Глава 45. Щупальца тумана

[Domon]

Глава 45

Щупальца тумана

Текст главы

   Под грохот вращающихся в голове костей Мэт разыскал на Высотах Грейди, Ноэла и Олвера. Под мышкой у Мэта было свёрнутое в небольшой тюк треклятое знамя Ранда. Землю здесь покрывали тела павших, брошенное оружие, фрагменты доспехов и залитые кровью камни. Но бой уже закончился, враг был разбит.
   Сидевший верхом Ноэл улыбнулся Мэту. Перед ним в седле, сжимая Рог, устроился Олвер. После проведённого Грейди Исцеления — Аша'ман стоял рядом с их лошадью — мальчик выглядел обессиленным, но вместе с тем гордым собой.
   Ноэл — герой Рога! Хотя, в этом есть растреклятский смысл — это же сам Джейин Далекоходивший. Но не стоит думать, что Мэт поменялся бы с ним местами. Быть может, Ноэлу это и нравится, но Мэт не стал бы плясать по чужой указке. Не стал бы — даже ради бессмертия.
   — Грейди! — обратился к Аша'ману Мэт. — Ты превосходно справился на реке. Вода появилась как раз в нужный момент!
   Грейди побледнел, словно ему довелось увидеть нечто такое, чего бы он не желал видеть, но кивнул в ответ:
   — Что... что это было?
   — Потом объясню, — ответил Мэт. — А пока, мне нужны проклятые Врата.
   — Куда? — спросил Грейди.
   Мэт набрал побольше воздуха и выпалил:
   — В Шайол Гул. — «И будь я проклят за собственную глупость».
   Грейди покачал головой:
   — Ничего не выйдет, Коутон.
   — Ты слишком устал?
   — Да, я устал, — ответил Грейди. — Но дело не в этом. В Шайол Гул что-то случилось. Открываемые туда Врата искажаются. Узор... искривился, если можно так сказать. Сейчас долина существует как бы во многих местах одновременно. Поэтому с помощью Врат её не найти.
   — Грейди, в том, что ты говоришь, для меня не больше смысла, чем в игре на арфе без пальцев.
   — Перемещение в Шайол Гул больше не работает, Коутон, — раздражённо ответил Грейди. — Выбери какое-нибудь другое место.
   — Насколько близко ты можешь меня переправить?
   Грейди пожал плечами:
   — Возможно, в один из лагерей разведчиков, в дне пути от цели.
   День пути. Притяжение внутри Мэта усиливалось.
   — Мэт? — спросил Олвер. — Думаю, мне нужно пойти с тобой. Можно? В Запустение? Разве там в бою не пригодятся герои?
   Это было похоже на правду. Притяжение становилось невыносимым.
   «Проклятый пепел, Ранд. Оставь меня в покое, прошу тебя...»
   Мэт оборвал себя — ему вдруг пришла в голову мысль. Лагерь разведчиков.
   — Ты имел в виду один из тех лагерей, где расположились шончанские патрули?
   — Да, — ответил Грейди. — Теперь, когда на Врата больше нельзя полагаться, они сообщают нам новости о бое.
   — Так нечего сидеть здесь с глупым видом, — заявил Мэт. — Живо открывай Врата! Вперёд, Олвер. У нас есть дело.

