Мафия № 38: "Белые против Красных, или Индейская мафия"

[Эльф Лориеновский]

Часть I. Совет Пинающего Медведя.

"Старое время было чудесным. Старики сидели под солнцем у порога своего дома и играли с детьми до тех пор, пока солнце не погружало их в дрему. Старики играли с детьми каждый день. А в какой-то момент они просто не просыпались".

Цитаты последних великих индейских вождей

Вождь смотрел, как бледнолицее солнце поднималось из-за далёких горных хребтов, как его косые лучи пронизывали туман, опустившийся на стоянку племени хункпапа.  На листьях ещё поблёскивала роса, искрилась на паутинках, а над жилищами, бедными и богатыми, вился сладкий дым очагов. Казалось, что мир был таким же, когда волосы его были черны, а орлиных перьев в них еще не было. Но мир изменился, и он это чувствовал. Тьма двигалась в востока! Сегодня духи не давали вождю уснуть, посылая тревожные видения. Знаки были неясными – виной тому могло быть неумение шамана, или то, что он уже не способен их слышать.

Быть может, племя слишком далеко от своих корней? О Земле предков он слышал от своего деда, а тот рассказывал о том, как его дед, и многие славные воины пытались найти дорогу. Но духи были разгневаны тогда, и никто не смог пройти по старой тропе. Последний, кто пытался это сделать,  уже стар даже для того, чтобы показать дорогу молодым. Правда превратилась в сказку у очага. Тревога сжала сердце старого воина. Слишком мало времени осталось для мудрого решения.

Когда солнце высушило росу, вождь снова покинул своё жилище. Теперь стоянка была наполнена жизнью – охотники  несли зверей и птиц, женщины выделывали шкуры и заполняли узорами одежду, старики толкли краску, рассказывали о прошлых победах и бросали кости, а беззаботные дети, играя, подражали во всем взрослым.

Приняв решение для себя, Медведь подозвал шамана, такого же старого, как и он сам - с выдубленной, темно-коричневой кожей, покрытой  шрамами и рисунками, шепнул ему слово. Прошло немного времени и над лагерем загорелся дым костра совета. Вскоре старейшины, надев свои лучшие костюмы и украшения, заняли полагающиеся им места. Весь народ хункапа, даже с далёких пастбищ , охотничьих делянок, завидев дым, собрался у дома Пинающего Медведя.

Шаман, кружась вокруг выложенного камнями очага, завершил песню, и наступила тишина. Молча старики-индейцы наполнили огромную трубку Мира, ароматный дым табака слился с чадом костра.

Когда полагающийся обычай завершился, вождь Пинающий Медведь встал с речью, ясной и звучной.

- Все ли вы любите бронзовые, удобные томагавки, сделанные Белым Человеком? Есть ли среди вас те, кто откажется от прекрасных ружей, что жалят издали, как шершни? Или теплых одеял, вышитых их женщинами? Мы -  дети Великого духа и братья. Потому многие желают мира с бледнолицыми, но белый человек коварен, и не меньше среди нас тех, кто желает отомстить.

Ропот прошел среди собравшихся, слышались крики негодования и вопросы, но вождь поднял ладонь и продолжил.

- Над прериями поднимается чёрный дым. Леса полны солдат Отца белых людей. И лишь небо на западе еще ясное. Там лежит земля, откуда мы пришли. И куда отправится отряд самых достойных, чтобы принести жертву голове Великого Предка, и спросить его совета – как быть дальше!

Кто отважится быть хранителями священных даров?

Знаю я, что Остроглазый Орел Паганель принес вести с неба, и Опытный Белый Следопыт откликнулся на нашу просьбу!  Винни-ту пойдет с вами, он же будет поддерживать связь! Каждый из воинов пусть возьмет лучшее, что у него есть, выберет доброго коня, и простится с родными! Готовьтесь, воины!  – вождь посмотрел на солнечные часы, - вечером собираемся у моего вигвама на пир, утром - в путь!

Теперь же встал Винни-ту, младший шаман, сидевший до того тихо.  

- Великий Вождь и народ племени Хункпапа! Мы принесём голове Великого Предка священные языки бизона, и боевую краску из земли и трав, оружие и шкуры! Но пусть каждый вызвавшийся скажет, зачем он идёт, откроет свое сердце горячим словом, танцем или песней!

Задание

Задание на первый день:

Вызовитесь добровольцем в отряд. Желающие могут кратко выступить на совете племени – как вы здесь оказались, и почему решили идти (можно как флэшбек).

Прощайтесь с родными и близкими, с вигвамом и любимой, берите все необходимое для дальней дороги.

Внимание! Возьмите с собой самый дорогой для вас предмет – именно его вы пожертвуете (или нет – все равно берите) голове Великого Предка.

