ГДЕ-ТО ЕСТЬ ГОРОД… Повесть по мотивам "Колеса Времени" и земного бытия

[Джулин Моерад]

.....   .....
   - Джеф, ты не прав! - корила его Рианна получасом спустя. - Она знает, что делает, в отличие от нас?
   - С чего ты взяла? Как по-моему - у этой красной стервы просто мания величия.
   - Взяла я с того, - Рианна значительно посмотрела на Джефрама, что мы совершенно некомпетентны в вопросе. Я недавно, решив узнать: чему такому учат нашу дочь, забралась в Сеть и, знаешь, у меня глаза открылись!
   - А прежде они были закрыты? - пошутил Джефрам.
   - Представляешь, да! - воскликнула Рианна. - Потому, что я, как и большинство из нас, понятия не имела, что руководит нашими поступками!
   - И что же?
   - Биохимия, ещё раз - биохимия и ничего, кроме биохимии!
   - А можно по-человечески?
   - По-человечески это выглядит так: когда мы влюбляемся - работают одни нейрофакторы, когда расходимся - другие...
   - А когда я, скажем, испытываю отцовские чувства к Майрин?
   - Представляешь, третьи!
   - И это - лишь химия?
   - Именно так!
   - Тогда - какого троллока эти психологи корчат из себя невесть что, если их можно таблеткой заменить?
   - Невозможно! Это всё равно, что вместо отпускного отдыха, что даёт нам эндорфины - колоться морфием. Привыкание, ломки и смерть не заставят себя ждать!
   - Выходит, весь этот психолушный трёп служит лишь тому, что бы в моей голове нужная наркота сама производилась?
   - Именно!
   - Знаешь, а я не верю!
   - Не веришь мнению авторитетных людей?
   - Представляешь, да! Потому, что те, кто почитал Землю плоской - тоже были весьма авторитетны, по их-то временам.
   - Это - не аргумент!
   - Аргументов хочешь? Изволь!
   Когда я влюбился в тебя, у меня действительно голова шла кругом: от этих твоих нейрофакторов, наверно. Но кружилась она, заметь, исключительно от тебя! И никакие другие женщины, даже самые раскрасавицы писанные, меня не интересовали! Чем ты это объяснишь, Риа?
   - Представь себе - тоже химией! Феромоны! (106)
   - Это - такие пахучие следы, по которым муравьи ползают?
   - Не только! Феромоны есть у каждого человека - и они чрезвычайно индивидуальны.
   - А почему именно твои феромоны пробудили во мне любовь: барышень-то вокруг - немеряно?
   - Потому, что произошёл импритинг: запечатление! Твой мозг хотел влюбиться, в нем накопились нужные нейрофакторы в критическом количестве, а навстречу - я, в том же состоянии "любовной готовности". И - бац! - ты запечатлел мои феромоны, а другие стали тебе безразличны.
   - Но тогда выходит: стоило какой барышне натереться твоим запахом, и я бы на неё... запал?
   - Не так грубо, Джеф. Но если бы я стала источать чужой запах, а та барышня - мой - так бы и произошло.
   - Троллока с два! - крикнул Джефрам. - Мне нужна ты, слышишь, ты, а не растреклятые феромоны! Это лишь твои мурдраальские психологи человека в муравья обратить мечтают! Да до такого паскудства даже Тёмный не допёр!
   - Обычная реакция отрицания, перешедшая в гнев, - невозмутимо пожала плечами Рианна. - Этих стадий всего пять: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие реальности. И с каждой, представь, связана своя биохимия!
   На этот раз Джефрам Натенос замолчал надолго.
   - Хорошо, предположим, что ты права. И возможна волшебная таблетка, пробуждающая влюблённость либо усиливающая любовь. Не особо сильная - на манер успокоительного, а что до сложности производства - генная инженерия не сегодня - завтра любой белок хоть тоннами штамповать сподобится.
   Итак: вот мы поругались: как сейчас, либо - сильнее, вроде позапрошлого года, когда тебя тот хлыщ с фитнесс-клуба охаживал. Хочу я помирится - да не выходит: нейрофакторы обиды не улеглись. Покупая я, значит, чудо-таблетку, иду домой а у дороги - рыбная лавка - и запах от неё - на пол-квартала!
   Как ты знаешь - я в юности рыбачить полюблял - тут-то и торкнул меня твой импритинг! И более мне ни ты, ни прочие барышни не нужны - одна лишь рыбалка! Так, что ли, дорогая, у твоих психов выходит? ...Э, чего это с тобой?
   Рианна смотрела на него глазами, полными ужаса и генева.
   - Ты... извращенец, да? Фетишист? Тебя сексуально возбуждает запах рыбы? Я читала - есть такие... и это не лечится...
   - Э, Риа, да ты, никак, спятила? - потрясённо выпалил Джеф.
   - Почему ты молчал столько лет?
   - Приди в себя, ты несёшь чушь! - Джеф попытался взять жену за руку. - Успокоцся, это - мысленный эксперимент, дабы развенчать дурь твоих психолухов!
   - Не прикасайся ко мне, ублюдок!!! - заорала Рианна, и со всех ног бросилась в свою комнату.
   Джефрам последовал за ней.
   Она с грохотом захлопнула дверь, но Джефа это не остановило. Да и чему тут останавливать: два слоя фанеры, картонные соты да хилый замок... Дверь была снесена в два удара и Джефрам навис над рыдающей Рианной, как туча.
   - А теперь скажу я!!! - во всю мощь лёгких заорал он. - Твои психологи - моральные уроды, и вот почему:
   Когда раньше два парня ходили за руку - всем было ясно: друзяки-не-разлей-вода. Когда две девчонки: коню понятно - подруги. Если девка нарядилась парнем - крутая пацанка, барышня-гусар, если парень - девкой: шут, стёбщик и оторва. А теперь по милости твоих душеведов отец дочку обнять боится - ещё в педофилы зачислят!!
   Так вот: заявляю официально - ноги этой Бонвин в моём доме не будет! И передай ей - за рыбалку, что такие, как она, извращением обозвали, я ей голову отвинчу!!!
   А тебя я трогать не стану, пока в чувство не придёшь. За дверь - прости, вставлю. А что до Майрин... платить за её обучение я намерен и дальше: но только если она сама захочет. Слышишь - САМА!
.....   .....
   - Майрин, нам надо поговорить, - сказал Джефрам, входя в комнату дочери. Та что-то читала с экрана, однако, заметив отца, быстро спрятала в стол какую-то коробочку.
   - О чём? - холодно спросила та.
   - Вчера утром, пока ты была на занятиях, к нам приходила твоя декан.
   - А, деканша Бонвин... Она обещала выгнать меня с такой характеристикой, что и в Такан'дар не пустят, правда?
   - Почти... - усмехнулся Джефрам. - Чем ты ей так насолила?
   - Она наверняка сказала всё максимально дохотчиво.
   - Маскарадом?
   - Не только. Прежде всего - тем, что я не заглядываю ей в рот!
   - М-да, проблемка... А ей, того, врать никак невозможно? Ну, имитировать, там, заинтересованность? Как я - три четверти моих посетителей таковы, что глаза бы не глядели - а приходится и в любезностях рассыпаться и заинтересованность изображать.
   - С ней это не проходит.
   - Почему? Ложь чует?
   - Нет, вряд ли. Но что бы ей понравиться - надо не просто её слушать, а подражать во всём, собою быть перестать - везде и повсюду: она даже соц.сети наши мониторит!
   - Да, нелёгкий случай...
   - Лёгкий! Как по мне - скорей бы попёрла ко всем мурдраалам!
   - Да, но характеристика...
   - А кому она сдалась в техническом-то вузе? У них - хронический недобор.
   - Опять ты за старое...
   - Да, за старое! Потому, что в ихней психологии мне жизни нет!
   - Слушай, может, всё ж в экономический...
   - А вот там-то как раз характеристика и важна! Впрочем, есть ещё одна причина. Глянь сюда!
   Она достала из стола коробочку размером с сигаретную пачку, с тусклым экранчиком на одной стороне, и протянула Джефу. (107)
   - Включается большой красной кнопкой, стрелки двигают меню, а зелёная - выбор.
   Джефрам нажал красную кнопку. Экран засветился. "Паразиты" - обозначилось на нём крупными буквами. Джеф нажал стрелку и надпись сменилась. "Воспаление лёгких" - гласила надпись. Джеф нажал ещё раз и получил "Рак". Потом - "Аллергию", "Дерматит", "Язву желудка", "Глистов", "Гонорею" и "Геморрогическую лихорадку".
   - Это что, карманный налагатель проклятий? - удивлённо спросил он.
   - Нет, универсальный целитель.
   - И чего, он... Силу, направляет, как эти... тер'ангриалы из сказок?
   - Ага, направляет! - хохотнула Майрин. - Пульсирующий электромагнитное поле. Слабенькое такое...
   - И он лечит?
   - Ну, если совсем строго говоря - польза от него есть. Крошечная, как эта коробка. Потому, что куда более мощные генераторы используются для улучшения кровообращения. Ты сам однажды ходил на такую процедуру, помнишь - обручи над кроватью: ты лежишь, а они гудят.
   - Да, но к ним был прицеплен ящик с микроволновку размером, а здесь...
   - Я и говорю: если и есть польза - то крошечная.
   - А надписи эти дурацкие - на кой троллок они?
