ума – стал разговаривать с Великим Наставником, бормотал себе под нос, пел,  молился. 66-12 уговаривал сумашедшего идти, разговаривал с ним о Великом Наставнике, обещал, что скоро придут домой. Однажды ночью сумашедший пропал. Искать его не стали. Их осталось двое – 66-12 и 66-11. 66-11 не жаловался, но был очень плох. Плоть отваливалась от него кусками, все время приходилось останавливаться и чиниться. До гор они добрались уже совсем без энергошариков, только на одном упрямстве. Последнюю неделю 66-12 тащил 66-11 на себе. В горах чардеревья не растут, поэтому тут бы им был и конец, но в предгорьях на них натолкнулась экспедиция Департамента Науки. Экспедиция разведывала полезные ископаемые и стратегический путь через горы, в обход Стены.

66-11 и 66-12 немедленно отправили за Стену,  в Резиденцию Императора. Там 66-11 осмотрела квалификационная комиссия, определила, что его повреждения не совместимы с дальнейшей эксплуатацией, и 66-11 был демонтирован. А 66-12 наградили орденом «За величие духа» 1-й степени из Рук Императора, дали звание действительного старшего адепта и назначили Директором Первой Императорской Летной Школы. 66-12 выпросил недельный отпуск для поправки здоровья, ушел в лес и там пропал. Поиски героя не увенчались успехом. Специальным Императорским Указом было объявлено, что действительный старший адепт 66-12, Герой «похода 66-х», Кавалер Ордена «За величие духа» 1-й степени из Рук Императора, Директор Первой Императорской Летной Школы  геройски погиб, подло убитый в спину диверсантами Ночного Дозора. Среди номеров бытовала легенда, что 66-12  теперь живет в лесу, среди Чардеревьев, ездит на лосе, разговаривает со Старыми Богами, общается с живыми  и может исцелять грибок и возвращать память номерам простым наложением рук. Номера звали его «Отшельником».

[Читатель]

Императорский виварий
Крастер-8 не любил общаться с Ледяными Пауками. Их Коллективный Разум был настолько чужд всему человеческому,  что для общения с Наставниками и решения текущих вопросов Пауки генерировали специальных аватар, эмулировавших человеческие личности. В Императорском Виварии аватара Директора была особенная – сделанная по Императорским Спецификациям самим Главным Рабочим Агрегатом Мыслительного Комплекса Интравертной Направленности (ГРАМКИН) модель «Субсущностная Настраиваемая Аватара для Ретроградных Контактов (СНАРК)». С точки зрения Пауков изделие было великолепно – надежное, многофункциональное, производительностью 4 мегабеседы в секунду, со встроенным рефлексивным мультигабитусом и гламурно-дискурсной автоподстройкой. С точки зрения Крастера-8 – это была полная шизофрения. В Директоре Императорского Вивария совмещалось сразу две личности, причем доминирующая компонента не определялась. Обе личности любили астрально путешествовать по параллельным мирам, поэтому застать Директора в Пауке было целой проблемой. Особенно Крастер-8 ненавидел ту паучью личность, которая называла себя «А Элберет Гилтониэль о Менель Палан-Дириэль ле Наллон си Дингурутос». Эта ипостась Директора была настоящей истеричкой, она могла в посетителя и чернильницей запустить. Вид простой товарной накладной вызывал у этой дамы слезы, а зарплатная ведомость - рвоту и судороги. Годовой Отчет она сдавала исключительно в виде длинной эпической поэмы, читая которую засыпали даже бывалые аудиторы.  Кроме того, она до икоты боялась мертвецов, поэтому адептам было лучше в Императорский Виварий не соваться. К счастью, сейчас Крастер-8 застал другую ипостась Директора – гуманиста и рационалиста, идентифицировавшего себя, как «R-2 Цокотуха». Это была весьма продвинутая и политкорректная личность, но говорил Цокотуха всегда о непонятном. Вот и сейчас, Директор висел в углу в своей паутине и бормотал:

«S: 220 Service ready for new user
U: USER Gluk
> S: 331 User name okay, need password
U: PASS murmur
S: 230 User logged in, proceed
U: RETR test.txt
S: 150 File status okay; about to open data connection»

Крастер-8 деликатно кашлянул. Паук зажег все восемь глаз и внимательно посмотрел на Крастера. Крастер поежился. Пауки обычно не заморачивались генерацией звука, поэтому голос Директора раздался прямо в голове Крастера.

