Мафия №35: Три мушкетера

[Daini]

Бетюнский монастырь, 8 августа 1628 года. Час пополудни.

   Тоскливый взгляд Д'Артаньяна блуждал по стенам и потолку узкой кельи. Его мысли путались, казалось, жизнь окончена... Его бедная возлюбленная пала жертвой интриг. Его любовь растоптана, душа почернела от горя, не осталось ничего...
   Осталась месть!
   Д'Артаньян вскочил и, придерживая шпагу рукой, понесся по коридорам монастыря.
   - Планше! Планше! – закричал он, увидев слугу. – Немедленно беги к  господам Атосу, Арамису и Портосу и скажи им, чтоб они перекрыли все выходы из монастыря! Я найду эту сволочь! Тысяча чертей! Пусть всех отправляют в трапезную!
   Планше, который еще никогда не видел своего господина в таком волнении, припустил со всех ног.
   Через некоторое время, когда обитатели монастыря, а также возмущенные произволом посетители собрались в трапезной, Д'Артаньян обратился к присутствующим со следующими словами:
   - Именем королевы! Никто не покинет стен этого монастыря, пока не будут найдены преступники, отравившие и обокравшие чистую невинную женщину. Слово гасконца!
   Глаза его горели огнем ненависти, сердце его жаждало отмщения.
   Собравшиеся поневоле подались назад и притихли.

   Аббатиса Селеста тихо подошла к несчастному и примирительно положила руку на его плечо:
   - Дитя мое, вы слишком убиты горем, позвольте сказать мне.
   Она перевела взгляд на собравшихся:
   - Менее часа назад свершилось богомерзкое действие. Убита и ограблена молодая женщина, которая искала приют и покой в нашей святой обители. И в этом повинен кто-то из присутствующих. Прошу вас, дети мои, без утайки, как на исповеди, сказать, кто вы в миру и с какой целью находитесь в монастыре. Вот вы, например, расскажите о себе...

[Вэль]

Валенсия де Вержи



Виконтесса проснулась поздно и еще долго нежилась в постели, ожидая пока Софи и ее подручные натаскают теплой воды в лохань для омовений. Наконец все было готово и помощницы тихо закрыли за собой дверь, выходя из покоев знатной дамы. Служанка и ее госпожа остались одни. Валенсия скинула шелковую сорочку и забралась в лохань...
Ленивое утро сменилось ленивым днем — тишина и умиротворенность обители расслабляли и успокаивали. Валенсия сидела у узкого зарешеченного окна, любуясь зеленью сада, пока служанка расчесывала ее еще влажные роскошные темные волосы. На резном столике перед ней лежала аккуратная стопочка писем. В основном это были короткие записки от супруга — семнадцатилетнего виконта, от которого она была рада сбежать в эту тихую гавань. Полноценной женой она ему так и не стала: скорее, старшей сестрой, подругой, мнение и поддержку которой он ценил чуть больше остальных. Так же как и он для нее был скорее пасынком, чем любимым мужем. Но королева хотела видеть ее при французском дворе и Валенсии пришлось подчиниться. «Когда-нибудь я, возможно, стану графиней Отена», - повторила уже в который раз сама себе  виконтесса.
Неспешное течение летнего дня нарушил чуждый этому святому месту шум и гомон голосов.  Валенсия с удивлением обернулась к служанке:
–   Софи, пойди узнай, что там происходит.
–   Но я еще не закончила расчесывать ваши локоны, миледи.
–   Может, это бандиты напали на монастырь, а ты заботишься о моей прическе. Иди уже, - приказала виконтесса.
–   Да, мадам, - сделав короткий реверанс, Софи вышла.
Валенсия вскочила со своего места и стала одеваться. Если уж встречаться с бандитами, то хоть в приличном виде, а не в панталонах. Она почти застегнула все эти тысячу и одну пуговичку и застежки на своем костюме для верховой езды, когда вернулась служанка.
–   М-миледи, вас просят пройти в трапезную... незамедлительно, - запыхавшись, пролепетала она, - в монастыре произошло что-то ужасное.
Виконтесса с сомнением взглянула на девушку и решительно направилась к двери, немного нервно сжимая перчатки и хлыст. На пороге она обернулась:
–   Софи, беги к Морису. Пусть седлает Капризную, - она не собиралась отказываться от верховой прогулки из-за непонятного «чего-то ужасного» произошедшего в монастыре. К тому же оседланная лошадь могла пригодиться, если над обителью кармелиток действительно нависла какая-то опасность.