   - Маркетинговый ход - дабы пациент полагал, что лечит язву. А на самом деле СВЧ-излучение, такое же, как в микроволновке, просто создаёт особое ощущение. Включил - есть, вырубил - нету, и у пациента не остаётся сомнений: штука - работает.
   - Да, но это... обман!
   - Ещё и какой!
   - И человек может понадеятся на дурацкую побрякушку вместо того, что бы к лекарю идти?
   - А здесь на обратной стороне написано: "Перед применением посетить врача". Это - на случай суда, если пациент "отчалит к Тёмному".
   - Да, но за такое самих творцом этой хрени пора к Тёмному отправлять!
   - Я тоже так считаю. А тебе не любопытно, отец, откуда она у меня взялась?
   - И откуда же?
   - С нашего факультета психологии. Он взялся за разработку маркетинговой стратегии: как заставить потребителя платить за эту мурдраальскую приблуду. А заказчиком выступает... кто бы ты думал? Институт экономики! Там её изобрели - и решили обогатится на крови да горе! Теперь ты понимаешь, почему мне туда неохота?
   - Да... дела.... - только и смог вымолвить Джефрам. - А... сколько стОит эта штуковина?
   - Тысяча пятьсот евро.
   - ЧЕ-ЕГО!?!
   - "Полторы штуки цветных"! И люди залазят в долги, дабы приобресть чудо-эскулапа.
   - Жуть какая-то... Чисто Такан'дар!
   - Очевидно.
   - Послушай, доченька, может, того... послать эту психологию Джумаре в глотку?
   - Нет, отец. Вот теперь я никуда не уйду! Потому, что это неопходимо: научится отличать правду от лжи, сколь бы хитроумной та не была.
   - И то верно... Ладно, больше не буду мешать тебе учится.
   И Джефрам направился к двери. Но на пол-дороги встал и, оборотясь к дочери, спросил:
   - Майрин, а почему ты спрятала эту штуку, когда я вошёл?
   - Потому, что это - аппаратик. Железяка! Мне всё ещё слишком памятен случай в подвале.
.....   ......
   - Я пришла, что бы выразить протест и возмущение! - с порога возгласила Бонвин Аврин, без стука и приглашения вваливаясь в холл.
   - Чем обязаны? - хмуро сросил её Джефрам.
   - Обязаны объяснить: почему ваша дочь срывает учебный процесс?
   - Да неужели? - удивился Джеф. Странно... Надо спросить её саму.
   И, не глядя на протестующий жест Бонвин, он громко позвал:
   - Майрин, подойди, к тебе тут твой декан с какой-то претензией!
   Майрин молча вошла.
   - Я требую объяснений, здесь и сейчас в присутствии твоих родителей: по какому праву ты поблично допускаешь оскорбительные высказывания в адрес одной из психологических школ?
   - Я не сказала ничего обидного - лишь назвала этот метод тем, чем он и является - некромантией!
   - А не потрудится ли кто объяснить: о чём, собственно, речь? - вмешался Джефрам.
   - О методе родовой интроспекции, - ответила Майрин прежде, чем Бонвин открыла рот. - Берётся группа людей, каждому назначается роль живого либо мёртвого родственника человека, пришедшего на консультацию, и они говорят.
   - А с родственниками они прежде общались? - спросил Джеф.
   - То-то и оно, что ни разу!
   - Тогда как они могут знать, чего говорить?
   - Они говорят первое, что взбредёт в голову.
   - И за мёртвых тоже? Спиритизм какой-то...
   - Вам невежество простительно, - вступила Бонвин. - Но несмотря на него, вы не прибегли к оскорбительным прозвищам. А меж тем метод сей чрезвычайно эффективен.
   - Ну, знаете, - пожал плечами Джефрам, - если верить легендам, методы Тёмного тоже были весьма эффективны и, кстати, смахивали на ваши: не зря его именуют Повелителем могил. Но мы идём в Свете, а не шагаем в Такан'дар!
   - Показная религиозность не делает вам чести! - строго сказала Бонвин. - А метод родовой интроспекции основан на информационном поле, а не на ваших сказках!
   - На каком-таком перекати-поле? - шутливо переспросил Джефрам.
   - Информационном! Вам стыдно не знать!
   - Ну почему же, физику я ещё малость помню. И информатику тоже.
   - Тогда в чём вопрос?
   - Да как раз в спиритизме вашем. Потому, что во первых: наличие этого самого "информационного поля" ни разу не доказано. Приборы его не меряют, в ускорителях оно не проявляется...
   - Информационное поле ощущают лишь одухотворённые существа! - Бонвин язвительно глянула на Джефрама.
   - Ладно, допустим. Но, во-первых: если речь идёт о передаче мыслей от живого к живому: это традиционно именуют телепатией, а если к живому от покойника - как раз некромантией.
   - Протестую! Тёмная магия из сказок здесь не при чём!
   - Ладно, назовём спиритизмом. Но я не договорил - итак, во-вторых: а где гарантия, что ответы от имени мёртвых и живых правдивы, а не плод фантазии ваших актёров и не происки неких третих сил?
   - Гарантия в том, что ответы соответствуют действительности!
   - Точно ли? Полностью ли? Нет ли искажений и не вплетена ли в правду хитрая ложь?
   - Информационное поле есть истина, оно не способно лгать!
   - Зато способны те, кто им прикидывается.
   - Кого вы имеете в виду? - язвительно спросила Бонвин.
   - Да разных... Мурдраалов с Отрекшимися, самого Тёмного, грамкинов со снарками... (108)
   - Вы верите в них?
   - Не более, чем в ваш метод. А вот в то, что болтовню медиумов невозможно проверить, а источник таковой всегда, повторяю - ВСЕГДА неведом, я верю столь же сильно, как в логику.
   - Я вижу, вы не только бездуховный человек, но и гордитесь этим! Материалист! - последнее слово Бонвин выплюнула, словно прокльтье.
   - Что есть - то есть, - усмехнулся на то Джефрам. - На работе всё время с материалами дело имеешь...
   - Ладно, профдеформация вас слегка оправдывает. Слегка! - Бонвин значительно подняла палец. - Однако я требую от вашей дочери публичных извинений за сказанное, а вам напоминаю - дальнейшее пребывание Майрин в стенах нашего института - под большим вопросом!
   - Майрин, исполни требование декана и публично скажи, что метод сей исстари называется не некромантией, а спиритизмом! - насмешливо изрёк Джефрам, и, оборотясь к Бонвин, добавил:
   - А вы, будте так любезны, прежде чем грозить, поинтересуйтесь в бухгалтерии: на сколько месяцев вперёд оплачена учёба Майрин Натенос и какие суммы на благотворительные цели внёс Джефрам Натенос за этот год. Полагаю, вопрос исчерпан? Тогда - счастливого пути!
.....   .....
   - Что это у тебя, Риа? - спросил Джефрам вечером того же дня, глядя, как жена елозит спину чем-то вроде мыльницы.
   - Представляешь - не скажу! - ехидно ответила Рианна. - Материалистам то не понять!
   - Ну почему же, после сегодняшнего визита удивить меня трудно, - улыбнулся Джефрам. - Надеюсь, там у тебя Грамкин, а не яйцо Джумары.
   - Представляешь, не то и не это! - не обратя внимание на его шутливый тон, продолжала язвить жена. - Новейшее достижение науки! Универсальный целитель!
   - Чего-чего?
   - Аппарат для лечения любых болезней методом биорезонанса!
   - И... как он работает? - едва не поперхнулся Джефрам.
   - Повторяю: материалистам не понять. Аппарат излучает частоты, что резонируют с частотой биополя бактерии и - разрушают её, как строй идущих в ногу способен разрушить мост.
   - Ладно, предположим, - Джефрам овладел собой настолько, что бы спорить, а не возмущаться. - Я не спрашиваю, что это за биополе такое и как его частоты могут резонировать с этой коробкой. Но посуди сама: бактерии, как и люди - разные. Какая-то - побольше да поупитанней, какая-то - худая и квёлая, в какой-то вообще вирус завёлся... Биополя-то у них тоже отличаться должны, а стало быть - и резонанса не возникнет!
   - Биополе столь же стабильно, как генетический код!
   - О, тогда вообще - швах. Ты про штаммы слышала? У каждой заразы - прорва разновидностей. Когда мы их, скажем, антибиотиками морим - то не особо важно, а вот вакцина... почему до сих пор от самого обыкновенного гриппа универсальной вакцины нет? Да из-за штаммов этих! А тут - резонанс... Поверь инженеру: для резонанса частота и фаза должны совпадать, а иначе - не выйдет нишиша!
   - Я ж говорю - материалисту не понять... - ответила Рианна уже не столь уверенно. - Излучение идёт по сложнейшему алгоритму, выискивая резонанс.
   - Но это - не всё! - продолжал меж тем Джефрам. - Ты говоришь о биополе. Но коробка эта излучает обычные радиоволны, вроде слабенькой микроволновки. Как одно с другим может резонировать?
   - А почём ты знаешь, что то - радиоволны? - вытаращилась на него Рианна.
   - А по том, что Майрин такую коробку разобрала! Их в институте экономики какие-то мошенники придумали, а вовсе не доктора - а через психологический - сбывать хотят!
   - Это... правда?
   - Можешь спросить у дочери!
   - Так, выходит... я четыре тысячи евро деканше этой краснозадой "за развод" отдала?
   - СКОЛЬКО?!?
   - Четыре... тысячи. Экспериментальный экземпляр...

[Джулин Моерад]

.....   .....