«Приветствую тебя, носитель восьмой сущности содружественного нам социума. От имени Самоорганизующегося Агломерата Мыслительных Комплексов выношу тебе строгое порицание за несбалансированное сливание индивидуальности, проведенное тобой вне стен Мемориума. Этим действием ты нарушил мировое равновесие гештальта духовных сущностей эрегаторов тонких торсионных полей»

«Это ты о  чем? Про дозорного, что ли?» - догадался Крастер – «Ладно, упрек принимаю. Чем Империя может загладить свою вину перед Пауками?»

«Никакая человеческая вина и извинения нас совершенно не интересуют»  - сказал Директор – «Но для восстановления мирового равновесия нам потребуются денежные средства. Кроме того, мы требуем гарантий того, что наше сотрудничество с Империей не будет направлено во вред никакому разумному существу. Мы гуманисты и не можем участвовать в ваших варварских разборках».

«Значит, вы гуманисты?» - удивился Крастер-8 – «А зачем Вы, господин Директор, съели на прошлой неделе Императорского Мажордома? Между прочим, он приходил к Вам по поручению Императора»

  «Я не могу отвечать за все действия моего материального субстрата» - смутился Директор – «Ты же не можешь отвечать за действия твоих лейкоцитов крови. А они у тебя, между прочим, тоже хищники. Но я готов компенсировать причиненный вред. Наше требование о гарантиях гуманизма - снимается. Требование о материальной компенсации - остается. Кроме того, ты можешь задать мне любой вопрос личного характера. Я отвечу. Таким образом, баланс взаимных услуг будет восстановлен. Спрашивай».

«Давно хотел узнать: что означает Ваше имя?» - спросил Крастер-8.

«Вопрос задан» - сказал Паук – «Я отвечу, но ответа ты не поймешь. Итак: Цокотухой я называюсь в знак признания своей моральной ответственности за многочисленные жертвы, которые понес энтомологический мир от нашего самоорганизующегося сообщества. А R-2 – это знак моей любви и уважения к Джорджу Лукасу»

Крастер-8 действительно ничего не понял.

«А Джордж Лукас – это кто?» - спросил он – «Ваше божество?»

«Это уже второй вопрос» - сказал Паук – «Но я отвечу и на него. Джордж Лукас – это американский режиссер. Но если я попытаюсь объяснить тебе, что значит «американский» и «режиссер», твой слабый мозг просто не выдержит мощи этого знания, и ты погибнешь. Впрочем, некоторые индивидуумы зовут меня Трехглазой Вороной. Если тебе это обозначение импонирует больше, можешь пользоваться им»

Крастер-8 подумал, и решил сменить тему беседы.

«Скажите, господин Цокотуха, а не могли бы Вы куда-нибудь слить из Мемориума разум адепта 66-11? У нас небольшие проблемы с его другом, адептом 66-12. Хорошо было бы, если бы в эту трудную минуту рядом с 66-12 был его старый друг и коллега. Это исключительно гуманная и морально продвинутая миссия»

«Можем» - сказал Паук, - «Мы все можем. Но это Вам будет кое-чего стоить...»

[Читатель]

Полигон

Катапульта ахнула и выбросила абордажную капсулу прямо в вечернее небо. Высоко над головами зрителей сработал вышибной заряд, капсула расцвела облачком дыма. Стенки капсулы отлетели, и десант черным горохом посыпался на светлую тушу дирижабля-мишени. Трем горошинам удалось зацепиться за сетку абордажными крюками,  остальные градом падали с неба. Крики и ругань перемежались тяжелыми ударами о землю.