Во второй фазе будет голосование за лучшую историю предмета (изображение приветствуется). Бонус – антиоглушение/антикража на одну ночь

Дедлайн постов: среда, 21.00
Дедлайн голосования: четверг, 21.00

[свернуть]

[Bob-Domon]

Верное Плечо - Друг Индейцев, Sureshoulder

Только наш бледнолицый брат
мог наступить на грабли дважды.
Из анекдотов о Чапаеве

     После спича Пинающего Медведя воцарилась тишина. Казалось, каждый воин ждет, что вначале выскажется другой. Пауза грозила затянуться, и Sureshoulder решил, что ее прервать должен именно он - Опытный Белый Следопыт и прославленный Друг Индейцев. Выступив вперед, он заговорил громким, проникновенным голосом:
     - Братья, вы зовете меня Верным Плечом. А какое же это Верное Плечо, если на него оперетыься некому и оно провисает в пустоте? Пока дышу, я с вами, и да поможет нам всем Маниту!
     "Похоже, я оказываюсь более правым, чем Папа Римский",- с усмешкой подумал он после своей краткой речи. И на него нахлынули воспоминания.
     ...Рано лишившегося родителей мальчика воспитал дядя, знаменитый среди индейцев под кличками Old Surehand (Старина Верная Рука) или Shatterhand (Разящая Рука). От него он научился навыкам охотника, меткого стрелка и следопыта. В возрасте 16 лет юноша решил повидать мир и, как Белый Отец, которого соплеменники звали Авраамом Линкольном, в течение следующих 9 лет перепробовал множество профессий - был лесорубом, сплавщиком, вольным охотником, матросом на колесном пароходе на Мисисипи, военным корреспондентом во время бесконечных гражданских войн в Центральной Америке, а одно время даже небезуспешно поддерживал порядок в салуне некоего затерянного в прерии городка:

Спойлер

[свернуть]

     Однако после того как он обошелся самым невежливым образом с сыном местного судьи, который попытался устроить в салуне дебош и в результате попал в больницу с переломами, ему пришлось бежать из городка. Судья имел связи, и будущий Sureshoulder был объявлен в федеральный розыск, хотя то, что он совершил, на такой розыск никак не тянуло. Так что он скрылся в Индейской Территории, найдя пристанище у высланных из родной Флориды на Запад семинолов, вождь которых был в кровном братстве с его дядей.
     Там он влюбился в красавицу Маюми, родственницу вождя и поставил свой вигвам. Своих новых соплеменников он вскоре покорил искусством охотника и стрелка, никогда не покидающего друга в беде, и получил кличку Sureshoulder, чем был несказанно горд.
     Но счастье его длилось недолго. Отряд белых поселенцев двинулся на земли индейцев, которые, узнав об этом, выступили в поход против них. Однако коварные бледнолицые ловким маневром обошли их и напали на беззащитную стоянку, в которой оставались только скво и дети. Не встретившись с противником и вернувшись обратно, воины увидели ужасающую картину...
     Из скво спаслись немногие. Увы, Маюми среди них не было - он нашел лишь ее истерзанное тело. Оставаться среди семинолов он больше не мог – слишком многое там напоминало ему о любимой, от которой как дорогое воспоминание у него остался лишь медальон с прядью ее волос, который он всегда носил под рубашкой:

Спойлер

[свернуть]

     Но убийцы не должны были остаться безнаказанными. В течение следующего года он сумел выследить и казнить тройку негодяев, обесчестивших и убивших его жену. С тех пор он возненавидел белых и решил больше никогда  не возвращаться в их общество.
     Последующие 20 лет прошли в скитаниях по Индейской Территории. Почти все эти годы он оставался верным памяти любимой, но вот недавно он наступил на грабли во второй раз - чары юной индианки, явно неравнодушной к нему, поразили сердце сурового ветерана. И он начал подумывать о том, чтобы вновь поставить вигвам, на этот раз в племени хункпапа. Однако эти планы пришлось отложить, когда вождь объявил о походе.
     ...Собирался он недолго - с ним, как всегда, был верный конь Улыбчивый, тяжелая винтовка Громобой (так что ему, в отличие от индейцев, не требовались стрелы, колчан с которыми,что ни говори, был гораздо более громоздким, чем патронташ) и, конечно, неразлучный медальон на груди, не считая рюкзака с нехитрыми предметами гигиены и НЗ - вяленого бизоньего мяса в рюкзаке, что он держал в тайне от индейцев, нередко вынужденных довольствоваться постными белыми корнями. "Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь",- пытался оправдать он себя.
     Итак, в путь!