   - ...Нет, это я подам на вас в суд! - верещала Бонвин Аврин днём позже. - Автоцелитель сертифицирован и испытан, а вот ваша дочь - виновна в разглашении коммерческой тайны: она давала подписку, запрещающую как-либо вскрывать аппарат!
   - И какой-такой тайны? - силился перекричать её Джефрам. - Того, что там, в мыльнице этой - простой радиопередатчик, цена которому - три копейки?
   - Нет, не простой! Сердечник катушки - из натуральной... материала, какого - не важно! Он-то и преобразует радиоволны в биополя!
   - Из натуральной древесно-стружечной плиты! - звонко сказала Майрин, войдя в холл. - Состав: опилки сосновые - 70%, смола эпоксидная - 30%, продукция завода "Маяк", 50 центов за квадратный метр! И если вы хотите суда - экспертиза подтвердит мои выводы!
   - А вот и предательница объявилась! - зашипела Бонвин. - Могу вас поздравить: вы отчислены за нарушение корпоративной этики, соответствующая характеристика - прилагается! Деньги за ваше обучение будут изъяты на покрытие морального ущерба, что вы нанесли!
   - Ну, это - вряд ли! - набычился Джефрам. - Вы хотите суда - вы его получите!
   - Да сколько угодно! - гордо выпрямилась Бонвин. - Я даже не отрицаю возможности, что вы, потратив на адвоката вдесятеро больше, вернёте свои копейки! Вот только как вам вернуть дочкино будущее? Теперь и в экономику, и в психологию ей путь заказан... Возможна, конечно, какая-нибудь частная лавочка - да только её диплом котируется не больше, чем кусок бумаги из сортира!
   Впрочем, о чём это я? Она за вашею спиною уже определила, чем займётся: не правда ли, Майрин?
   Краем глаза Джефрам отметил, что дочь изменилась в лице.
   - Что... ты... хочешь сказать? - смерил он Бонвин взглядом тяжёлым и недобрым.
   - Всего лишь то, что она предпочла замужество - образованию! - лучезарно улыбнулась красная деканша. - Её избранник, некто Валентин Прилыпа, выпускник Химико-технологического, уже сделал ей предложение, и... Майрин, полагаю, ты уже беременна? Ах, нет... Опрометчивое решение: когда твой муж будет способен содержать семью так, как ты это себе представляешь - твоя детородная функция угаснет. Да и ждать столь долго в гостевом браке ни ты, ни, тем паче, твой муж - просто не сможете. Начнутся измены, потом - развод, потеря лучших лет молодости...
   Или вы решили жить браком открытым? Что ж - по твоим поступкам это можно предположить. Только надолго ли хватит вас и вашего здоровья: психического, да и - телесного? Средства защиты от инфекций несовершенны, а СПИД - не спит... Так что, по здравому разумению - тебе надо рожать - и поскорее! Да, отныне и, скорее всего - навсегда, твой удел - карьера домохозяйки при бедном, больном вследствие вредного производства, муже, да нищих детях, однако иначе - депрессии, наркотики и ранняя смерть. Я знаю, о чём говорю - законы психологии столь же неодолимы, как в физике! А вот теперь - разрешите раскланятся! - и Бонвин, чеканя шаг, вышла из холла.
   - Это... правда? - прошептал Джефрам.
   - Ложь! Всё, за исключением одного: мы с Валькой дествительно решили быть вместе: в горе и радости. А так же - в бизнесе: он - вроде меня: врождённый талант!
   - И ты... теперь лишь с железками?
   - Нет, с химией! Есть некоторые идейки...
.....   .....
   - Алло, это Бонвин?
   - Да, с кем имею честь?
   - Джефрам Натенос, отец Майрин.
   - Я вас узнала. Зачем звоните?
   - Нам надо встретится.
   - Нам или вам?
   - Мне.
   - В восемь у ресторана "Шончан" устроит?
   - Вполне.
   - Что ж, там и поговорим...
.....   .....
   - Я прошу у вас помощи!
   - В чём именно? - хитро улыбнулась Бонвин, подливая себе вина.
   - В том, что вы спасти дочь от этого брака!
   - И как же? Её характер - не легче вашего. Да и зачем?
   - Затем, что бы она не сломала себе жизнь! - выдохнул Джефрам.
   - О, это вряд ли возможно... Её максимализм - отнюдь не юношеского, а, уж простите за откровенность - параноидального типа. Она убеждена в своей исключительности, в том, что ей - море по колено, а теперь - нашла себе подобного. Неужели вы полагаете, что на неё подействуют уговоры?
   - Да, но...
   - В прошлый раз я слегка сгустила краски: вполне возможно, никаких ужасов в её будущем и не будет. А будет: либо карьера серой, безответной мышки при неудачнике-муже, либо, как теперь говорят, "разведёнки с прицепом". Либо, если улыбнуться звёзды - они таки-затеят прибыльный бизнес, однако потратят на него половину жизни, а вторую - будут этот бизнес делить, проклиная друг друга за убитые трудами молодые годы. Уверяю вас: тех, других и третьих - куда больше, чем тех, кто скололся либо - покончил с собой.
   - Меня это не утешает! Сделайте что-нибудь!
   - И что же? И почему - я?
   - Потому, что именно вы умудрились продать моей жене ваш проклятый прибор в четыре-дорога! Да, я утверждаю - при такой власти над душами вы способны её остановить!
   - Её или его? Последнее - проще...
   - Сколько?
   - Двадцать тысяч. В валюте, разумеется.
   - Каковы гарантии?
   - Моё слово. Плюс - её восстановление в институте после академ-отпуска. Как вы понимаете, когда он уйдёт - ей нужно время, дабы она отпустила свою... любофф...
   - Я согласен. Что нужно делать мне?
   - Молчать о нашей встрече, что бы ни случилось.
.....   .....
   - Папа, он сошёл с ума! - Майрин стояла на пороге отцовского кабинета, растрёпанная и заплаканная.
   - О ком ты, доченька? - притворно не понял Джефрам.
   - О Вальке. Неведомо от кого он вбил себе в голову, что немедленно обязан заработать много денег, дабы обеспечивать меня!
   - И что тут плохого? - на этот раз искренне удивился Натеос. - Валентин - мужчина, ему хочется быть кормильцем семьи.
   - Много кому чего хочется! - воскликнула Майрин. - Да только ты сам знаешь: большие деньги не зарабатываются вмиг, а бесплатный сыр - только в мышеловке!
   - Ну, тогда и боятся нечего! - расцвёл в улыбке Джефрам. - Валька - умный парень: перебесится - успокоится, да по ходу дела - ещё и в любви твоей удостоверится: не за деньги, мол, любишь...
   - Ой, спасибо, папенька! - Майрин чмокнула отца в щёку и выбежала в коридор.
   - ...Проходя гостинную, Джефрам скользнул взглядом по большой старинной иконе, что висела в углу. На ней был изображён Создатель, держащий в руках книгу, в которой значилось что-то о любви друг к другу... Но в этот раз, то ли от игры света, то ли ещё от чего, Джефраму на миг показалось, что в книге той было крупными буквами написано: "ГАД".
.....   .....
   - Кого ещё троллоки несут? - пробурчал Джефрам, когда от входной двери раздался мелодичный звон.
   - Откройте, полиция! - прозвучало из-за двери.
   - Чего?!? - разом ахнули супруги Натеос, а их дочь Майрин смертельно побледнела.
   - ...В каких отношениях вы находитесь с Валентином Прилыпой? - спрашивал следователь четвертью часом позже.
   - Он... мой жених, - прошептала Майрин.
   - Честность делает вам честь... Однако, не освобождает от ответственности. Вот - ордер на обыск.
   - Я могу знать, в чём его обвиняют?
   - Разумеется! Ваш жених задержан с поличным в подпольной лаборатории: изготовление наркотиков в промышленных масштабах. К сожалению, это - так. Я буду рад, если вы - не при чём.
.....   .....
   - Я не заказывал такого! - кричал Джефрам Натеос в трубку телефона вечером того же дня, сидя в машине далеко за городом.
   - Не понимаю, о чём вы говорите, - послышалось из трубки.
   - Вы - в "Шончане"?
   - Нет, а что?
   - Так будте там, я еду!
   - ...Мы так не договариварись! - Джефрам нависал над Бонвин, как туча. - Измена - пожалуйста, но - наркота? Парню грозит от десяти лет и выше!
   - Да, я знаю, - как ни в чём ни бывало, сказала Бонвин. - А чего бы хотели вы? Напоить его и случить с собакой? Вашу дочь это бы лишь позабавило. Или - угрожать ему, нарываясь на диктофоны и следящие камеры?
   - Но вы...
   - Всего лишь качественное убеждение одного из моих учеников, втёршихся ему в друзья: о том, что он просто обязан раздобыть денег - много и немедленно. Остальное он додумал сам, в меру своей... квалификации. Другой бы на его месте, скажем, ограбил банк либо - снимал детскую порнографию.
   - И вы об этом спокойно говорите?
   - Разумеется! Я же не заставляла его совершать злодейство - он сам.
   - Вы - монстр!
   - А вы - дурак. Большие дела требуют больших жертв. Впрочем - в дальнейшем мы можем и не встречаться: я получила своё, вы - своё, а болтать о причинах произошедшего - вам не резон. Не правда ли?
.....   .....
   - Что ты делаешь, Майрин? - спросил Джефрам Натеос, зайдя в комнату дочери далеко за полночь, привлечённый трепетным, неровным светом.