Оглядев собравшихся в трапезной, Валенсия подошла к аббатисе и поклонилась: 
–   Виконтесса де Вержи. Вот уже несколько дней гощу в святой обители, леча душу молитвами, а тело — смирением и воздержанием, матушка.
Она еще раз с достоинством поклонилась, отошла в сторону и присела на скамью у стены.
–   Что же все-таки здесь произошло?, - ни к кому конкретно не обращаясь, вполголоса произнесла испанка.

[Луан]

Шилярд Ле Руа


День для бывшего королевского шута начался с того, что он чуть не выкинул первого встречного в окно. Ну нельзя же с такой мордой, которая явно распухла от голода, спрашивать о здоровье. Так и хотелось заорать: "Не дождетесь!" Но он проявил характер и сдержался.
- Плохо, вина на ночь не дают, постель не согревают. Что за дыра?
Похоже, что у собеседника с чувством юмора было туго. Вытянувшаяся морда подняла Шилярду настроение.
- А так - все нормально. Да, еще мешали стоны из соседней комнаты. А еще говорят - монастырь!
- Это - гостиница при монастыре.
- Но ведь при монастыре! Вот скажу настоятельнице, чем тут занимаются по ночам!
- Э, не нужно! Я хотел сказать, что скромный завтрак подан.
- Скромный?
- Да, вон даже испанец оценил его скромность. Интересно, он правда герцог?
- Нет, он переодевшийся король Испании, свергнутый узурпатором. Говорят, наш король решил внять мольбам своей королевы и помочь ее брату. Не слышал? Надо быть в курсе политики. Ну, подавай свой скромный завтрак.
Испанца видно не было, видно действительно позавтракал. Хозяин явно не хотел, чтобы этот явно вхожий к настоятельнице постоялец что-то рассказал о гостинице, так что всячески расстарался. Запив вином жаренного каплуна, Шилярд нехотя поднялся со скамейке.
- Ой, совсем забыл! Вам принесли письмо!
- Ну так давай же сюда, остолоп. Вдруг там что важное!
Письмо оказалось от настоятельницы - она приглашала крестника своей родственницы навестить ее. Отказываться было неприлично, так что рыгнув на ухо хозяина гостиницы, Шилярд отправился в монастырь.

- И стоило ради такой ерунды меня вызывать! - Шилярд, выйдя от настоятельницы, явно оказался не в духе. - "Помолись, дитя мое!" Поздно уже молиться, когда коня из стойла увели!
Чтобы привести в порядок расстроенные чувства, он немного посидел на травке и подышал свежим воздухом. Периодически он поглядывал на проходивших мимо монашек (некоторые были очень даже симпатичные, и угораздило же их в монастырь пойти!). Чуть придя в себя, бывший шут его величества направился к выходу из монастыря. Но там его страстный порыв вернуться в гостиницу и съесть второй, а затем и третий завтрак, прервали на самом интересном месте: двери оказались закрыты.
- Велено никого не выпускать! И велено всем идти в трапезную!
- Да разве там поешь нормально? И что такое случилось, что...
- Вам там все расскажут!
Пришлось разворачиваться и возвращаться.

[Тэль]