Император некоторое время стоял, задрав голову, и наблюдал за десантом, затем повернулся к Крастеру-6, скривив рот: «Голубчик, это просто ужасно! Почти все – мимо! По неподвижной мишени! А ведь дракон на месте висеть не будет! Никуда не годится! Если через неделю за мишень не будет цепляться половина десанта – запустим тебя самого, надеюсь, это ускорит работы. Пора тебе, голубчик, научиться осознавать свою ответственность!»

Крастер-6 кивнул. Он осознавал.

Мимо императорской свиты пробежало несколько санитаров с носилками. Упавшие десантники с трудом поднимались. Некоторые встать не могли и ползли навстречу санитарам. Было слышно, как они ругают баллистику, ПВО,  драконов и боковой ветер.

Император снова поднял голову и задумчиво посмотрел на дирижабль-мишень. Три маленькие фигурки добрались до вершины баллона и теперь размахивали там  императорским флагом.

«Прекрасное представление» - сказал Император – «Настоящий цирк. Значит, с катапультой я уже все понял. Что с другими проектами?»

Крастер-6 вздохнул:

«Прожектора и аэростаты заграждения – на последней стадии проектирования. Прочая механика – в стадии предварительной проработки. Ну, там дельтопланы, пороховые ракеты, гарпуны, сети. Есть еще идея построить подземную крепость – как центральный командный пункт. Драконам до такого КП не добраться. Проект с заклинаниями застопорился – драконы очень устойчивы к магии. Далее, мы попросили совета по борьбе с драконами у Ледяных Пауков, те взяли в уплату тридцать тонн молибденового концентрата и дали рекомендацию:  развернуть систему лазеров с ядерной накачкой на геостационарных орбитах. К рекомендации приложено 15 томов технической документации, но никто из наших специалистов не может даже понять, о чем там говорится  – ну, Вы же их знаете, этих Пауков. Далее, в Виварии летающие животные у нас получаются неплохо, особенно зубастики и черные прилипалы, но радиус их действия ограничен источниками энергии, а ставить энергогенераторы на дирижабли мы пока не готовы»

Император некоторое время молчал, задрав голову, а потом сказал, обращаясь к дирижаблю-мишени: «Значит, драконам противника мы можем противопоставить целых три сокрушительных ответа: шутихи, белки-летяги и вот это Шапито на дирижабле. Так? Я ничего не пропустил? Как ты думаешь, может нам лучше сразу сдаться, чтобы избежать позора и ненужных жертв? Ты, наверное, это имел в виду? Ну, отвечай! Отвечай, не бойся»

Крастер-6 постарался, чтобы его голос не дрожал: «Ваше величество, позволю себе напомнить, что у нас есть эффективные средства для отражения атак драконов. Во-первых - климат-машины. Если запустить климат-машину на полную мощность, температура в центре зоны контроля упадет до -120С, а в радиусе 5 километров – до -30С. Сомневаюсь, что при такой температуре дракон сможет действовать эффективно. К сожалению, при температуре ниже -60С адепты становятся хрупкими, как сосульки. Во-вторых, мы можем модулировать работу энергогенератора белым шумом. В силовом поле дракона возникнут помехи, которые выведут из строя его магическую тягу. Но и тут есть проблема - эти же самые помехи выведут из строя всех наших адептов в радиусе 10-15 километров. Мы работаем над параболической антенной направленного излучения, но там сейчас только  начальная стадия»

Император долго и пристально смотрел на Крастера-6, затем повернулся и пошел к саням. Крастер-6, застыв, смотрел ему вслед. Потертая солдатская накидка на плечах удаляющегося  Императора колыхалась в такт шагам. Скромность и деловитость. Император не любил прощаний и проводов.