   И было от чего: на столе Майрин стоял здоровенный кристалл дымчатого кварца, возле него - чаша с горящим фитилём, а под чашею - бумага с надписью буквами Древней Речи: алфавит, а выше - одно лишь тщательно выведенное слово
   - Я пытаюсь узнать: кто сподвиг моего жениха на то, что он сделал. Кто убедил. Кто - заказал. Кто - предал.
   - Но это же...
   - Спиритизм, если хочешь. Уж если его психологи пользуют - пора попробовать и нам. Пламя мерцает, дробясь в кристалле, а он, имея оптическую ось - собирает свет в подобие указки. А далее - по буквам.
   - Ты веришь в это? - Джефрам попытался пошутить, но почему-то ощутил, что вдоль спины его пополз некий неприятный холодок.
   - А во что мне ещё верить, кроме надежды отомстить за любимого - горько усмехнулась Майрин.
   - Мстить - грешно, - брякнул заученную фразу Натеос.
   - А убивать, значит, нет? - хищно глянула на него Майрин. - Смерть за смерть - даже ценою жизни!
   - Что... там... написано... - прошептал Джефрам, чуя, как ноги его обрашаются в вату.
   - Где, над алфавитом? Имя того, кого я призываю.
   - И... кто... это?
   - Шайи'тан! - просто ответила девушка. - Последняя надежда готовых на всё.
   - Так - нельзя! - с жаром выпалил Натеос, от страха цепляясь хоть за звук своего возмущённого голоса.
   - Почему? Традиция? Но ты же в неё не веришь! Для тебя легенды прошлого - всего лишь притчи, назидания, этические категории... Давай проверим, кто из нас прав?
   И не дожидаясь ответа, она громко произнесла:
   - Великий Повелитель Тьмы, вечно зрящий сущее через долину Такан'дара, прошу - ответь: кто погубил моего возлюбленного?
   В следующий миг пламя в чаше удлиннилось втрое, остановив метания, и туманная стрела, как обвиняющий перст, упёрлась в грудь Джефрама Натеоса.
   Он судорожно оглянулся. И на краткий миг ему почудилось: три Мурдраала показались из теней: справа, слева и - позади.
   Джефрам хотел что-то соврать: наверно, о том, что верить Владыке Лжи не стОит - но уста сами ответили иное:
   - Я... я не хотел, я хотел, как лучше, он тебе - не пара, это - Бонвин, я не знал, я думал - она его... или - тебя, кто ж мог подумать, это... это - не я!!!
   - А - кто? - спросила Майрин, оборотя на отца глаза: пустые и тёмные. - Твоя тень? Или - твоя хрень? Твоя забота о моём будущем? Или - о настоящем? Всё-то вы заботитесь: об уме да о карьере... Вот только сердце вас не волнует. А - зря! Потому, как без сердца - зачем всем вам жить?
   Она схватила со стола чашу с маслом - и обрушила её на голову Джефрама.
.....   .....
   - Бонвин!! Бонвин!!! Это я, Джефрам! Приезжай немедленно!!
   - Вы спятили? - раздался в трубке сонный голос. - Посмотри на часы, козёл!
   - Плевать на часы! - надрывался Джефрам. - Приезжай незамедлительно! Дочь узнала о том, что мы... сговорились, заперлась в подвале... приезжай - всё, что хочешь, сделаю!!!
   - Ладно, еду! - голос в трубке, во мгновение ока перестал быть сонным, зазвенев металлом.
.....   .....
   - Где вас только троллоки носят! - орала на пороге Рианна Натеос, когда красное авто Бонвин остановилось у порога. - Она уже час сверлит, весь дом - ходуном, а вы - не спешите!
   - Положим, мне нужно было приготовится, - невозмутимо отвечала Бонвин. - Что она делает?
   Из-под земли донёсся громовой рык.
   - Сверлит! - прокричал Джефрам. - Буровая установка! А зачем - понятия не имею!
   - Ну, например - что бы обрушить ваш дом себе на голову. Или - просверлить магистральную газовую трубу, тем самым вызвав взрыв и снести пол-квартала...
   - Вы шутите?
   - Отнюдь. Одна моя пациентка, к сожалению - поздно попавшая к нам, ради мести родителям затопила находящийся этажом ниже бутик. Увы и ах, ей уже невозможно было помочь, так как за дело взялись психиатры... Родителям пришлось продать всё подчистую, а опека изъяла у них двоих детей. Бедные сиротки!
   Кстати, вы представляете, что будет, если она повредит не только ваш дом?
   - Довольно слов, что вы собираетесь делать?
   - Сначала - зайти к ней, а потом - вот это! - Бонвин вынула из кармана нечто, схожее с пистолетом.
   - Стрелять?!??
   - Что вы! Это - иньектор с сильнодействующим транквилизатором. А как вы ещё собираетесь её усмирить? Не пройдёт и получаса, как соседи вызовут полицию, а та - психиатров. Вы хотите навсегда сдать дочь в их лапы? Кстати, что у вас с лицом?
   - Она облила меня горячим маслом.
   - Одного этого достаточно, что бы её признали невменяемой - и тогда вы уже ничего не сделаете. Увы и ах, официальная психиатрия ничего не понимает в методах купирования первого психотического эпизода - в отличие от нашей клиники.
   - Спасительница вы наша! - рухнула перед Бонвин на колени Рианна Натенос.
   - О, не надо! - подала ей руку её Бонвин. - Я лишь исполняю свой профессиональный долг.
   - Сколько... это будет стоить? - прошептала Рианна, не вставая с колен. - Всё отдам!
   - Для вас мой вызов - бесплатен. Буду рада, если взамен вы войдёте в сеть дистрибьютеров автоцелителя, - проворковала деканша. - Что ж до клиники - это нужно решать на месте
   - А как вы зайдёте - она заперлась! - спросил Джефрам.
   - Попробую...
   Они спустились по лестнице вниз, к двери, ведущей в подвал, из-за которой доносился визг и завывания.
   - Что она сверлит? Стену?
   - Понятия не имею! Судя по звуку - металл, но там нет столько металла!
   - Сейчас увидим. Вы фонарик взяли?
   - Да, два.
   - Посветите!
   Она прикрепила к двери рядом с замком небольшой пакетик.
   - Это что, взрывчатка?
   - Нет, всего лишь термитная шашка. Как прогорит - выбивайте дверь.
   Пока Бонвин прилаживала термит - за дверью воцарилась тишина, столь внезапная, что Джефу она показалась ударом грома.
   Свет вспыхнул и погас, Джефрам ударил дверь ногою - и та распахнулась. За порогом был кромешний мрак, и лучи фонарей вязли в нём, словно в смоле. Джефрам пошарил рукою по стене в поисках выключателя - но стены за дверью не было.
   - Какого снарка! - выругался он.
   - Да входит туда хоть кто-нибудь? - крикнула сзади Бонвин.
   ...Джефрам ступил во мрак, как в тёмную воду. Шага через три фонарь погас, а ещё минуту спустя - он обнаружил, что не слышит шагов зашедших за ним Бонвин и Рианны.
   Джефрам обернулся к светлому прямоугольнику двери - но его не было.
   "Вот троллок - лампа погасла!" - выругался он, стремясь отогнать страх, невесть откуда пробравшийся в сердце. И сделал с десяток шагов туда, откуда пришёл. Потом - ещё десяток. Потом - повернул, но не встретил на пути ни стеллажей с инструментами, коими был завален подвал, ни самих стен.
   - Рианна!! Майрин!!! - закричал Джефрам что есть сил, едва стоя на ногах от удушающего ужаса.
   Ответа не было.
   Наощупь он вытащил из кармана зажигалку, чиркнул - но не увидел даже искр кремня.
   Он бросился бежать - но подвал всё не кончался.
   Он пал на колени - и руки ощутили нечто горячее и гладкое, будто поверхность полированной сковороды.
   Он закричал снова - отчаянно и безумно.
   И на этот раз услышал звук: где-то в неизмеримой дали раздавался голос её дочери. Она беседовала с кем-то - и этот "кто-то" отвечал ей во мраке, рокоча, как далёкий, зловещий гром...
   - Я опять победи? - спрашивал голос.
   И его дочь что-то ему ответила.

[Джулин Моерад]

8. - Откровение

   "Боги, боги, ебать-тарахтеть!" - только и смог подумать Серёга, дочитав рассказ.
   О том, что Снежка написала "фанфик" в пику родителям, он был в курсе ещё тогда, когда в первый раз прочёл его. С нелёгкой Лидкиной руки Снежана поступила не в технический вуз, о коем мечтала, а на психологию, которую люто ненавидела, но которую обожала горе-мамаша, хотя, на Серёгин взгляд, Лидкины психологические штудии принесли в её семью не счастье, а горе: подвергаемый психоанализу Васька не выдержал - и однажды загулял, а после позорного разоблачения - напился, как свинья, и устроил Лидке "вырванные годы".
   Но психологическая отрава - не из тех, что попускают легко: насколько Серёга знал - Лидка не спрыгнула с "мозгоправной иглы" и после - когда Васька с горя заделался бунтарём и сгинул, забытый в камере. Наверно, и сейчас она с бодунища свою поебень листает, если жива, конечно.