Айвен
Небо озарилось яркой полосой света, посылая багряные лучи за горизонт. Часть их тепла коснулась щеки Айвена. Небеса разверзлись и раздался голос:
- АЙВЕН, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?
Звучный, наполненный силой вопрос, прозвучал как раскат грома, наполняя душу мужчины восторгом и торжественностью, бросая того на колени. Не в силах заговорить мужчина что-то промычал в ответ.
- ЕСТЬ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ НЕСУТ ТЬМУ, МРАК И ХАОС. ЕСТЬ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ НЕСУТ СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ПОКОЙ. И ЕСТЬ ТЫ! ТЫ ОТНЕСЕШЬ МЕШОЧЕК В БЮТИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ!
Перед глазами Айвена возникла карта пути размером с его рост. После карта замерцала, уменьшившись и исчезла аккурат в голове Айвена. Теперь он мог найти путь с закрытыми глазами.
- СЛУШАЙ И ЗАПОМИНАЙ, АЙВЕН! НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ОТДАВАЙ МЕШОЧЕК НИКОМУ. ТЫ ДОЛЖЕН ЛИЧНО ПЕРЕДАТЬ ЕГО В РУКИ СЕСТРЕ АНТОНИНЕ!
Перед глазами мужчины предстал образ юной монашки. После чего он так же исчез в его голове, отдавшись нестерпимой болью. Мужчина закричал.
- ВЕРУЕШЬ ЛИ ТЫ, АЙВЕН?
Вновь спросил голос и боль постепенно стала исчезать.
- Верую, Господи и длань твою на плече своем ощущаю. Как только Айвен закончил говорить, перед ногами его появился холщовый мешок и меч.
- ВОТ, МЕЧ ЕЩЕ ВОЗЬМИ. И ДОСПЕХИ НОРМАЛЬНЫЕ. ОТНЫНЕ ТЫ ПАЛАДИН!

***
- Аббатиса Селеста, прошу вас, - падая на колено паладин протянул той холщовый мешок. - Это миссия, возложенная на меня Господом нашим, всемогущим. Мешочек очень важен!

[Плетущий сети]

Дон Диего дель Алькасар

Дон Диего каждое утро начинал с молитвы, не забывал он вознести благодарность Господу и перед отходом ко сну. И дело было вовсе не в благочестии благородного дона, ведь он больше предпочитал карты и вино, чем рассуждения святых отцов. Дело было в насущной необходимости расположить высшие силы: дону Диего нужна была Церковь, ибо только она могла повлиять на короля Филиппа IV, а точнее – на графа-герцога Оливареса, который сосредоточил всю власть в своих руках, расправляясь с неугодными.

«А еще родственник!» - возмущенно подумал благородный дон Диего, кляня последними словами дона Гаспара, который ввел налог на роскошь.

Испанский гранд прошелся туда-сюда, с неудовольствием оглядывая комнатушку с непритязательной мебелью и беленым потолком, в которой ему пришлось ютиться две недели, ожидая посланника от Ришелье. Кардинал молчал, наверняка обдумывал план борьбы с Оливаресом в роскоши своего дворца, и решал, стоить ли призывать испанского гранда ко двору короля.

Зато было письмо от духовника короля Филиппа, генерала ордена доминиканцев и главы Инквизиции по совместительству, письмо медоточивое, но грозное. Святой отец призывал дона дель Алькасара образумиться и Quae sunt Caesaris Caesari et quae sunt Dei Deo.

«То есть сдаться. Чтобы Оливарес отправил меня в Аревало. Не позволю!» Именно так дон Диего и написал духовнику короля, передал письмо монаху и отправился в монастырский сад: переварить новости из письма отца-доминиканца и завтрак. Хотя, по чести говоря, переваривать там было нечего. Духовник короля написал мало, а завтрак был настолько скуден, что и упоминать о нем не стоило.

Думы о делах мирских: поднимать восстание против Оливареса или нет, сотрудничать ли с Ришелье или нет, были прерваны возмутительным образом!

- Дон Диего, ваше превосходительство! Мать-настоятельница призывает вас к себе! – слуга, прибежавший из гостиницы, был перепуган, он поклонился наспех, а смотрел и вовсе непочтительно. Дон Диего сурово сдвинул брови: поистине, страну, где простолюдины смеют так себя вести, ждут несчастья.

***

- Менее часа назад свершилось богомерзкое действие. Убита и ограблена молодая женщина, которая искала приют и покой в нашей святой обители. И в этом повинен кто-то из присутствующих. Прошу вас, дети мои, без утайки, как на исповеди, сказать, кто вы в миру и с какой целью находитесь в монастыре. Вот вы, например, расскажите о себе...

Дон Диего поклонился аббатисе и посмотрел вокруг.
- Преподобная Мать, я дон Диего дель Алькасар дель... - благородный дон с явным удовольствием перечислял все свои титулы, для его ушей они звучали лучше пения ангелов.