«Ну и ладно» - услышал Крастер-6 от спины Императора,  – «Ладно. Работайте. Может драконы так и не прилетят»

[Читатель]

Резиденция Великого Иного

Императору не спалось. Трое суток он провел на ногах, проводил бесчисленные совещания и смотры, мечтал о сне, мечтал добраться до узкой койки, а вот теперь – никак не мог заснуть. Хаос суматошных дней прокручивался в голове непрерывной полосой мыслей и событий – все это кружилось и кружилось перед глазами, не давая расслабиться и вызывая тягучую тошноту.  Император, нахохлившись, как сыч, сидел на койке на вершине утеса и смотрел то вверх, на неподвижные звезды, то вниз – на копошение человеческого муравейника. Лагерь мигал огнями. До Императора доносились звонкие железные удары из кузниц, ворчание животных из вивариев, голоса и смех номеров из мастерских и складов. В лагере все было в порядке. Уверенность. Уверенность и порядок  –  это скрепит весь механизм, даст ему мощь и направление. Как же спать хочется! Император зевнул, протянул руку к столу, выдернул  наугад из стопки входящих папку и положил перед собой, на тумбочку. Ага. Адепт 56-17 почтительно представляет свой проект по повышению обороноспособности империи. Для этого он предлагает усилить защиту бойцов путем вживления в их тело оцинкованной сетки-рабицы. Кроме того, во рту, сразу за зубами, он предполагает разместить резервный третий глаз. Император перелистнул несколько страниц и стал рассматривать эскизы модернизированных адептов – там были диверсанты, сильно смахивающие на осьминогов, разведчики на трех длинных паучьих ногах, легкие пехотинцы с большими рифлеными колесами и тяжелые гусеничные штурмовики, со сменными головами в кассетах. Бред. Император снова зевнул и заглянул в конец доклада – в смету расходов. Ни фига себе! Точно, бред. Хотя,  укреплять и дублировать уязвимые места – это интересная мысль. Ну, там дополнительные глаза, конечности... Специализация – тоже интересно. Одни, скажем, будут маленькие и быстрые, а другие – большие и тяжелые. Надо научникам показать. Однако, фантазия  у этого номера... Адепты на колесах! Как выскочит, как выпрыгнет – полетят клочки по закоулочкам... Вылетят на своих колесах – и вдоль по Молочной. А за ними - штурмовики на гусеницах... Лязг, грохот! Адепты на колесах и гусеницах с дребезжанием выползали из ворот гаража. Адепты-осьминоги, обмотанные блестящей сеткой-рабицей с уханием ползли прямо на ночных дозорных. Гигантские боевые треножники шли сквозь багровый туман, сметая тепловым лучом разбегающихся людишек... Император ударился лбом о тумбочку и проснулся. Черт! Уж лучше совсем не спать, чем такое! Император улегся на койку и накрылся с головой колючим одеялом. Сказку послушать?  На четвертом складе - знатный сказочник. Император активизировал модуль наблюдения и подключился к четвертому складу – и действительно, в полутьме склада весь свободный от нарядов персонал толпился около щуплого номера с большой плешивой головой. Тот, сидя на табуретке в углу помещения, травил нескончаемые байки из жизни графа Цепеша (Дракулы) – любимого фольклорного персонажа адептов. Рассказчик бубнил тихо и монотонно, но толпа слушала его, затаив дыхание. Притих даже кладовщик.