   Любопытно: пишут ли что-нибудь её обожаемые "психолухи" о насильничаньи над дочерьми? Или это по их мнению, как там у этих сволочей называется: "реакция на фрустрацию"? До чего ж много до войны расплодилось тех, кто с умным видом оправдывали всякую гадость! И что особенно мерзко - те же рожи "гнали волну" на ни в чём не повинных геев, та что там геев - любых неформалов и ролевиков - в том числе!
   А в перерывах между гневными тирадами крапали книжки о том, что любовь - всего-навсего нейрохимия, этакий наркотический трип. Понятное дело, при таких взглядах можно гору бумаги измарать: и о том, как найти мужа, и как изменить ему, и как соблазнить чужую жену и как правильно расстаться, что бы без боли и прочих соплей... Вот у нас любилка-то и подохла, и когда пришёл чёрный час - ни у кого во всяких-там пультовых сердце и не дрогнуло. Потому, что не было его! Выбросили за ненадобностью - одна нейрохимия осталась!
   А Снежка, из последних сил отбиваясь от материнского заталкивания в модную профессию, как в воду глядела: на первом же курсе втюрилась в какого-то хмыря, а он оказался, так сказать, "психолог-практик", и использовал всяческие хитроумные методы, дабы разбивать девушкам сердца. Снежка люто, бешено озлилась - тогда-то она "фанфик" свой и написала, как бы от имени Ланфир, раньше-то ей Авиенда нравилась...
   Потом, правда, её попустило - встретила неплохого парня - Гошку с "Мех-Маха". Не то, что бы по великой любви сошлись, а, скорее - из общности интересов: Виталька был технарь, а Снежка - мастер милостью Божьею - всё, за что она бралась, буде то пайка, наладка компов, и даже электрика с сантехникой, получалось по такому высшему классу, что даже бывалые мастера "репу чесали".
   Наконец-то найдя родственную душу, Снежка решилась похерить "психушку" да пойти на "Мех-Мах", но Гошка уже состоял в подпольной оппозиции - и из-за предательства гада-Максимова попался. О его судьбе было известно немного: разве что то, что в подвале "охранки" нашли труп, обожжённый до неузнаваемости. Был ли то Гошка - установить не удалось...
   "А вдруг то - правда? - поймал себя на страшой мысли Сергей Денисович. - Вдруг Снежка, как своё "альтер-эго" из "фанфика", каким-то неведомым чудом до Темного достучалась и Ишамаэль с Отрекшимися - настоящие? И научили они её, как послать в сердце врага стрелу неотвратимую, что за все убийства да предательства многократной смертию взыскует? То-то этот Максимов горел, что факел? И - правильно, смерть Туранчоксу! За Яшку и всех, кто был с ним..."
   "А точно ли именно он донёс на подполье? - вдруг обожгла Серёгу и вовсе жуткая мыслишка. - Или... боги, только не это!!!"
   В одном Снежанин рассказ был люто, бешено правдив: её родители пытались растроить их с Гошей союз и так, и этак, а потом Григория задержали с пакетом "травки", кою он сроду не курил, и если бы не вмешательство знакомых адвокатов его, Серёгиного, сына Яшки - сидеть бы Гоше за сбыт наркоты...
   Уже тогда многие, ой многие подозревали, что дело - нечсто, и замешаны в нём Снежанкины родаки. Так может... они и на подполье навели, а поганец Максимов просто струсил, когда его взяли? Нет, не может быть! Должно же остаться в этом сраном мире хоть что-то неизгаженное!
   Или - нет... Нет! Вернее - да! Не может быть такого, что б Васька либо Лидка - да жениха своей дочери "возрожденцам" сдали! Не может - и баста!!
   Он заворочался, пытаясь умостится, но свитак бумаг - мешал. Не гляля, он достал одну, прочёл - и вздрогнул.
   "Расти-расти, лепесток! - значилось на ней. (109)

[Джулин Моерад]

РАСТИ-РАСТИ, ЛЕПЕСТОК!
   
   - Нет, я сказал - самое большое! - орал, надрываясь, Ламан Дамодред Одиннадцатый - король Кайриена и самозваный правитель Андора, Амадиции, Муранди, Алтары, Гаэлдана, Тарабона, Арад Домана, Кандора, Шайнара, Арафела, Салдейи и Майена, взявший те "по праву меча". - Эти ваши секвойи с эвкалиптами не подходят, я хочу самое высокое дерево!!
   - Но вы отказались даже от Авендесоры, - осторожно напомнил огир Арент, почёсывая себя за ухом. (110)
   - А толку с ней? Здоровенное, конечно - да секвойи - выше! Даёшь самое высокое дерево - выше тех, что в стеддингах растут!
   - Но это решительно невозможно! Древесина имеет предел прочности, а Великие Деревья, собственно, и достигают его.
   - Плевать!!! Пусть будет из другой древесины! Либо - вообще не из древесины! Да поторопитесь, а нето я вас обратно домой выпру - в объятия отца-матери, которая, конечно же, вас тут же поженит, вашего согласия не спросясь!
   Кисточки на ушах Арента нервно затрепетали.
   - Так что соображай! - крикнул Ламан. - Ищи метод!
   - Но одолеть законы природы невозможно! - тихо сказал огир Джуин. - Дерево - это дерево, оно - живое и состоит из древесины, а не из металла, либо - камня. Тут даже короли бессильны.
   - Я сказал - ищи метод! - напирал Ламан. - Или это я должен за вас думать?
   - Хорошо, а если армировать дерево? - предложил Арент. - Внутри соорудить стальной каркас, снаружи - древесина.
   - А это точно дерево будет? - усомнился Джуин.
   - Да, а что?
   - Ну тогда скала, завитая виноградом - кустарник.
   "Лучше бы ты этого не говорил!" - сказал взгляд Арента, но вслух он произнёс иное:
   - А вот и нет! Если древесина обрастёт каркас целиком - это дерево!
   - Мне нравится твоя идея! - расцвёл в плотоядной улыбке Ламан. - Походишь ещё холостым!
   - Да, но как заставить растение срастись с металлом: ведь для прочности конструкции нужен очень плотный контакт?
   - Ну как-то же мы воспеваем, скажем - мебель... Придётся попотеть. Или ты хочешь к маме?
   На этот раз задёргались кисточки Джуина...
.....   .....
   В течении полугода громадный остов стального дерева был собран. Он возвышался над Кайриеном, как исполинская решётчатая пирамида, как фантазия вусмерть пьяного ежа - вся в иголках подъёмных кранов. А внизу, крошечная на фоне монструозного строения, собралась толпа Огир, возле кадок с росками чоры, похищенных по такому случаю в Айильской пустыне: сами Айил наотрез отказались как дарить, так и продавать саженцы.
   Поодаль стояла группа специально приглагённых к действу гостей: Благородные лорды Тира, Айз Седай из Белой Башни, Айяд из Шары, король Иллиана, король Малкир и даже императрица Шончан. Последняя скептически кривила бровь.
   - А у нас в Синдаре Алмазная Игла на тридцать спанов выше! - сказала она.
   - Так то башня, а то - дерево! - ответил Ламан, и тут же крикнул Аренту:
   - Нарастить дерево сверх каркаса на триста спанов!
   - Триста не получится! - ответил огир. - Сто!
   - Выполнять!!!
   Гудя, словно оргАны, огир начали над кадками Песню Семян. И тотчас гибкие ростки вырвались на волю: тысячи рабочих едва успевали подбрасывать корням чернозём, да громадными опахалами веять ветер на листву.
   На высоте тысячи спанов рост древесных стволов остановился - и пошёл вширь.
   - Это что за безобразие! - заорал Ламан.
   - Давления не хватает, - ответил Джуин. - Корни не в силах нагнетать соки на такую высоту.
   - А как усилить их? - гневно спросил Ламан.
   - Не знаю... Единой Силой, наверно...
   - Так, Айз Седай есть? - громко спросил Ламан. - Ану давай работай, а нето - будет вашей Башне, как от Гвайра Амаласана, только - хуже! (111)
   Скривив лица в недовольную ухмылку, группа Айз Седай подошли к подножию жуткого древа. Спустя несколько минут оно пошло в рост, но на двух тысячах спанов - остановилось.
   - Всё, дальше без Нима (112) - никак! - сказала одна из них.- Да и это - ненадёжно. Дерево - не меч, оно - живое, растёт: мы уйдём - а Плетение со временем ослабеет.
   - Ничего: вернётесь и поправите! - брутально рассмеялся Ламан. - А что за Ним такой?
   - Зелёный человек. Где он пройдёт - всё расцветает!
   - Такие где водятся?
   - Ну, у нас в Шаре есть, - сказала одна из Айяд.
   - Почём берёте?
   - Золотом по весу.
   - А он большой?
   - С три человека ростом. Но для вас мы согласны взять по весу вашего королевского тела.
   - Идёт! - неохотно крякнул Ламан, оглядывая своё изрядное пузо. - Когда и как забирать?
   - Завтра на рассвете. Слава Вильду (114) - он научил нас Перемешению.
   - Обещали башню - а получился зонтик, - хмыкнула императрица Шончан. - Впрочем, толк и от того есть: надо бы по всему Синдару соорудить такие: Огир-то у нас - множество...
   - Ничего не отменяется! - прокричал вослед уходящим гостям Ламан. - Шаровики Нима доставят - и завтра на рассвете - продолжим!
.....   .....
   - Госпожа Императрица, да живите вы вечно, к вам - гость! - браво отрапортовал слуга, голова которого была обрита наполовину.
   - И кто же он? - спросила императрица, продолжая вдыхать пар из маленькой фарфоровой чашечки.