*  *  *

   — Аххх... — Шаизам вполз на поле в Такан'даре. Так хорошо. Так приятно. Его враги убивают друг друга. А он... Он быстро растёт.
   Его разум находился в каждом щупальце тумана, медленно заполнявшего край долины. Души троллоков не были... питательными. Но курочка по зёрнышку клюёт. И Шаизам поглощал их во множестве.
   Управляемые им твари, окутанные туманом, ковыляли вниз по склону. Троллоки с покрытой волдырями кожей, словно ошпаренные кипятком, и с мертвенно-белыми глазами. Вряд ли они ему ещё понадобятся, после того как он использовал их души для своего восстановления. Его безумие отступило. По большей части. Ну, не по большей. В достаточной мере.
   Сам он шагал в центре сгустка тумана. Он ещё не переродился полностью, не до конца. Ему требовалось место, где бы он мог посеять своё зерно. Место, в котором границы между мирами истончились. Где его сущность может впитаться в камни и заполнить местность его сознанием. Этот процесс займёт годы, но когда это случится, его будет гораздо сложнее убить.
   Сейчас Шаизам был очень хрупок. Эта смертная оболочка, шагавшая в центре его сознания... он был с ней связан. Это был Фейн. Падан Фейн.
   И всё же он был огромен. Эти души создали большой туман, а тот, в свою очередь, находил новые и поглощал их. Прямо перед ним люди сражались с Отродьями Тени. Все они добавят ему сил.
   Его мёртвое воинство ступило на поле битвы, и обе стороны немедленно вступили с ним в бой. Шаизам задрожал от удовольствия. Они не видели, не понимали. Его слуги тут не для того, чтобы сражаться.
   Они нужны для отвлечения внимания.
   Бой продолжался, а он заполнил своей сущностью щупальца тумана и принялся пронзать ими тела сражавшихся людей и троллоков. Он захватил Мурдраалов. Поглотил их. Использовал.
   Вскоре вся эта армия станет его собственной.
   Она была нужна ему на случай, если его старинный враг... его добрый друг решит на него напасть.
   Эти двое друзей — его врагов — пока были заняты друг другом. Великолепно. Шаизам продолжил наступать, разя противников, как с одной стороны, так и с другой. Некоторые пытались напасть на него, бросаясь в туман, прямо в его объятья. И, разумеется, погибали. Туман и был его истинной сущностью. Он пытался создать его и раньше, будучи Фейном, но ещё не был достаточно зрел для этого.
   Им его не достать. Ни одна живая сущность не может противостоять туману. Когда-то он был безмозглой субстанцией. Которая ещё не была им. Но они вместе оказались в ловушке, он вынес её семя, и та смерть — та великолепная смерть — предоставила плодородную почву в человеческом теле.
   Внутри него переплелись три сущности. Туман. Человек. Повелитель. Этот чудесный кинжал, который сейчас несла его физическая оболочка, взрастил нечто восхитительное — новое и очень древнее одновременно.
   Так что туман был им, но в то же время и не им. Безумство, но это было его тело, и теперь оно несло его разум. И как замечательно, что скрывающие небо тучи позволяют ему не беспокоиться о том, что он испарится на солнце.
   Как мило, что его древний враг так ему рад! Его физическая оболочка в сердце крадущегося тумана рассмеялась, а его разум — туман — ликовал от того, как идеально всё сложилось.
   Это место будет принадлежать ему. Но ему ещё нужно поглотить Ранда ал'Тора, который обладает сильнейшей из душ.
   Это будет прекрасное пиршество!