– Ныне, оклеветанный недругами, я обретаюсь в гостинице при монастыре, ожидая ответа от его величества короля Людовика Французского, а также от кузена моего, его католического величества короля Филиппа.

Конечно, дон Диего не писал ни одному королю, ни другому, да и лгать в святом месте было грешно, но о его письмах к Ришелье никто не должен знать, поэтому дон Диего мысленно попросил прощения у Господа, посулив основать новый монастырь в Сеговии. На этом совесть гранда успокоилась и ее обладатель продолжил:

- Гнусное дело – отравление. Преподобная Мать, я не причастен к нему, сердце мое в печали, что такое произошло в стенах святой обители.

Так сказал дон Диего, сохраняя приличествующее случаю умеренно-скорбное выражение лица.

Спойлер

Дон Диего направился ближе к Валенсии де Вержи.  

[свернуть]

[Bob-Domon]

Жан-Мишель де Парэ дю Трианон

Ко мне, мушкетеры!
Один за всех и все за одного!

    ...Монастырь кармелиток в Бетюне гудел как встревоженный улей, что было, вообще-то, весьма несвойственно этой обители покоя и смиренных молитв. Но ведь и случилось нечто неординарное - была злодейски убита послушница, которой, по слухам, покровительствовала сама королева Франции Анна Австрийская. И, как на грех, это случилось тогда, когда за ней приехал ее возлюбленный Шарль д'Артаньян, недавно удостоившийся быть принятым в ряды королевских мушкетеров капитана де Тревиля. Неудивительно, что он вместе со своими закадычными дружками, мушкетерами с гораздо большим стажем Атосом, Портосом и Арамисом (их при дворе называли "Неразлучными") поднял страшный шум и горел желанием найти подлого убийцу - или убийц.
    Эту четверку прибывший накануне в монастырь Жан-Мишель нередко встречал про дворе, ведь им доверялись самые важные посты при дежурстве, в том числе и охрана королевской опочивальни. А об их подвигах слагались легенды, и многие в них верили:

Спойлер

[свернуть]

    Но теперь было ясно, что в этих легендах было намного больше правды, чем вымысла - смерть прекрасной Констанс Бонасье, подруги д'Артаньяна, была явно делом рук его могущественных врагов - в частности, некой миледи Винтер, при вполне вероятном покровительстве самого кардинала, имя которого Жан-Мишель остерегался произносить даже в уме...
    "Ну, чего стоило мне прибыть сюда несколькими днями раньше или позже? - думал Жан-Мишель, отдавая должное скудному, но сытному завтраку, меню которого (как, впрочем, и меню обедов и ужинов) разработал для членов своей семьи еще его дед, к которому Жан-Мишель питал глубокое почтение и стремился равняться на него во всем.- Ведь в обоих случаях я бы избавился от сомнительного удовольствия лицезреть все эти события". Притом эти несколько дней ничего не изменили бы в цели его приезда, а именно - в стремлении помочь его прелестной родственнице Шарлотте, воспитаннице пансиона при монастыре, в некоторых деликатных вопросах, связанных с определенным рубежом в ее возрасте и которые в приличном обществе не принято обсуждать.
    Увы, повернуть время вспять невозможно, и оставалось разработать правильную линию поведения в сложившейся ситуации, с учетом того, что в монастыре находились и весьма подозрительные личности. Требовалось время, чтобы разобраться во всем, но этого времени было довольно мало. Так что Жан-Мишель решил хорошенько присмотреться ко всем действующим лицам, однако остерегаясь слишком часто покидать свою скромную гостевую комнату, которую вполне можно было называть и кельей.