Спойлер

[свернуть]

[Тэль]

Тэкода


- Я не хочу никуда идти! Я хочу, чтобы бледнолицые пришли сюда и принесли мне стеклышки! Мы с трубкой посовещались и решили, что больше не будем брать бусики! Перышки были против, но мы - то с трубкой договорились.
- Пшшчешшшичшывум!!!
- Что? Да, точно! Я передумал, мы пойдем и отнесем бусики! Раз, два, три, четыре, пять, я иду вас искать, по крупинкам собирать.
- Пшшчешшшичшывум....
- Хм-м, точно, точно, он смотрит на нас как - то странно. Что уставился на меня, Мизу? Своих бусинок не хватает?

[mary]

Книга Мизутсхэссуна

Сказ о том, как Мизу в путь собирался

Мизутсхэссун, что на языке бледнолицых означает приблизительно "маленький камешек, лежащий поперек журчащего ручейка", лежал поперек медвежьей шкуры и громко храпел. Бабочка присела на нос спящего и двинула крылышками. Стрекоза ущипнула его за ухо. Мизу всхрапнул напоследок сладкому сну и открыл глаза. Маленький камешек потянулся, почесал могучее пузо и поднялся на ноги. Что за день его ждет? Что за ночь? Удастся ли охота? Улыбнется ли солнце, выглянув из-за серых туч? Мизу достал очки в круглой оправе и нацепил их на нос. Ему нравилось, как преображается мир, когда он смотрит на него сквозь эти стекляшки. Солнце казалось ближе, трава выше, дичь сама напрашивалась на его стрелу. Мизу сам решал, когда пора охоты, а когда пора отдыха. Или Мизу слушал духи старших, которые подсказывали верное время. Время жить и время умирать. Хорошо, что сейчас время жить.

Лирическое отступление - сказ о том, как Мизу добыл дорогой его духу обьект

Однажды Маленький камешек собирался на большую охоту и устроился под развесистым деревом для обряда очищения. От дыма костра слезились глаза и коптились косы, но они и без того были черными, так что не беда. Мизу как-раз погружался в спиритуальный транс, как недалеко просвестела пуля. Или стрела. А может грохнул гром. Когда он легкой рысцой добежал до источника звука, на том месте лежал мертвый олень. Олень был в очках. Или очки были в олене? Мизу почтил память животного, убитого не им, а очки принял как дар мертвеца. Мертвецы любили Мизу.

Обьект

[свернуть]

Продолжение сказа о том, как Мизу в путь собирался

Камешек собрал свои пожитки и попрощался с любимым камнем. Или с любимой бабушкой. В путь он был готов всегда. Или в путь он был готов только за правое дело. В целом, он собрался.
- Мизутсхэссун слышит твой зов, Пинающий Медведь, - сказал Мизу, поднимаясь с места и почесав затекшее плечо - Голова Великого Предка ждет меня, ибо ночь близка и близок день, а потом еще одна ночь и еще день. И снова так. По кругу. Голова ждет и я иду. Беру себя и мощь свою. Еще сердце свое возьму. Без него ни шагу. Тэкода, не на тебя смотрю, а на трубку твою. Мы с ней договоримся.

[Тэль]

Тэкода.

- Эта трубка никогда не будет разговаривать с тобой, Мизу! Вскочив на ноги, объявил Тэ. Тем временем,  его взгляд блуждал по собеседнику.
-  Она поговорит с твоими стеклышками!

[Пингвинчег]

Хромой Бизон

Если бы Хромой Бизон был менее удачлив на охоте, или более слабым в битве, или менее выносливым, когда нужно совершать долгие переходы - его бы давно изгнали из племени. Имя свое Хромой Бизон получил не за какую-нибудь рану, полученную в схватке с бледнолицыми или на охоте, а за сходство своего нрава с таким зверем. Подобно грозному быку, уязвленному однажды стрелой, пулей или клыком хищника, он готов был в любой момент внезапно обрушить на других свою злость. Но, как уже было сказано, Хромой Бизон был удачлив на охоте и силен в битве, а племя находилось не в том состоянии, чтобы разбрасываться сильными вонами. Тем более что после женитьбы Хромой Бизон вроде как стал поменьше срываться на остальных. И все-таки, старейшие мужчины племени наверняка в душе вопрошали духов "за что?", когда Хромой Бизон после слов вождя, поднявшись, ударил себя кулаком в грудь и сказал: "Я пойду!", а затем отправился к своему вигваму.