*  *  *

   Гаул вцепился в камни у входа в Бездну Рока. Ветер рвал его на части, швыряя песок и осколки камней, оставляющие на теле глубокие порезы. Но он только рассмеялся, подняв лицо к чёрной воронке урагана.
   — И это всё, на что ты способен? — кричал он в небо. — Я жил в Трёхкратной Земле. Я слышал, Последняя Битва будет грандиозной бурей, а не сквозняком, уносящим лепестки цветков сим с крыши дома моей матери!
   Словно в отместку ветер подул сильнее, но Гаул распластался на камне, не позволяя себя оторвать. Его шуфа улетела, и он обвязал нижнюю часть лица лоскутом рубахи. У него осталось всего одно копьё. Остальные сломались, либо были вырваны из его рук ветром.
   Он подполз ко входу в пещеру, который заслоняла от него только стоявшая на пути тонкая пурпурная пелена. Перед входом вдруг возникла фигура в чёрной кожаной одежде. Рядом с ней ветер стих.
   Щурясь от штормового ветра, Гаул бесшумно подкрался сзади и ударил копьём.
   Губитель с проклятьем обернулся, отбивая копьё рукой, которая внезапно стала твёрдой как сталь.
   — Чтоб тебе сгореть! — крикнул он Гаулу. — Замри!
   Гаул отпрыгнул, и Губитель ринулся было на него, но тут появились волки. Гаул отступил и спрятался среди камней. Губитель был здесь очень силён, но того, кого не видел, убить не мог.
   Волки нападали на Губителя, пока он не исчез. В долине были сотни рыскавших в ветреной мгле волков. Уже несколько десятков животных погибло от руки Губителя. И Гаул прошептал прощальные слова ещё нескольким, павшим в этой атаке. Он не мог общаться с ними, подобно Перрину Айбара, но они были его братьями по копью.
   Гаул крался медленно и осторожно. Не только его одежда, но и кожа слилась с цветом скалы — он чувствовал, что так будет правильно, и они стали именно такими. Возможно, им с волками и не справиться с Губителем, но они постараются. Очень постараются.
   Сколько прошло времени с тех пор, как его оставил Перрин Айбара? Возможно часа два.
   «Если тебя сразила Тень, дружище, — подумал Гаул, — я молю лишь о том, чтобы ты хорошенько плюнул в глаз Застилающему Зрение перед тем, как пробудиться ото сна».
   Губитель вновь появился на скале, но Гаул не двинулся вперёд. Противник уже и раньше создавал свои каменные изваяния. Гаул осторожно и медленно огляделся. Возле статуи появились несколько волков, обнюхивая её.
   И статуя начала их убивать.
   Гаул выругался и выскочил из своего укрытия. Губитель видимо только этого и ждал, он метнул копьё, одно из собственных копий Гаула. Оно вонзилось Гаулу в бок. Он охнул и упал на колени.
   Губитель рассмеялся и поднял руки. От него хлынул мощный поток воздуха, разметавший волков. За порывами ветра Гаул едва мог расслышать их визг.
   — Здесь, — прокричал Губитель сквозь ураган, — я король! Здесь я сильнее любого Отрёкшегося. Это место моё, и я стану...
   Возможно, это боль в ране повлияла на ощущения Гаула, но ему показалось, что ветер стихает.
   — Здесь я буду...
   Ветер стих полностью.
   В долине повисла тишина. Губитель замер, затем встревоженно посмотрел в сторону пещеры, которую не мог видеть. Казалось, ничего не изменилось.
   — Ты не король, — произнёс тихий голос.
   Гаул обернулся. На каменном выступе позади него стояла фигура, одетая в зелёные и коричневые цвета двуреченского лесоруба. Тёмно-зелёный плащ слабо шевелился на стихшем ветру. Перрин стоял, прикрыв глаза и слегка приподняв подбородок, словно обратив лицо к солнцу, хотя если оно и светило, то было скрыто за облаками.
   — Это место принадлежит волкам, — сказал Перрин, — Ни тебе, мне или кому-либо другому. Ты не можешь быть здесь королём, Губитель. У тебя здесь нет подданных и никогда не будет.
   — Наглый щенок, — прошипел Губитель. — Сколько раз мне нужно убить тебя?
   Перрин глубоко вздохнул.
   — Я смеялся, когда узнал, что Фейн убил твою семью, — крикнул Губитель. — Я смеялся. Я ведь должен был убить его. Тень считала его слишком диким и неуправляемым, но он был первым, кто сумел сделать что-то значимое, чтобы причинить тебе боль.
   Перрин ничего не ответил.
   — Люк хотел стать частью чего-то важного, — продолжал выкрикивать Губитель. — В этом мы были едины, хотя я пытался научиться направлять. Тёмный не мог этого дать, но он подыскал нам нечто иное, нечто лучшее. Требующее единения души с чем-то иным. Почти как то, что случилось с тобой, Айбара. Как у тебя.
   — Мы не похожи, Губитель, — тихо произнёс Перрин.
   — Нет, похожи! Вот почему я смеялся. Ты знаешь, что насчёт Люка есть пророчество? О важности его участия в Последней Битве. Вот почему мы здесь. Мы убьём тебя, затем мы убьём ал'Тора. Так же как убили твоих волков.
   Стоявший на скальном выступе Перрин открыл глаза. Гаул подался назад. Эти золотые глаза сияли, словно два маяка.
   Буря возобновилась, но она показалась Гаулу лёгким ветерком по сравнению с той, что бушевала во взоре Перрина. Гаул чувствовал давление, исходящее от его друга. Словно давление солнца в полдень после четырёх суток без воды.
   Пару мгновений Гаул смотрел на Перрина, затем, зажав рукой рану, бросился бежать.