«И вот, стало быть, Граф решил выкупить мертвых холопов у их жестоких хозяев, дабы хотя бы после смерти не терпели бы они притеснений. И, стало быть, сел он в свой экипаж и отправился по долам и весям, от поместья к поместью и выкупал он у хозяев мертвые души их слуг и холопов. И всюду видел он среди хозяев только порок и жестокость, жадность и злобу, а доброты и сочувствия к умершим не видел он вовсе. И, стало быть, сердце его наполнилось жалостью, а желчный пузырь – гневом. И видел он, стало быть, что не одолеть ему в одиночку тиранию живых, и что надо ему тайно собрать всех мертвых вместе, и, стало быть, стал скрывать он свое звание и имя, а мертвых стал покупать он у господ тайно, как живых, а купчие все, стало быть, складывать в особую шкатулку. И когда в конце времен откроется та шкатулка, то тогда восстанут мертвые и сокрушат они своих живых господ...   Ну, стало быть, далее, встретил Граф в одном придорожном трактире некоего достойного рыцаря – сэра Нострила. И хотел Граф и у него купить мертвых душ, но отказался сэр Нострил продавать Графу мертвых, а только хотел он сыграть с графом на тех мертвых в кивассу. А та кивасса была у сэра Нострила волшебная, такая, что, стало быть, все фигурки в ней двигались сами, по воле сэра Нострила. Узрел Граф, что сэр Нострил в игре пользуется злой ворожбой, и отказался было играть, но сэр Нострил вмиг превратился в огненного великана и взмахнул он, стало быть, своей огненной нагайкой...»

А Император уже ехал под монотонный голос рассказчика по нескончаемой заснеженной степи  в кибитке, рядом с ним сидел сэр Нострил, и ехала та кибитка прямиком к ледяной Стене, и стояла между Императором и сэром Нострилом обледенелая доска с кивассой. Сэр Нострил посмотрел на Императора, подумал, передвинул сразу несколько фигур и погрозил Императору огненной нагайкой. «Вот граница – сказал он писклявым женским голосом и показал нагайкой на Стену – Все, что ты ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон там синеет, и все, что за лесом, все мое!». Сэр Нострил улыбнулся, и император в ужасе увидел, что из черной дыры рта, из-за редкого частокола зубов грустно смотрит на него ярко-синий глаз. «Нет, - сказал Император, покрываясь потом от ужаса, - с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг!»  «Ты не можешь отказаться, - ответил сэр Нострил печально, и синий глаз у него во рту согласно мигнул, - Игра начата! Бейте его!» Император хотел закричать – и проснулся. Пророчество. Он слишком хорошо знал это. Пророчество. Да минует меня чаша сия...

[Мендольф]

почему нет продолжения

[Читатель]