-О чем говорили на совете? - скромно, как и подобает индейской женщине, спросила его жена, когда Хромой Бизон вошел в их жилище. Ответа она не услышала, но по тому, что муж, помимо охотничьего снаряжения, стал собирать еще и орудия войны, сама все поняла и тихо вздохнула. Тихо - но Хромой Бизон услышал.
-Ты ведь не смеешь предполагать, что со мной что-то случится, да? - грозно спросил он, встав перед  ней. Когда женщина покачала головой, он кивнул и вернулся к сборам. Хромой Бизон долго смотрел на раскрашенный щит, висевший напротив входа. Потом он покачал головой - пусть духи предков лучше охраняют жилище и жену, а у него самого для этого есть ружье и тяжелый томагавк. В этот момент легкая рука легла на его руку. Венец Луны, как всегда, была совершенно бесшумна, когда того хотела.
-Возьми его.
Хромой Бизон покачал головой, и женщина сильно ударила его по плечу.
-Возьми, - оскорбленная гордость звучала в ее голосе, будто спущенная тетива лука. - Я могу защитить себя не хуже, чем ты. Возьми. Принесешь его в дар Великим Предкам.
Хромой Бизон не удивился тому, что жена уже знала о поводе для сборов. Женщины всегда вызнают что хотят - не одним путем, так другим.
-Хорошо, - сказал Хромой Бизон. Затем он крепко схватил жену за руку и, выдернув ее из-за спины, притянул к себе. Вождь наверняка обидится, если они не придут к пиру, но Хромому Бизону это было неважно. Пировать можно будет после возвращения, а пока есть дела поважнее.

[Луан]

Келлаури

- Какова вероятность выйти на охоту в прерию и встретить там динозавра?
- 50 на 50. Или встречу, или нет.
Народная индейская мудрость.

Вождь бежал вокруг озера. За ним гналось несколько жен, выкрикивая разные лозунги. У одной в руке была сковородка, у другой кочерга. И в скорости бега вождь явно уступал своим "половинкам". Так что расстояние неумолимо сокращалось. И они приближались к камню, на котором стояла Келлаури, готовясь послать стрелу.

Келлаури проснулась мгновенно. "Приснится же такое". Хотя если подумать, у вождя во сне было лицо ее несостоявшегося мужа. Хотя ее среди бежавших за ним не было, она смотрела на это действо со стороны. Выстрелила ли Келлаури в вождя? До этого она сон не досмотрела. Странно, зачем ей стрелять? Это же не олень.
Пора было вставать. Здесь Келлаури была недолго, так что ей стоило поднапрячься, пока кто-то еще не подумал, что единственная польза от нее - стать чьей то женой. Не дождутся!

Ничто так не прогоняет сон, как пинки от вождя. В сочетании с дымом от трубки его пламенная речь, которая со свистом пролетела через мозг Келлаури (влетев в одно ухо и вылетев через другое) оставила странные ощущения. Да и шаман, старый перец, добавил. Шкуры отдать, да. А кто эту шкуру добудет? Нет, у нее, конечно, шкура была. Хотя и потертая, но вполне годная. На ней Келлаури практиковалась в рисовании разных символов. "Ладно, надеюсь, что Дух Великого Предка не обидится на некоторые из них. Ведь от души же!"
Выступать она не стала. Зачем? И без нее все кто хочет все выскажут, а ей только позориться.
Ворча себе под нос, Келлаури встала и побежала к своему месту обитания. Нет, своего вигвама у нее не было, его она пока не заслужила. Мужа у нее, к счастью, не было (хотя некоторые поползновения на этот счет были, но она предпочитала пока что знаки внимания не замечать), так она ютилась с некоторыми другими незамужними девушками.
Сборы были недолгими. Лук, колчан, шкура бизона. Много ли ей нужно? Вздохнув, она положила шкуру перед шаманом. Прощаться... Особо прощаться ей было не с кем. Счастливые лица ее соседок (просторнее будет!) не особо настраивали на душевное прощание.
- А шкуру то куда?
- Это для Великого Предка. Ничего, не простудится твой жених. Будет у него стимул побыстрее определиться, хочет ли он тебя своей женой. Пока не пришел какой-нибудь коварный бледнолицый и не умыкнул тебя.
- Такой уж и коварный!
- Это не я сказала, а вождь. Ну, бывай.
По мнению Келлаури эти двое друг друга стоили. И она надеялась, что их страдания скоро закончатся. По крайней мере ее доставать перестанут.

Та самая шкура

[свернуть]

Добавил картинку и чуть подправил стиль.

[На-На]

Паганель.