[mary]

Сестра Антонина-Клементина

Интерьер кельи был скуден и незатейлив. Узкое окно прочно защищено тяжелыми ставнями. Деревянное распятие на стене. Брови собрались в аккуратную дугу над закрытыми глазами, тонкие пальцы скрестились под точёным подбородком. Юная монахиня стояла на коленях перед скрипящей под весом её локтей кроватью и усердно бормотала себе под нос. Подойдём поближе, дабы расслышать благочестивые речи сей девы:
- Отче, это Нина-Тина. Отче, робею я пред величием твоим, робею я и падаю ниц. Дай силы дочери твоей, Отче, - тут монахиня на минуту приоткрыла один глаз и быстро оглянулась вправо-влево, а затем снова зажмурилась и продолжила бурчание в ускоренном темпе:
- Отче, дай мне силы обрести терпение и выдержать испытание, убереги от соблазна сладких пончиков, которые ублажают плоть горячим вареньем, текущим по устам..- Нина-Тина облизнулась и громко сглотнула, - ибо уста эти должны восхвалять Имя твое.
Монахиня поднялась на ноги и, закатив глаза к потолку, прошептала "Спасибо, Отче!"

Молодая монахиня, неторопливыми движениями водящая клубок пыли то туда, то сюда, громко охнула, услышав слова аббатисы, и едва не уронила метлу. Смиренно склонившись, всем своим видом олицетворяя робкую покорность, она проговорила звонким голосом:
- Негоже рабе божьей, принявшей обет священный, сотрясать воздух сего места святого речами длительными, но раз интересуетесь, свою историю поведаю...
Монахиня резко запнулась и поджала губы, плечи и метлу, уловив на себе строгий взгляд аббатисы.
- Сестра Антонина-Клементина, мать-настоятельница.

[Пингвинчег]

Отец Анджело

Попрощавшись с настотельницей, отец Анджело сел в свою дорожную карету. Молодой кучер щелкнул поводьями, и карета тронулась, но почти тут же рывком остановилась. Анджело выглнянул из окна кареты.
-Что-то случилось?
-Эмм, прошу прощения, святой отец... - Франсуа, один из трех стражников, которых любезно выделил аббату для охраны местный шевалье, стоял с растерянным видом. - Тут королевский мушкетер, он говорит, что выход из монастыря закрыт. Говорит... он говорит, это... дело короны.
Отец Анджело бросил взгляд в сторону ворот. Там и вправду стоял крупный дородный мужчина, чья выправка и горделивое выражение лица указывали на принадлежность к солдатам Его Величества так же, как и синяя накидка с белым крестом на груди.
-Что ж, если дело и впрямь такое важное, нам, как верным слугам Его Величества, следует подчиниться. Распрягай повозку, сын мой.
...
Трапезная обители вряд ли когда-нибудь видела столь растерянное и многословное общество. Несомненно, аббатиса Селеста могла быть невероятно возмущена этим, если бы не куда более ужасное происшествие, послужившее причиной этого собрания. Отец Анджело покачал головой.
-Настоятельница Селеста, случившееся, несомненно, ужасно. Я готов предложить свою помощь во всем, что потребуется, в том числе и для поисков злоумышленника.

[Daini]

Бетюнский монастырь, 8 августа 1628 года. Два часа пополудни. Трапезная.

     Аббатиса Селеста внимательно слушала собравшихся, подмечая малейшие детали – она была прекрасным психологом и физиономистом, иначе никогда не видать бы ей поста матери-настоятельницы не самого маленького и неизвестного монастыря. 
     «Какие интересные люди собрались в нашей трапезной!»
     Не все из них были знакомы ей лично – слишком много времени занимала богословская переписка и толкование библейских учений.
     Селеста прекрасно понимала, что происходящее во вверенной ей обители – событие из ряда вон выходящее, здесь замешана большая политика, это убийство – что-то гораздо большее нежели банальное ограбление. С одной стороны природное любопытство и верность королеве брали верх, но держать взаперти капризных аристократов вечно не получится, хотя это и вносит приятное разнообразие в монотонную серость монастырских дней.
     Душа настоятельницы жаждала помочь господину Д'Артаньяну, утешить его истерзанное сердце и облегчить страдания, ведь если бы 20 лет назад она не выбрала служение Господу, у нее вполне мог бы быть такой же сын – красивый, благородный и бесстрашный.
     Аббатиса еще раз внимательно осмотрела каждого присутствующего, как будто стараясь заглянуть в самую душу, подошла к Антонине-Клементине:
     – Сестра, – настоятельница положила руку на голову девушке, благословляя ее. – Господь оценит твои благостные порывы, завтра на рассвете уберешь мои покои, затем трижды вознеси молитву Христу и он даст тебе силы и смирение.
     Затем Селеста обратилась к испанцу:
     – Дон Диего, все мы равны перед Всевышним. И вы, и господа мушкетеры, и наши гости. Вы, как знатный вельможа и образованный человек, должны набраться терпения и дать свершиться правосудию, а я на ночь помолюсь, чтобы Бог умерил ваше нетерпение.
     Мать настоятельница ненадолго задумалась,  нахмурилась, словно вспомнила о чем-то неприятном и продолжила:
     – Я, именем Господа Бога нашего, хочу обратиться ко всем: помолимся за невинную душу, покинувшую нас во цвете лет. Да примет ее Господь!
     Немного помолчав она добавила:
     – Известно, что у погибшей были похищены драгоценности, не принадлежащие ей. Госпожа Бонасье должна была доставить их владелице. Я прошу всех вспомнить, что вы делали утром, может вы что-то заметили, или кого-нибудь видели. Преступники среди нас, и наш долг перед Богом и погибшей не дать им остаться безнаказанными.