   - Король Малкир.
   - Так пусть войдёт.
   - Никак невозможно, - смутился слуга. - В окно не пролазит.
   - Даже так... Что ж - веди, показывай.
   Действительно, король Лан Мандрагоран Пятый самым печальным образом застрял в узком витражном окне покоев дворецкого.
   - Что ж вы стену не обошли? - приветствовала его императрица. - В моих покоях окна шире.
   - Так к даме без доклада - невежливо...
   - Ну раз уж мы, избегая шпионов Ламана, лазим друг к другу в окна - следует отставить церемонии ввиду военного времени! - рассмеялась императрица. - Я как раз, единственная из всех шончан, такой властью обладаю. Обогните стену, дай шан!
   Спустя пять минут Мандрагоран был в покоях.
   - Троллочья чушь! - пробормотал он. - Из-за этого "дармоеда" мы уподобились школярам!
   - Под "дармоедом" вы имеете в виду Ламана Дамодреда Одиннадцатого? - улыбнулась императрица.
   - А кого же? Тиран, грабитель, убийца и дармоед! Ещё и дерево это - будто сам не величайшая в мире дубина...
   - А зачем оно ему?
   - Даэсс Дей'мар - "игра домов": местное искусство интриги - всяк обязан выпендриться.
   - Но зачем же так... глупо? Мог бы, например - мосты построить, дороги, путь через болота Майена...
   - Я же говорю - дармоед.
   - М-да, тяжко стало по эту сторону океана.
   - И не говорите! Лишь мы с айильцами и держимся. Да ещё - Тир с Иллианом - благодаря Морскому народу: моря Дармоед пока под себя не подмял.
   - А как ныне в Малкир?
   - Если бы не Ламан - прекрасно! Мы освоили Запустение, даже на склонах Шайол Гул - вишни цветут, но... страна переполнена беженцами от тирании Дармоеда, а селить их негде: Взорванные земли без техники да в один день - не освоишь. Ютятся - что троллоки, и нравы - соответствующие. Но - ничего не попишешь: ну не гнать же горемык к Дармоеду в пасть?
   - У нас в Шончане тоже не везде гладко, да и со свободными землями - не очень.
   - А, вон вы о чём? Нет - этого не надо, да и беженцы наши через океан вряд ли поплывут - им домой охота, отбить завоёванную родину.
   - А вот этот заговор мне нравится!
   - Сейчас понравится ещё больше! Потому, что я пришёл предложить спасение вашему отечеству.
   - Даже так?
   - Так - и не иначе! Шончан - в опасности. Именно он - ближайшая цель Ламана. Большая часть Малкир - за Горами Рока, айильцы - тоже за своим Мировым Хребтом, да зыбучими песками на юге, а летать Дармоед пока не научился.
   - Да, но - Перемещение?
   - Белая Башня сообщит нам первыми.
   - Мне казалось, она - в зависимости от Ламана?
   - Это так, но Айз Седай - народ гордый. Да, Ламан держит их едва ли не впроголодь: Тар Валон полностью окружён и блокирован. Да, он заставляет Айз Селай и Аша'манов служить себе: но, как вы понимаете - они от того не в восторге. Башня - наш естественный союзник. И - последний оплот того доброго мира, что был выстроен Драконом - и который мы потеряли.
   Итак, продолжаю: первым делом, поднакопив сил, Ламан обрушится на Тремалкин: он уже сейчас сеет рознь меж Ата'ан Миэйр и потомками Амаяр. (114) Он ворвётся туда на плечах восстания, как делал не раз, а пока Морскому народу будет не до суши - захватит Тир и Иллиан. А после - просто запрёт Морских на мелких островах.
   - Мы с радостью примем их! Да, полагаю - и вы тоже.
   - Конечно. Однако, как говорят: на чужбине хлеб горек...
   - Я слышала - в Тирской Твердыне готовят новый Калландор?
   - А я видел его, - усмехнулся Мандрагоран. - "Губитель сердца" - страшная вещь... Когда-то я мечтал дожить до дня, когда он созреет, а ныне... думаю: зря они его создали!
   - Почему?
   - Он собирает из мира остатки того, что было силой Тёмного, и потому способен рассоздать всё: небо, землю, сам Узор. Хуже Погибельного Огня: законы природы рвуться под его напором... Так что давайте оставим эту надежду на самый чёрный день.
   Далее: что и как грозит Шончан. Давайте начистоту, императрица: у вас все довольны жизнью?
   - Простите, но так - не бывает.
   - Хорошо, спрошу иначе: есть ли ущемлённые группы? Дамани, там...
   - Дамани давно уравнены в правах, я сама слегка Направляю! - в руках императрицы вспыхнул крошечный огонёк. - И да'ковале освобождены: с имуществом и в занимаемой должности.
   - А высокородные и простонародье?
   - Быть Высокородным - сначала долг, а лишь потом - честь. Они служат. Все. И - не легко.
   - Хорошо, а народы разные - у вас ведь большой континент?
   - Долг Хрустального трона - заботится о всех подданных равно!
   - Ладно. А друг о друге они всегда заботятся?
   - Увы, нет. То - пережитки нелёгкой истории Шончан.
   - И наверняка хлопот с этим куда больше, чем со всем остальным. Правители назначаются из других областей - но всё равно подкупаются местным населением, Взыскующие истину - тоже, Страже Последнего часа правдоподобно врут, процветает контрабанда, подпольное рабство, преступное использование Единой Силы, взаимный грабёж - и всё это круто заварено на старых обидах народов и народцев, правда?
   - Воистину, разведка Малкир - лучшая в мире! - потрясённо молвила императрица.
   - Есть такое... Мы действительно располагаем сетью осведомителей, которой бы позавидовал сам Тёмный, но то, что я вам сказал, суть не разведка, а логика. А исходных посылок - всего две: история Шончан и манера Дамодреда вершить свои злодейские дела. У нас и у айильцев не так лишь потому, что мы - едины, а беженцы ненавидят Ламана.
   - Вы хотите сказать...
   - Да! Все эти безобразия подогреваются извне! И когда Ламан, став владыкою морей, двинется на Шончан, у вас разразится пожар бунтов: бессмысленных и беспощадных. И вам с Высокородными останется только прыгнуть вниз с вашей Алмазной Иглы!
   Императрица потрясённо молчала.
   - Прстите на грубом солдатском слове, - вздохнул Мандрагоран. - Просто я, случись такое, наверно, бросился бы на мечи врагов, а за отсутствием таковых - в Бездну Рока. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!
   - Вы правы, увы...
   - Итак - план такой: нам следует ударить первыми. Даёшь новое Коринне!
   Империя Дармоеда только кажется монолитной: по-настоящему прикормлено лишь малое число городов да военные лагеря: на остальных территориях мрак и тлен, и их жители, как минимум, не станут сражаться за Ламана, а как максимум - восстанут.
   Вторжение следует начать из-за Айильского хребта: вожди кланов предупреждены и согласны: цель - Кеймлин и далее: на восток и юг. Одновременно подымутся Манетерен и Белая Башня: там всё готово. Потом мы ударим с севера, а вы - сначала пресекаете связь с Материком безумцев: ни для кого не секрет: самые рьяные головорезы-Направляющие Ламана - оттуда. А после - повторяете высадку в Эбу Дар и - на север. Держава Ламана будет рассечена, Кайриен останется в изоляции, и если у местных лордов есть хоть капля ума - они повесят Ламана сами.
   - Материк безумцев... - вздохнула императрица. - Сколько лет и сил мой предок Мэтрим Коутон (115) потратил на его замирение - но теперь он снова фабрика убийц!
   - Не он один. Ламан щедрыми подачками переманил на свою сторону половину Родни, некоторых ваших дамани и кое-кого из Айз Седай - ради создания оружия при помощи Единой Силы. А теперь: мужайтесь, императрица - есть и действительно плохая новость: он заставил Белую Башню открыть архивы. Там - записи Эпохи Легенд, и об оружии - также!
   С четверть часа они сидели молча.
   - Каф хотите? - подала голос императрица.
   - С удовольствием: его вкусом и ароматом можно наслаждаться вечно!
   Императрица вынула из шкафчика обширную чашка и провела над ней рукой. Пыль взлетела над чашкою вихрем, узор засиял неестественно-чистыми красками. Она насыпала каф, налила воды, подержала чашку в ладонях - и вскоре та стала источать ароматный пар.
   - Знаете, однажды я участвовала во всешончанском конкурся по варке кафа: Силою и без. Выступила там инкогнито: мой дворецкий - великий Аша'ман, сплёл такую Маску Зеркал, что меня не узнал никто: даже дамани из горного университета. И среди "варящих Силой" я завоевала первый приз!
   - Да живёте вы вечно, императрица! - улыбнулся Мандрагоран.
   - Да живут вечно мир и свобода, добро в людских сердцах, Малкир, Шончан и все народы земные! - серьёзно ответила та, протягивая чашку.
   - А почему пиалА - одна?
   - Потому, что таков обычай. Испивая каф из одной чаши, братались перед битвой воины Лютейра Пейндрага Мондвина - основателя Шончан. Эта клятва считалась крепче огирской: в жизни и смерти!
   - Клянусь противостоять злодею, пока крепко железо и тверд камень! Оборонять этот мир до последней капли крови. Отомстить за то, что нельзя защитить! - торжественно произнёс Мандрагоран. (116)

[Джулин Моерад]

.....   .....