  Когда Паганель прочёл в газете, что в Америке состоится научная экспедиция по исследованию пути предполагаемой железнодорожной линии, да ещё на воздушном шаре, он тут же отправился "записываться" и едва успел к отлёту. Путешествие складывалось удачно. На сей раз очки незадачливый путешественник просто привязал на бечёвку за дужки, дабы не потерять их снова. Трасса изобиловала "белыми" пятнами на карте и наш географ с удовольствием заполнял их. Экипаж воздушного шара был дружным. Припасов захватили достаточно и экипировка участников была великолепной.
  Только наш учёный снова начудил: когда гондола стала задевать днищем за кустарники его угораздило высунуться, чтобы сорвать веточку незнакомого растения...  Веточка осталась в руке, Паганель кувыркнулся вниз, а шар взмыл ввысь, освободившись от лишнего веса! Поскольку наш друг был дежурным и все остальные спали, его исчезновение обнаружили далеко не сразу!
  Племя Хункапа лицезрело полёт "орла" с немалым удивлением. Сначала наш рассеянный получил весьма чувствительный пинок, наверное от вождя. Затем наконечник копья уперся в шею, а стоящий рядом симпатичный индеец завертел в руках томагавк... Снова меня приняли за врага! Руки учёного скрутили за спиной, и тут пуговицы на рубашке оторвались, явив окружающим татуировку на груди...  Вождь наставил палец прямо в грудь незадачливого путешественника, говоря : "Ты идёшь с нами!". Паганель решил, что ему сказали "ты орёл" и яростно закивал: да, да, да! Кто бы ему ещё перевёл, что от него хотят! Вождь подтолкнул его к отдельно стоящей группе. Учёный облегчённо вздохнул: он не один в незнакомых местах и его приняли в племя!

[Плетущий сети]

Апониви

В воздухе слабо пахло дымом. Апониви тяжело вздохнул, когда одна из четырех жен унесла миску, в которой ранее была похлебка, а другая поставила перед ним блюдо с мясом. Третья жена принесла белые корни, жареные именно так, как он любил. Когда-то всё было иначе...

Апониви еще раз вздохнул и скрипнул зубами, проведя рукой по ножу в изукрашенном чехле. Он добыл его в бою три зимы назад, сняв с тела врага. «Всемогущее Солнце, если бы вернуть те времена!» - взмолился он, с отвращением смотря на богатое убранство вигвама.

А когда-то всё было иначе... Он еще не обзавелся второй женой, но уже была первая, которая теперь зовется старшей. Тогда в вигваме было тихо, он ходил в походы, охотился или курил трубку. Какие были времена!

Были слышны выстрелы, в ночи пронзительно кричали женщины. Мужчины выбегали из вигвамов с оружием в руках. Неподалеку шел бой, и Апониви побежал туда. Справа метнулась тень, и он пустил стрелу во врага. Раздался хрип, а потом шум падающего тела. Апониви шагнул вперед, осторожно, ведь враг мог затаиться. Он ждал хрипа, но было тихо.
В ту ночь они отбили нападение, их отряд гнал врагов к реке. А потом они забрали добычу.


Апониви мечтательно погладил ножны. На улице раздался лай собак, стихли голоса. Вождь Пинающий Медведь собирал совет. Апониви, сохраняя невозмутимое выражение лица, радуясь про себя, устремился к костру совета. Слово сказал вождь, потом шаман.
- Великий Вождь и народ племени Хункпапа! Мы принесём голове Великого Предка священные языки бизона, и боевую краску из земли и трав, оружие и шкуры! Но пусть каждый вызвавшийся скажет, зачем он идёт, откроет свое сердце горячим словом, танцем или песней!

Апониви слушал братьев по оружию, а когда наступил его черед, промолвил:
- Я пойду за тобой, Пинающий Медведь, даже если ты поведешь нас против самого Отца белых людей! Пусть всемогущее Солнце будет мне свидетелем, я не переступлю порог вигвама, пока мы не доберемся до головы Великого Предка!

Радуясь про себя, потому как достойный муж, проживший много зим, не должен радоваться как мальчишка, Апониви объявил четырем женам, что уходит в великий поход к Голове Предка, и приказал готовить снаряжение. А сам ушел подальше от вигвама, присел на валун, разжег трубку, взятую у убитого две зимы назад врага, и стал ждать.

[Эльф Лориеновский]

О-хо-хай! В прерии крапчатое дерево!
О-хо-хай! Бее-елое, крапчатое дерево, хух, в далекой прерии!
О-хо-хай! Бее-елое, крапчатое дерево в далекой прерии, хух, стояло!

Священная Песня из ритуала потения

К тому моменту, когда красное яблоко солнца готово было окончательно скрыться за неровной линией горизонта, великий Вождь Пинающий Медведь лично отдавал последние распоряжения о том, что должно быть приготовлено к вечернему застолью для вызвавшихся. А именно, для Келлаури, Паганеля, Верного Плеча - Друга Индейцев, ленивца Тэкоды, Мизутсхэссуна, Маленького камушка, лежащего поперек журчащего ручейка, храброго Хромого Бизона и... Был же еще кто-то?! Пусть только попробует не явиться на угощение вождя! Индейская мысль искушенного в различных поручениях Медведя мгновенно обрисовала последствия для осмелившегося на такое. Впрочем, мысль довольно быстро вернулась  к сути. И именно, к тому что послал им Великий Дух в этот вечер. А послал Великий Дух  следующее:

На шкурах, среди высоких костров, уже лежала различная снедь  - куски нежного мяса бизона на косточке, прожаренного с синими овощами; запеченное бедро оленя с гарниром из топинамбура, предварительно выдержанного в вытопленном сале с пряными травами; длинношеяя птица речная, начиненная дикой сливой; несколько кабаньих туш, зажаренных целиком на вертеле, с пучками зелени в пасти и маленькими красными овощами вместо глаз; бисер длинной речной рыбы на ломтях маисового хлеба; бока горного барана с кукрузной кашей и кусочками лесных ягод.
Было и немного полевой птицы, приготовленной не хитро – с грибами и травами, сообразно их природе, чуть-чуть зайчатины с рубленными яйцами и белым корнем, птичьих язычков в малиновом соусе и немного яблок, вымоченных предварительно в вине. Тех же, кто старался не усердствовать перед долгой дорогой, ждало также угощение в виде меда с цельными орехами в на тонкой лепешке из пшеничной муки, выменянной в форте, пресный сыр, печень кроличья с тертым земляным орехом, и выдержанное «кобылье молоко».

Дав гостям насладиться зрелищем еды, Пинающий Медведь поднял ладонь, призывая к вниманию.

- Братья и сестры! Отправлясь по пути предков, не забудем о нашей традиции – перед долгой тропой каждый из вас должен пройти ритуал потения. Вторая рука вождя уже держала загодя сделаный для этой цели странный предмет – пучок прутьев с жалкими остатками листьев.  Теперь же он показывал этим пучком на большой вигвами, из которого шел белый пар.
- Священное белое крапчатое дерево придаст вам сил перед тропой! Сбрасывайте одежду, братья и сестры! И бегом, пока вода на камнях еще горячая!

Ну, назовите мне того, кто откажется пройти священный ритуал?!

голосование открыто до четверга, 21.00

Варианты голосования - "никто". Впрочем, варианты могут быть

[свернуть]

[Луан]

голос против

Некто Никто.

[свернуть]

[Bob-Domon]

Голос против

Против всех

[свернуть]

[Амарин]

Улджи.



Пятнадцать лет назад. Осень.

Пёстрая тканевая сумка с длинным ремнём соскользнула с поникших от внезапно охватившего девушку ужаса плеч на землю. Несколько длинных красных ягод кизила, являвшихся самым вкусным средством от лихорадки, попадали на чуть пожухлую осеннюю траву подобно каплям крови.

Спойлер

[свернуть]

Первые несколько мгновений после того, как она вышла из леса и увидела вдалеке за большим лугом, в той стороне, где находилась её родная деревня, дым и огонь, Улджи просто стояла и смотрела, не зная, что делать. Однако вскоре оцепенение прошло, юная ученица целительницы Нэшы Мудрой, подняла свою вещь, повесила её наискось, подобрала подол зелёного, выкрашенного можжевельником платья, и побежала, почти не смотря под ноги. Три или четыре раза Улджи споткнулась, попав ногой в чью-то нору. Но девушка не обратила на это внимание даже тогда, когда несильно подвернула ногу, как будто упала вовсе не она. Мокасины и одежда покрылись колючками, а волосы растрепались и если бы не чёрный цвет, они стали бы неотличимы от лепестков чертополоха. Сердце колотилось так, словно в груди сидел барабанщик и настойчиво требовал, чтобы его выпустили наружу. Улджи думала только о том, как бы быстрее добраться до соплеменников. Ей даже не приходила в голову мысль, что вряд ли она сможет им помочь во время боя.
Однако расстояние было слишком большим. Даже в штанах бежать пришлось бы долго. Поэтому когда девушка, тяжёло дыша, остановилась в пятидесяти шагах от ближайшего вигвама, судя потому, что никто не кричал, а оружие не грохотало и не звенело, всё уже закончилось. Пожар тоже потух, сам по себе, либо благодаря людям. К счастью, почти ничего не сгорело. Но раненых наверняка много. Улджи уже собралась было пойти заняться своей работой, как заметила белого парня с кучерявыми светло-каштановыми волосами в солдатском мундире, стоящего возле одного из жилищ. За спиной у него висело ружье. Как только он попал в её поле зрения, у девушки непроизвольно сжались кулаки. Она сразу же сняла с пояса маленький нож, которым срезала стебли, чтобы ненароком не вырвать растение с корнем и сделала шаг вперёд. Но тут ученица травницы поняла, что незнакомец не использовал своё оружие. Кроме того, на его одежде не было ни пятен, ни копоти. И застыл незваный гость так же, как и она на краю леса. Улджи вложила нож в кожаные ножны, и тут впереди показался Квахо, мужчина среднего роста и телосложения, но его выделял огромный загнутый нос. В руках воин держал копьё, а за спиной у него висели лук и колчан. Он что-то прокричал. Девушка не расслышала слов, но этого и не требовалась. В следующее мгновение солдат обернулся. Его карие и большие, похожие на два ореха, хотя, возможно, просто сильно округлившиеся, глаза смотрели со страхом. Юноша со всех ног помчался в её сторону. Улджи забеспокоилась, что он в неё врежется, и собралась отойти в сторону. Но Квахо не стал гнаться за врагом, а снял лук, наложил стрелу и начал натягивать тетиву. Девушка не стала ждать, когда крылатая острая палка сорвётся, закричала на английском, который кое-как выучила, общаясь с жившим у них некоторое время человеком, называвшим себя учёным-натуралистом: "Ложись на землю!" После чего Улджи бросилась вперёд, в конце прыгнув и повалив парня как раз вовремя, потому, что над её головой что-то со свистом рассекло воздух. Через мгновение девушка подняла голову и крикнула, стараясь, чтобы голос звучал как можно строже, чтобы воин убрал оружие. Лицо мужчины перекосилось от гнева, он ответил несколькими ругательствами, но снова стрелять не стал. Однако наверняка не потому, что подчинился ей - мало того, что женщине, так ещё и юной, а потому, что мог попасть в неё. Ну, и ладно. Главное, что цель достигнута и этот человек остался жив. Не отводя взгляда от соплеменника, Улджи поднялась на ноги и встала так, чтобы загородить собой лежавшего незнакомца.
- Что такое?! – казалось, что Квохо готов застрелить и её – как предательницу. – Он же один из тех, кто на нас напал! Думаешь, ты меня остановишь?! – Воин снова потянулся к колчану.
- Да, он пришёл с ними! – девушка быстро нашла, что сказать, вернее, проорать. – Но этот человек не принимал участие в сражении! Разве ты не видишь?! Ослеп во время боя после удара по голове?! – Улджи находилась не в том положении, чтобы язвить, однако не смогла удержаться. – Я должна немедленно тебе помочь.