У мемориала «Кулак первых людей» дорога была перекрыта.  Регулировщик в темном шлеме, облепленным блестящими глазками сенсоров, сгонял чадящее автомобильное стадо с федерального шоссе на объездную грунтовку. Над объездом висела пыль.  На главной дороге шумно ворочался бульдозер, пытаясь ковшом спихнуть на обочину обгорелый микрофургон. Журналист активировал камеру на крыше джипа и сделал быструю серию снимков пыльных солдат, пыльных броневиков, пыльных автомобилей и пыльных обломков у ворот мемориала. Джип удалялся от места взрыва и в видоискатель камеры теперь были видны только облака все той же мелкой пыли и стоящая на холме семидесятиметровая статуя Сэма Смертоносного. Одну руку Сэм простирал в белесое небо, а другой грозил северу легендарным обсидиановым кинжалом, чем-то смахивающим на кривой кавалерийский аракх. Над головой Сэма кружились тусклая стая священных ворон и яркий полицейский беспилотник. Журналист вздохнул.
-   Интересно, почему Сэма всегда изображают длинноволосым мачо с орлиным носом? - спросил он облако пыли, тыкая ногтем в сенсор видоискателя, – В Национальном музее я видел 3D-реконструкцию Последней Битвы, так там Сэм – маленький, плешивый, с носом картошкой. И пузо у него, дай бог всякому...
Сидящий за рулем геолог хмыкнул.
- Так это после сериала «Сэм и Лилли» - теперь каждый знает, что Сэм -  огромный варвар с летних островов, а Белого Ходока он забил статуей Бейелора Благословенного. Кинжал только так, закрепил победу. Кстати, в «Житии семи великомученников» утверждается, что Иного поразил  святым словом блаженный Паул, а в «Книге Зимы» - что благородный воин сам бросился на кинжал Сэма, чтобы своей смертью примирить Ночной Дозор и Белых Ходоков. Мне интересно другое: кто на этот раз пытался нашего смертоносного Сэма завалить? Вы посмотрите в новостях – может что-то появилось?
Журналист, не споря, отключил камеру и какое-то время сосредоточено водил по экрану пальцем.
- Ничего определенного, - наконец сказал он, - грузовик марки «Грамкин», полтонны взрывчатки, жертвы подсчитываются, ответственность никто на себя не взял. Эксперты полагают – либо Сыны Крастера, либо Белые Ходоки, но возможно - Дети Леса или Старая Церковь. Еще есть версия, что это Железнорожденные  – в ответ на бомбежку Пайка. Никто не любит Сэма.
- А Пайку чего от Сэма надо? – удивился геолог. - Он же никогда с Железнорожденными не конфликтовал.
- Сэм нарушал Заветы Мокроголового, да еще в придачу и Браавосскую конвенцию – общался с мертвецами и Детьми Леса, следовательно он навеки проклят, а все почитатели Сэма – еретики и Рглоропоклонники.
- Вот те-на! А Северный Альянс  бомбил Пайк как раз за нарушение Браавосской конвенции – они призывали в армию мертвецов.
- Пайк утверждает, что во-первых, существование реаниматориев на его территории никем не доказано, во-вторых, что все Великие Державы сами тайно производят неконвенционное оружие, ну и наконец в-третьих, что это были не мертвецы, а бессмертные герои. Как известно, то что мертво, умереть не может, следовательно ни Заветы Мокроголового, ни Браавосская конвенция не нарушились ни в одной букве.
Теперь дорога шла вдоль магистрального газопровода. Поля рапса и кукурузы сменились обширными энергоплощадками, уставленными стойками солнечных батарей и водяных радиаторов. На холмах торчали белые ветряки, плавно вращающие стометровыми лопастями. Энергоплощадки перемежались полосами экозаказников – кусками пыльной степи, поросшими колючками и редкими кактусами. Здесь была вотчина Энергокомпании. Впереди в жарком мареве появились голубые громады Клыков Мороза. Раскаленный воздух дрожал над полотном дороги.
- Глобальное потепление, - прервал затянувшееся молчание журналист, - из-за него слова потеряли смысл – Клыки Мороза, Зачарованный Лес, Белые Ходоки – нет ни мороза, ни леса, ни Ходоков. Вместо мороза – жара, вместо леса – пустыня, вместо Ходоков – сумасшедшие фрики.  Мы едем за тысячу километров к психу, у которого в погребе живет Иной. Вы сами этого Иного видели?
- Нет, - сказал геолог, вглядываясь в марево над шоссе, - он не псих. Я знаю его давно. Крепкий хозяин, из древнего  и уважаемого теннского рода, ветеран. Я Вам рассказывал – его ферма попадает в зону затопления Верхнемолочной ГЭС и он не знает, что делать. Он говорит, что в его подвале живет последний Иной. Их семья прячет этого Иного несколько сотен лет, со времен Последней Битвы. Кстати, Тенны уверены, что магия Иных творит Зиму. Не  будет Иных – солнце сожжет землю и наступит конец света. Фермер писал и местным властям, и в академию наук,  и в национальный музей. Через Инет он вышел на Белых Ходоков и Сыновей Крастера.  Белые Ходоки объявили его провокатором,  Сыновья Крастера - еретиком, а местные власти – сумасшедшим.