*  *  *

   Ветер хлестал Мэта, прильнувшего к седлу крылатой бестии в сотнях футов над землёй.
   — О, кровь и проклятый пепел! — выкрикивал он, придерживая одной рукой шляпу, а другой вцепившись в седло. Он был привязан какими-то ремнями — всего-навсего две полосочки кожи. Две тоненькие полосочки. Неужели нельзя было взять больше? Хотя бы десяток или два? А лучше сотню!
   Эти морат'то'ракен — растреклятые чокнутые. Все до единого! Они это делали каждый день! Как такое вообще возможно?
   Привязанный к седлу спереди от Мэта Олвер весело расхохотался.
   «Бедолага, — думал Мэт. — Так напугался, что совсем обезумел. Должно быть, это от недостатка воздуха здесь, наверху».
   — Прибыли, мой принц! — прокричала морат'то'ракен Сулаан со своего места ближе к голове летающей зверюги. Она была хорошенькой. И абсолютно чокнутой. — Мы уже над долиной. Вы уверены, что хотите приземлиться здесь?
   — Нет! — крикнул Мэт.
   — Верный ответ! — ответила женщина, направляя животное в крутой спуск.
   — Кровь и проклятый...
   Олвер расхохотался.
   То'ракен стал спускаться над длинной долиной, в которой кипела отчаянная схватка. Мэт постарался сосредоточиться на битве, а не на том, что он летит по воздуху верхом на ящерице в компании двух растреклятых безумцев.
   Горы троллочьих трупов рассказали ему всю историю лучше иной карты. Троллоки прорвали оборону у входа в долину, который остался за спиной Мэта. Сейчас он летел в сторону горы Шайол Гул, слева и справа поднимались горные склоны.
   Внизу царило безумие. Разрозненные отряды Айил и троллоков перемещались по долине, сцепляясь друг с другом в схватках. Группа солдат, не айильцев, обороняла дорогу к Бездне Рока, но это было единственное организованное подразделение, которое смог заметить Мэт.
   Вдоль одного из склонов в долину вползал густой туман. Поначалу Мэту показалось, что это туман, сопровождающий появление героев Рога, но нет. Рог был крепко привязан к седлу рядом с ашандареем. И к тому же этот туман был слишком... серебристым. Если его можно так назвать. Это показалось, или он уже видел этот туман прежде?
   Вдруг Мэт что-то почувствовал. Что-то исходящее от тумана. Некое покалывание, ощущение холода, сопровождаемое, как он мог поклясться, шёпотом в его голове. Он сразу понял, что это такое.
   О, Свет!
   — Мэт, гляди! — крикнул Олвер, указывая куда-то. — Волки!
   На солдат, оборонявших дорогу к Шайол Гул, нападала группа стремительных чёрных животных размером с лошадь. Эти волки быстро расправлялись с людьми. Свет! Только этого не хватало!
   — Это не волки, — мрачно ответил Мэт. В Такан'дар явилась Дикая Охота.
   Может, они с Машадаром уничтожат друг друга? Или на это было бы слишком смело надеяться? Учитывая перекатывающиеся в его голове кости, Мэт не поставил бы на это и ломаного гроша. Воинство Ранда, а точнее, всё, что осталось от прибывших сюда Айил, доманийцев, тайренских солдат и Принявших Дракона, будет уничтожено Гончими Тьмы, а выживших доконает Машадар. Им не справиться ни с тем, ни с другим.
   И этот голос... Это не безмозглый туман Машадар. Где-то поблизости Фейн. А с ним кинжал.
   Над ними, упираясь вершиной в клубящиеся облака, навис Шайол Гул. Было удивительно, как белые грозовые облака, накатывающие с юга, перемешались в водовороте с тёмными тучами. Этот чёрно-белый узор был ужасно похож на...