<<< Мужчина зарычал, но убрал руку от стрел, отцепил нижний конец тетивы и вернул лук на место. Однако после этого он шагнул в её сторону. Девушка же не шелохнулась.
- Кто-то из наших людей ранен? – продолжила травница уже спокойно. – В лес я ходила за кизилом, корой осины

Спойлер

[свернуть]

и тсуги

Спойлер

[свернуть]

, золотым корнем

Спойлер

[свернуть]

, латуком

Спойлер

[свернуть]

и дикой морковью.  - Вспомнив о растениях, девушка невольно посмотрела на сумку и обнаружила, что та открыта, а рядом с её ногой лежит раздавленный оранжевый корнеплод.

Спойлер

[свернуть]

- Мне нужно сходить домой и взять нужные травы и мази.
Лицо Квохо, красное от прилива вскипевшей крови всего мгновение назад, внезапно сделалось почти таким же чёрным, как у невольников, за одну еду работавших на белых поселенцев.
- Вигвам Нэшы полностью сгорел. И она сама вряд ли выживет.
Зря она бросила ту колкость. Потому что если бы Улджи этого не сделала, возможно, воин рассказал бы ей эту новость не так резко. И по причине собственного языка ноги у неё подогнулись, всё тело охватил холод, в голове зазвенело, девушка закачалась и чуть не потеряла сознание. Когда целительница пришла в себя, Квохо уже стоял на расстоянии вытянутой руки от соплеменницы и мог опрокинуть её, ослабевшую, едва коснувшись пальцем. Но воин остановился и ничего не сделал.
- Хорошо. Пусть этот бледнолицый трус уходит. Объяснишь потом свой поступок шаману и вождю. Мудрую Сову мы отнесли в жилище твоих родителей. У них должны быть какие-то травы.
Договорив, Квохо резко развернулся и стал быстро удаляться от них.
- Он не трус! Если бы этот парень был таким, каким ты его считаешь, то стал бы стрелять во все стороны, а не стоял, как дуб и не побежал, увидев врага! У него оружие лучше твоего! – прокричала девушка вдогонку Квохо, надеясь всё-таки достучаться до него. Затем она повернулась к белому солдату. Тот уже поднялся с земли, но не двигался. В согнутой левой руке спасённый держал маленький для его запястья красивый браслет из довольно крупных камней, переливающихся, кажется, пятью разными цветами.