Спойлер

Голосуем (надеюсь, традиционно) до вечера понедельника )))

[свернуть]

[Эльф Лориеновский]

Эмиль де Тройяль



Снова бежать! – мысль была ясной и холодной. Почти как парижская ночь, под покровом которой он так спешно покинул город. Преследователи мерещились Эмилю  в темных дворах, на узких улочках, и даже среди посетителей таверны близ городских ворот. Определённо,  в таких условиях просто невозможно было работать! Его дворянское воспитание трепетало от возмущения из-за постыдного бегства, но душевный трепет был не меньшим за грядущие последствия для тела. Де Тройяль подчинился порыву, здраво рассудив, что душу спасти он успеет только в том случае, если прежде спасет тело. То есть, первая вполне могла потерпеть до Страшного суда.
Впрочем, удивительные результаты его ночных приключений раскрылись на рассвете.
Монастырь, к которому подвело Эми де Трояля провидение, оказался кармелитским, что его несколько смутило. Но еще более удивительным оказалось немалое количество мужчин, оказавшихся в стенах этой обители чистоты и целомудрия.
Но вот тебе раз! – мирная картина развеялась дымом, как и ощущение безопаности. Вот тебе два – двери монастыря захлопнулись за его спиной, как мышиный капкан! Неужели его недоброжетатели оказались настолько коварны, что сумели загнать его, как лань, в стены обители? И почему тогда женской? Изощренная месть?

Какой-то безумец пробежал мимо него с горящими от гнева глазами и ругательствами так, что он едва успел укрыться за занавеской.
Никто не покинет этого места? Да кто вообще может удержать Эмиля де Тройаля помимо его воли?!
Впрочем, вспомнив о поджидавших его проблемах, парижанин решил не торопиться с оглашением своих мыслей, разобравшись для начала, по какую сторону следует находиться.
Окинув взглядом более привлекательную половину дома Господня, он, растолав конкурентов, упал на колени перед абатиссой.
– Грешник перед тобой преклоняет колени, госпожа! Ноша моя тяжка для этого тела, душа же дрожит и стонет! Волею проведения оказался я здесь, нагой и жалкий, загнав коня, дабы припасть к рукам вашим и вымолить прощение, мать Селеста!  Приюта прошу я, в стенах этих от греха оградиться, пропитавшись целомудрием, мать!

Тирада была выдана с жаром и чувством. Не менее чувственно он припал к руке слегка опешившей матери.
– Не гоните меня, вы – при этом он перевел взгляд, не преминув быстро подмигнуть даме, стоящей поодаль, - моя последняя надежда!!!

[Пингвинчег]

поскольку голосуем традиционно, то чего ждать-то

голос против

Тэль

[свернуть]

[Плетущий сети]

Оставлю голос заранее, возможно, еще передумаю, т.к. в постах все очень запутано.  

Спойлер

Против всех, конечно  [butcher]

[свернуть]

[Луан]

голос

Против всех

[свернуть]

[mary]

Голос против:

Всех

[свернуть]

[Bob-Domon]

Голос против

Против всех

[свернуть]