   - Итак, Ним прибыл! - зычный от Усилиления голос Ламана пронёсся по Кеймлину. - Сегодня народы мира увидят ещё одну из наших непобедимых побед. Древо всех древ - оно объединит всех живущих под своею кроною! Ещё многие годы назад, когда я подымал Кеймлин с колен, я видел и знал: именно благодаря скрижалям своего высокого духа народ Кеймлина станет первым и старшим: объединителем мира в новый мир!
   - Чего ж это у тебя все гвардейцы - с Материка безумцев? - прошептал король Малкир.
   - Потому, что безумны! - ответил ему какой-то лорд Тира.
   - Так поприветствуем же ныне зарю нового дня! - воскликнул Ламан, и вслед за воплем его к железному дереву подошёл Ним.
   Он действительно был втрое выше человека, но передвигался легко и грациозно; цветы, листья, и виноградные лозы обвивали его.
   - Интересно, а сколько в нём весу? Сколько золота Ламан отсыпал шарцам? - спросила императрица.
   - Судя по глубине следов на мягкой земле - он не тяжелей меня, а то и вас.
   - Так что: шарцы Ламана надули?
   - Конечно! Шаровики всегда обманывают, особенно, если кажется, что - нет.
   - Что вообще эти демандредовы прихвостни здесь забыли?
   - Живут и дурят - они ж Дармоеду лучшие друзья... пока он не съел их.
   - А что - может?
   - Конечно! Если падёт Шончан - он сперва сожрёт нас, потом - их, а Айил оставит на закуску.
   - Они это знают?
   - Конечно! Но им так даже лучше: они расползуться по всей империи и обманут каждого.
   - ...Ну же - где ваше воодушевление, встречайте восход кайриенского мира! - надрывался Ламан, и тотчас толпа детишек с цветами, выскочив откуда-то слева, принялись его поздравлять. Он схватил одного, поднял высоко в воздух, расцеловал в обе щеки и подсадил на исполинский корень.
   Огир меж тем запели снова, Ним пустился в пляс, дерево - двинулось в рост.
   - О Свет, три тысячи спанов! - охнул рядом король Иллиана.
   - Итак, свершилось!!! - голос Ламана стал похож на рокот грома. - Дорогой Ним, не изволите ли сесть к подножию вашего творения: мои Огир воспели для вас кресло!
   - Коли вежлив - жди беды! - пробурчал рядом лорд Тира.
   - А что он может сделать? - спросил Мандрагоран.
   - То, чего живому человеку и в голову не взбредёт.
   Ним меж тем сел.
   - А теперь - да восторжествует соединение творения и творца! - вскричал Ламан, выливая на Нима ведёрко зелёной воды.
   - Сок Роста - охнул огир Арент. - Да как же...
   От древесной стены взвились гибкие ветви - и опутали Нима. Один миг - и он оказался погребён в переплетении корней.
   - Что ж, теперь моё древо - закончено! - подбоченился Ламан. - Можно сказать - у него живая душа, и оно будет стоять, пока...
   Раздался скрежет и грохот, сверху посыпались мириады листьев, потом - ветви побольше, а следом вся конструкция, наклонясь, рухнула на Кеймлин.
.....   .....
   - И что в Шончан за такое бывает? - спросил Мандрагоран Императрицу, когда они вечером того же дня, сбежав из грозящей рухнуть после падения древа, гостинницы, расположились в милом трактирчике "Мечта троллока". С некоторых пор трактир оправдывал своё название "более чем" - ибо из окон его открывался вид на разрушенный Кеймлин.
   Императрица молчала.
   - Так что бы вы сделали? Тридцать тысяч погибших!
   - Башня Воронов... - наконец произнесла она. - Очень долго - и без пролития крови.
   - Эстеты... А у нас бы их просто повесили. Всей шоблой - на склонах Такан'дара.
   - Украсить утренний пейзаж?
   - Ага! Дармоедами висящими - как праздничное дерево.
   - Хорошо бы - да только сбежал он. Телохранитель - Аша'ман переместил.
   - Кстати: передайте вашему дворецкому, что у меня перед ним - долг жизни.
   - Конечно. Правда он ответит, что живёт исключительно для того, что бы спасать меня и моих друзей.
   - А как лорды Тира?
   - Один из них Направляет - и переместил всех. А вот королю Иллиана не повезло...
   - Значит - Иллиану тоже: Ламан тотчас будет там.
   - Долой дармоеда! - раздались возгласы с улицы.
   - Что, началось! - воскликнула императрица.
   - Увы, нет, - вздохнула трактирщица. - Перебьют всех, не в первый раз. А вы, кстати, с Силой поосторожней: для Направления теперь лицензия нужна.
   - Я - Императрица Шончан!
   - А им не важно - иностранцев то тоже касается.
   - Не помешаю? - к столику подсел давнишний лорд Тира: тот, что Переместил делегацию.
   - Нисколько. Лан Мандрагоран. Пятый.
   - Фортуона Пендраг. Третья. А вы - лорд... Ровейр?
   - Да, так меня называют.
   - Вы прибыли инкогнито?
   - Я всегда - инкогнито, с конца Второй Эпохи - Эпохи Легенд.
   - Простите, но это невозможно. Более трёх тысяч лет - много даже для Айз Седай!
   - Возможно. Когда три тысячи лет спишь - запросто!
   - Но не будете же вы нас убеждать, что вы - уцелевший Отрекшийся?
   - А если да?
   - Судьба всех их известна - в живых не осталось никого.
   - Судьба тринадцати. Но моё прозвище - Агварес
   - Не слыхал, - ответил Мандрагоран, но Фортуона изменилась в лице.
   - Вас... нет! - наконец сказала она.
   - Не было, - поправил её "лорд Ровейр". Давно.
   - Кто он такой? - спросил Лан.
   - Агварес - легендарный злодей менестрельских баллад Шончан.
   - Пусть докажет! - рассмеялся Лан.
   - Доказательство - Калландор! - ответил Агварес.
   - В смысле?
   - Ну вы же учились в школе и помните, как делаются ангриалы и са'ангриалы?
   - Ну, сперва создаётся тер'ангриал - Семя...
   - Потом ему дают поглощать Силу, - подхватила императрица.
   - Саидин либо Саидар, - продолжил Лан... ой, а ведь он ещё и Истинную направлял - самого Тёмного: Дракон этим ловко воспользовался... она-то в нём - откуда?
   - Источник - перед вами! - улыбнулся Агварес. -
   Моя история такова: я был одним из Избранных, уйдя к Тёмному по... личным мотивам, и однажды, случайно - узнал его самую скрываемую тайну.
   - И какую же?
   - Тёмного не существует! Он - частица Творца, расколовшегося с горя! Так происходит, когда люди именем Создателя делают нечто совсем непотребное, можно сказать - каждый раз Тёмный создаётся нами заново. Именно от этого мир замкнут в кольцо - Колесо: каждый раз - на Эпоху, и каждый раз в её конце встаёт выбор: оскотинится или нет? Если да - наступает катастрофа, если нет - со следующей Эпохи есть шанс разомкнуть вечное повторение.
   - А как же Дракон?
   - Он исполнил, что должно. Ныне Тёмный - в узилище и потихоньку рассоздаётся, утекает к Создателю, как вода из бочки. И если его не кормить злом - рассоздасться начисто!
   - А как же Эпоха Легенд с её благостью?
   - А кто сказал, что тогда была благость? Прочтите о нравах Белой Башни Эпохи Третьей! Так вот - тогда такое было повсюду.
   - Да, но как ты узнал эту тайну, - спросил Лан. - Я так понимаю: Тёмному с Создателем мирится неохота...
   - У меня редчайший талант - я проникаю в душу того, с кем соединяюсь в Силе, а другая сторона о том и не знает. Я всегда держал это в тайне, ибо - власть. Да, именно так - чего вы на меня смотрите?
   Но правду говорят: нет худа без добра: когда Тёмный дал мне Истинную силу - я узнал его секрет, и это изменило всё.
   Сначала я пытался вредить делу Тьмы... Поймите меня - я вдруг понял, что радикальное улучшение мира - возможно, а моё злое неверие в благо - менее чем ничто!
   Потом меня изобличили. Чудом Создателя Тёмный не понял, что я мешаю именно ему, а не интригую против прочих Избранных. Но мне пришлось бежать и скрываться. Меня спасли Дракон, Сто Спутников и Печати: все, кроме Ишамаэля, были пленены ими. А потом я встретил Джоринду.
   Она была Айил. Дай'шан Айил. Я защищал её. И - полюбил. А у неё были Пророчества. О Драконе. И о том, что ему понадобится: идеей Калландора я обязан ей.
   Это я построил Тирскую Твердыню. И создал Меч-который-не-меч. И напитал его, помимо Саидин - Истинной Силой - ошмётки её ещё в изобилии встречались в мире.
   Кстати: вы знаете, что есть Истинная Сила? То, из чего возникают Саидин и Саидар, но - пропущенная через Тёмного! Если бы наш мир не был замкнут в Колесо - она была бы доступна и чиста! И лишь Создатель ведает - что с её помощью можно сделать!
   А далее... я очень хотел увидеть результат. И - не жить столетия после смерти Джоринды. Да и перспектива сойти с ума - не из радужных. Так я принял решение лечь в стасис. И вы знаете - куда.
   - В сам Калландор! - воскликнул Лан.
   - Верно. И после Тармон Гайдон - освободился. Вы верите мне?
   - Почему-то - да, - хором сказали двое.