Спойлер

[свернуть]

- Уходи – коротко сказала Улджи. – Сюда могут прийти другие, а у меня нет времени убеждать ещё даже одного человека пощадить тебя. Скорее!
Девушка, наконец-то, благодаря тому, что сосредоточилась на предстоящей работе и необходимости быть сильной, пришла в себя.
- Спасибо – произнёс бледнолицый и неожиданно протянул ей браслет. – Он принадлежал моей матери, убитой индейцами десять лет назад. Я хотел подарить его своей невесте, с которой должен встретиться через месяц. Но сейчас у меня больше ничего нет, чтобы отблагодарить тебя. Я, я... - голос парня дрогнул – на самом деле никого здесь не убивал. Я пошёл в армию, чтобы сражаться с воинами, а не с женщинами и детьми.
- Я рада, что не ошиблась. – Сомневаться было некогда, поэтому целительница взяла у него браслет, поблагодарила и, не попросив расстегнуть, надела украшение на свою тонкую руку. – И я не хочу, чтобы ты думал, что все люди с красным цветом кожи жестоки. Меня зовут Улджи Кивидинок Ерика и мне нужно идти. Прощай.
- А меня Бенджамен Эварт. Прощай.
На этом они расстались и, возможно, не только травница племени хункпапа надеялась когда-либо встретить его снова при других обстоятельствах.

Настоящее.

Каждый день Улджи просыпалась очень рано, до рассвета, чтобы успеть походить босиком по росе. Нэша Мудрая, её давно погибшая наставница рассказывала, что эти капельки, из-за которых утром земля бывает мокрой даже если ночью не шёл дождь, не только полезны для здоровья, но и являются даром луны, в честь которой назвали женщину. Сегодняшний день не стал исключением, но травнице нужно было найти и собрать много бледно-розовых трубчатых цветов с большими некрасивыми листьями,

Спойлер

[свернуть]

и в деревню она вернулась только к полудню. Нужно поговорить с вождём насчёт того, чтобы распахать хотя бы небольшой участок земли и посеять это и некоторые другие растения. Мужчины племени использовали его очень часто, а некоторые даже злоупотребляли им. Улджи собиралась первым делом зайти в жилище одного из них. Но, к своему большому удивлению, встретила этого человека в центре посёлка, где собрались почти все жители и вождь что-то говорил громким, твёрдым голосом, словно призывая к чему-то.
Женщина остановилась, чтобы послушать. А затем узнала затылок стоящего перед ней Тэкоду. Легонько тронув парня за плечо, целительница сказала шёпотом:
- Я принесла свежий табак. Сушить и толочь будешь сам?
После того как Пинающий Медведь закончил свою речь, начали выступать другие. Требовалось что-то сказать, однако целительница никогда не обладала красноречием. Она и общительностью-то не отличалась, предпочитая тишину, шорохи листвы, жужжание насекомых и пение птиц разговорам. Кроме того, Улджи не была уверена в том, что её мысли понравятся большинству. Травница не видела ничего плохого в переменах. Всё в мире постоянно меняется. Когда она была маленькой, всё вокруг выглядело по-другому, и говорят, что раньше в лесу собирали больше ягод, фруктов, овощей и полезных трав. Нужно только стараться, чтобы изменения происходили не в худшую сторону.
- Я тоже присоединюсь к походу! – перед тем, как произнести эту фразу женщина вдохнула в лёгкие как можно больше воздуха, чтобы её высокий и тонкий голос услышали в толпе. – Думаю, в походе целитель понадобится. >>

Голос

Никто.

[свернуть]

[Пингвинчег]

Хромой Бизон

Жена вытолкала его из вигвама чуть не силой, требуя посещения большого пира. Из-за этого Хромой Бизон злился и, бросая во все стороны недовольный взгляд, надеялся, что все это поскорее закончится. Решив, что, раз уж пришел, надо хоть узнать, кто еще пойдет, Хромой Бизон особенно пристально вглядывался в других участников похода. И далеко не все ему нравились.

____________________________

Я, как обычно, против всех голосовать не буду. Голос против: Тэль. Хочет торговать с бледнолицыми, не хочет никуда идти. Явно мафия№1, кто точно, пока не знаю.

[mary]

Книга Мизутсхэссуна

Сказ о том, как Мизу потеть ходил

- Эта трубка никогда не будет разговаривать с тобой, Мизу! Вскочив на ноги, объявил Тэ. Тем временем,  его взгляд блуждал по собеседнику.
-  Она поговорит с твоими стеклышками!

Камешек скривился и многозначительно кивнул.
- Стеклышки выслушают трубку. Внимательно. Трубка мудрая, стеклышки сразу заметили.

А потом они пошли потеть. Белый дым, поднимающийся из вигвама, обещал славные запахи внутри. Мизу скинул с себя шкуры и побежал, потрясывая ляжками. Или пульками. Или не побежал, а степенно прошел путь до вигвама. Так или иначе, Камешек ступил внутрь, полный готовности очиститься перед походом. Пар затмил его взор, превратив очки в белый занавес на глазах. Но оно и лучше. Здесь надо смотреть внутрь, а не наружу. Временно ослепший Мизу немедленно наступил на горячие камни. Подпрыгивая, он исполнил танец трясущихся бубенцов. Его ступни шипели, но душа пела. Никто не откажется от священного ритуала. Никто кивнул с одобрением.