   Раскинув крылья, то'ракен развернулся, затем нырнул ещё ниже, планируя в какой-то сотне футов над поверхностью.
   — Осторожнее! — крикнул Мэт, схватившись за шляпу. — Ты что, хочешь нас растреклято угробить?
   — Прошу прощения, мой принц, — откликнулась женщина. — Я просто ищу безопасное место, чтобы вас высадить.
   — Безопасное место? — переспросил Мэт. — Ну, желаю удачи!
   — Похоже, это будет непросто. Дана сильная, но я...
   По голове Сулаан чиркнула выпущенная откуда-то снизу стрела с чёрным оперением. С десяток других просвистели мимо Мэта, а одна угодила в крыло то'ракена.
   Олвер испуганно вскрикнул, и Мэт, выругавшись, бросил свою шляпу и потянулся к Сулаан. Женщина обмякла, выпустив поводья. Внизу группа Айил в красных вуалях приготовилась к новому залпу.
   Освободившись от своих ремней, Мэт перескочил — ну, скорее перелез — через Олвера и потерявшую сознание женщину, и схватил поводья запаниковавшего то'ракена. Это же не должно быть намного сложнее, чем править лошадью, верно? Он потянул поводья, как делала Сулаан, поворачивая то'ракена, чтобы увернуться от пролетевших за спиной стрел. Но несколько штук всё равно вонзились в крылья животного.
   Они летели прямо на стену ущелья, и Мэт понял, что буквально стоит в седле, крепко вцепившись в поводья и пытаясь не дать раненной бестии убить их всех. Этот поворот чуть не сбросил его, но он сумел удержаться, упираясь ногами и ещё сильнее вцепившись в поводья.
   Порыв ветра унёс выкрикнутые Олвером слова. Тварь сильно размахивала раненными крыльями и отвратительно вопила. Мэт не был уверен, что хоть кто-то из них двоих что-либо соображает, когда то'ракен штопором устремился к земле.
   Они грудой грянулись оземь. Раздался треск ломаемых костей. Свет, Мэту оставалось только надеяться, что это были кости то'ракена. Он понял, что кубарем летит по изрытой земле.
   Наконец это прекратилось и Мэт замер, растянувшись во весь рост.
   Он тяжело дышал, пытаясь прийти в себя после случившегося.
   — Это, — наконец простонал он, — была самая растреклятски глупая идея, когда-либо приходившая мне в голову. — Он помедлил. — Нет, наверное, вторая по глупости. — Ведь это он сам решился похитить Туон.
   Покачиваясь, он поднялся на ноги, и, похоже, они по-прежнему его слушались. Он даже почти не хромал, когда побежал обратно к извивающемуся то'ракену.
   — Олвер? Олвер!
   Он нашёл мальчишку по-прежнему привязанным к седлу. Тот сидел, моргая и мотая головой, пытаясь привести в порядок мысли.
   — Мэт, — сказал он, наконец, — давай в следующий раз я буду им управлять. Не думаю, что у тебя хорошо получилось.
   — Если случится следующий раз, — ответил Мэт, — я съем целый кошелёк тарвалонских золотых. — Он распутал верёвки, удерживавшие ашандарей и Рог Олвера, и передал его мальчику. Затем потянулся к свёртку со знаменем Ранда, который хранил привязанным к поясу, но тот исчез.
   В панике, Мэт принялся озираться со словами:
   — Знамя! Я выронил треклятое знамя!
   Олвер улыбнулся, подняв глаза на символ, образованный закручивающимися облаками.
   — Я бы не стал так переживать. Мы и так под его знаменем, — произнёс он и подул в Рог, издавший прекрасный звук.

[свернуть]

версия 1.1