- А Вы? – осторожно спросил журналист. - Кем Вы его считаете?
Геолог помолчал.
- Он не сумасшедший, - наконец сказал он, - может у него в погребе сидит какой-то теннский жрец, а может фермер просто  хитрит -  хочет, чтобы его хозяйство не затопили до сбора урожая, вот и тянет время, придумывает байки. Вам же нужна сенсация... В любом случае для вашего листка это подойдет, я не прав?
- У нас не «листок», а серьезное издание,  - вяло огрызнулся журналист, - посещаемость больше, чем у сайта правительства.
Спорить после десяти часов езды не хотелось. Хотелось лечь и вытянуть ноги. Журналист прикрыл глаза. Это будет  заголовок – «Иной в погребе». Неплохо. Это будут смотреть, даже если в заметке будет говориться о мошеннике-фермере. Вообще, эта история сильно напоминает прошлогоднюю сенсацию с храмом Древовидцев. Тогда  Инет буквально взорвало сообщениями о тайном святилище  Детей Леса, а археологи нашли только сырую пещеру-могильник с кучей человеческих и звериных костей при полном отсутствии культурных артефактов. Журналист вспомнил фотографию скрюченного скелета, через глазницу черепа которого пророс  корень чардерева, похожий на огромного белого червяка. Б-р-р! Журналиста передернуло.
Джип въехал в деревню Теннов перед закатом. Белые домики лепились на узкой полоске земли, зажатой между горным склоном и быстрым потоком Молочной. Основная часть жителей уже эвакуировались, но старики, упрямо тянувшие с отъездом до последнего, так же, как сотни лет  назад, сидели на резных каменных скамьях у входов в свои дома, наслаждаясь остывающим вечерним солнцем. На их головах незыблемо сидели мохнатые теннские шапки,  на черных пиджаках сверкали начищенные медали всех трех великих войн. Провожаемый цепкими взглядами, джип проехал деревню насквозь и направился к стоявшему на отшибе хозяйству. Там уже стоял полицейский автомобиль.
В подвал спускались вчетвером: журналист, геолог, местный полицейский и хозяин дома. Во дворе толпилось полтора десятка любопытных сельчан. На тарахтящем мотороллере приехал деревенский септон. Журналист тащил в руках фонарь, камеру и диктофон, геолог – штатив, аккумулятор, моток проводов и маленький прожектор, полицейский - револьвер, хозяин шел налегке. За тяжелой дверью открылся обширный сводчатый подвал, заваленный хламом. Луч фонаря освещал то старый велосипед, то огромный шкаф, то какую-то мешковину, свисающую с потолка. Было очень холодно. Выдохи превращались в белые облачка пара.
- Фильм ужасов, - сдавленно  хохотнул геолог, - ну и где же наш клиент?
Иной стоял в пяти метрах от двери. Луч фонаря высветил его лицо. Глаза - две темных дыры на бледной маске - в луче фонаря вспыхнули глубокой синевой.  Дрожащий луч выхватил панцирь, покрытый  изморозью и длинный меч, кажущийся полоской тонкого хрусталя. Люди застыли. Иной заговорил. Голос его был как треск ломающегося льда морозной зимней ночью.
- Что? – машинально переспросил журналист.
Иной повторил. Он говорил все быстрее и быстрее, и голос его становился все выше и выше, пока не превратился в пронзительный визг, от которого хотелось зажать уши. Внезапно Иной взмахнул льдисто сверкнувшим в луче фонаря мечом и прыгнул к геологу. Удар пришелся на штатив. Меч Иного перерубил штатив легко, как бумагу. Геолог с грохотом упал спиной назад, на кучу старого хлама. Иной прошел между журналистом и полицейским и исчез из луча фонаря. Дверь открылась, залив подвал светом вечернего солнца. Журналист наклонился над геологом, барахтающимся в куче битых горшков и пустых коробок.
- Вы как?
- Пытаюсь встать. Куда он убежал?
- Не знаю. Идем, посмотрим.
Во дворе, у лестницы в подвал шипела и пузырилась, проваливаясь вовнутрь, кучка серого вещества, похожего на сугроб грязного снега. Люди в ужасе смотрели на расплывающуюся лужу.  
- И что нам теперь делать? – растеряно спросил журналист и обернулся на диск красного заходящего солнца.

[Мендольф]

не совсем это я имел ввиду хотя то что написано неплохой эпилог о всей саге Мартина

[Мендольф]

а по первой теме можно целую книгу написать паралельную рассказам Мартина

[Вэль]

Круто. Мне понравилось. Спасибо...)