   - Благодарю. Но - к делу! Ламан Дамодред близок к чему-то ужасному. Сегодня после падения древа он держал совет с Айяд - и они предложили ему нечто из пророчеств о Вильде. Оказывается - оно не завершено.
   - Вильд - это Демандред?
   - Он стал им. Но, похоже, теперь место Вильда может занять Ламан.
   - Но - как? Тёмного-то - нету! Ты же сам говорил - он расточается.
   - Не сразу. А Ламан свершил столько зла, что Тёмный воспрял снова. Его Сила вновь чувствуется в мире.
   - И что - новое Отверстие?
   - Не знаю. Джоринды со мной нет.
   - Ты делаешь Губитель Сердца?
   - Я. В последние пол-года он созрел больше, чем за предыдущие пять лет.
   - Чем мы можем тебе помочь?
   - Ничем. Я пришёл излить душу. Незнакомым. Возможно - завтра мой последний день.
   - Ты пустишь в ход Губитель?
   - Да. Ждать больше нельзя.
   - Это опасно?
   - Более, чем вы представляете.
   В ответ Лан Пятый обнял Агвареса за плечи.
   - Э, поосторожней! - осадила его трактирщица. Парню с парнем да девке с девкой обниматься нельзя, даже иностранцам: "духовные скрижали", так-их-перетак! Я-то не донесу - да за посетителей не ручаюсь. Об Отрекшихся с Тёмным тоже болтать не стОит, а то тут вырядился один на маскарад Ишамаэлем - его и замели...
   - Разрешаешь быть рядом? - спросила императрица.
   - На то воля Создателя.
   - А увидеть этот са'ангриал можно?
   - Да. Собственно - я как раз собирался его забирать. Он зреет под Твердыней.
   ...Отворились Врата, за ними зияла бездна шахты.
   - Он - там, сказал Агварес. Идёмте!

[Джулин Моерад]

.....   .....
   - ...Где са'ангриал! - кричал он получасом спустя на кучку понуро склонивших главы Благородных лордов Тира. - Кто дежурил за последние двое суток?
   Вперёд вышло восьмеро.
   - А теперь, уж простите, я применю Принуждение.
   - ...Я не хотел, не хотел, но - жена, дети!!! - орал, катаясь в его ногах лорд Эбан ещё через четверть часа.
   - Что - дети? - ледяным голосом поинтересовался Агварес.
   - Я проиграл... Шарцы... Вложился в их ценные бумаги... Десятерная прибыль...
   - Десятерных прибылей не бывает! - сплюнул лорд Санор. - На сколько они тебя облапошили?
   - Поместье... Золото... Драгоценности жены... Дочки - кто их теперь замуж возьмёт?
   - Например, я! - сказал долговязый айилец. - Они у тебя бойкие: как Девами Копья побегают - так и возьму.
   - Смеёшься?!
   - Нисколько.
   - Где Губитель? Кому ты его продал?
   - А-а-а, лгать не смею... Ламану!!!
   - Что ж, твоим детям придётся обойтись без отца! - сказал Агварес и выпустил Погибельный Огонь.
   - Жаль, от убийства этого гада са'ангриал не вернётся, - добавил он.
   - ...Выход есть! - сказала Фортуона, едва они переместились обратно в "Мечту троллока". - Дворецкицкй, мои жезлы!
   - О Императрица, живи ты вечно - казни меня медленной смертью, но...
   - Я тебя прощаю! Именем Лютейра Пейндрага Мондвина - мои жезлы!
   Миг спустя дворецкий с поклоном вручил ей лаковую шкатулку с двумя жезлами: белым и чёрным.
   - Исторгают Погибельный огонь - даже Направлять не надо. Это - нам с Ланом, а Агварес и Фурик Направляют сами.
   - Меня возьмите! - подала голос трактирщица. И тут же меж рук её вспыхнуло пламя, разбрасывая искры. - Столкновение Погибельных Огней - больше так никто не умеет!
.....   .....
   - Прошу вас, спасите! - шептала принцесса Аримилла Дамодред двум Огир, забравшись к ним в нумер через окно. - Мой отец готовит нечто ужасное!
   - Судя по тому, что ему плевать на тысячи убитых - онг может, - ответил Арент.
   - А как он с Нимом поступил - вообще ужас! - добавил Джуин.
   - Но ты-то, к счастью - вне опасности. Хоть и страшно быть дочерью такого отца - уж тобою-то он дорожит.
   - Ошибаетесь! Он всегда был со мною холоден, как лёд, а сегодня вдруг стал приветлив да ласков - хоть к ране прикладывай. Не к добру это! Он готовит нечто страшнее смерти - и это касается меня!
   - Так спрячься, - посоветовал Арент.
   - Некуда! Он пометил меня особым тер'ангриалом - одним из тех, что взял в качестве выкупа за снятие осады Тирской твердыни. Теперь он всегда знает, где я. Я здесь у вас лишь потому, что ныне он - спит.
   - Так чем же мы можем помочь? - спросил Джуин.
   - Только вы и можете! В стеддингах тер'ангриалы - не действуют!
   - Ну так чего тебе мешает сбежать до ближайшего?
   - В ближайшем он меня найдёт. А вы, как я читала - про Пути сведущи.
   - Ну, есть такое - согласился Арент.
   - Возьмите меня! Сбежим вместе! Здешние Путевые врата отец завалил, но у вас они - целы. Покажете - а я уж дальше сама: может, в Малкир, может - в Шончан! Пожалуйста - вам ведь здесь всё равно делать нечего!
   - Может и нечего, да не гонят, - проворчал Арент. - А если погонят - вот тогда худо будет! Потому, что влась Ламанова нынче - повсюду, и более мы из стеддинга - ни ногой. А коли так...
   - Что, женят - да? - съязвила Аримилла. - Так жениться - не казниться!
   - Ну - кому-как, - раздумчиво протянул Джуин.
   - Не казниться! - крикнула девушка. - А вот мне - казниться! От родного отца!
   - Да чего ты его так боишься - ну не пришибёт он тебя, в самом деле!
   - Ещё и как пришибёт! Что б дерево его окаянное выросло.
   - Да какое-такое дерево? Всё, упало оно - каркас не выдержал!
   - Неживое дерево. Дерево Боли. Айяд ему саженец обещали - из хранилища Вильда, который Демандред. Последнее его творение! А что бы пророс саженец тот - кровь людская потребна, да не какая-нибудь, а родного человека. Я подслушала их беседу - они так и говорят: плоть от плоти, кровь от крови!
   - Да быть того не может! - возмутился Джуин. - Даже если есть на свете такая темнушная пакость - не станет Ламан её применять: он же на каждом углу кричит, что в Свете идёт!
   - Для него нет Света и Тени - лишь власть его, и те, кто ей противятся!
   - Ладно, предположим. Но прямо сейчас в темницах Кайриена томится множество Ламановых родичей, что выступали, а то и умышляли против него: что ему стОит зарезать двоих-троих - ему не впервой.
   - Ему не впервой, да теперь - мой черёд. Когда он ласков с кем-то, значит - скоро порешит. Вспомните Нима!
   - Послушай, но шарцы - известные обманщики, - подал голос Арент. - А я, как огир, говорю - такое дерево невозможно в принципе! Потому, что дерево - оно живое всегда. Вот увидишь - продадут они ему за полный корабль золота какую-нибудь игрушку бесполезную из Эпохи Легенд - и будет смех на весь мир.
   - А мне, что ли, легче, если он меня под игрушкою зарежет?
   - Да не зарежет - отец, всё ж...
   - ...Так, что ещё за безобразие? Заговор? - в нумер ввалился король Ламан Дамодред: в доспехе и при мече, во главе мрачной, бородатой охраны. - Так, похоже: дочь моя, как и все - ласки не понимаешь. Придётся тебе до завтра в темнице посидеть... А вам, - взор короля упёрся в двоих огир, - до завтра из нумера - ни шагу! А после праздника - навсегда выметайтесь в стеддинг!
   На этот раз кисточки на ушах у обоих не шелохнулись.
.....   .....
   На утро все улицы Кеймлина: те, где можно было пройти, не заблудившись в развалинах, были полны народу.
   - Слава Ламану! - кричала толпа. - Да здравствует Демандред, ай - Дамодред! Духовные скрижали сокрушат всех!! Даёшь кайриенский мир!!!
   - Интересно, сколько им заплатили? - проворчал Лан.
   - Нисколько! - ощерилась трактирщица. - Мразь, фанатики, кровопийцы: любой троллок - краше!
   - Это точно! - согласился Лан. - У нас они ещё кое-где водятся: трусливые твари, хоть и здоровенные.
   - Эти тоже поодиночке - что вошь на гребешке, а вот когда много - хуже шершней! Думаете: кто ловит, вяжет да режет? Охрана с "Безумцев"? Да их - с гулькин нос! Вот эти! Всё из-за таких, как они! Всё зло на свете - из-за таких, как они!
   - Надеюсь, подобно троллокам, они теряют хватку при гибели Мурдраала, - сказала императрица.
   - Не всегда... - промолвил Агварес.
   На площади было - не протолкнуться: Лан с омерзением заметил, что на вчерашнее поваленное дерево, щедро измазанное кровью, во множестве лезет народ.
   Король Ламан Дамодред на этот раз влез на обшитый железом фургон, дабы казаться выше. В лучах утреннего солнца лысина его воинственно сверкала, на боку висела витая чёрная игла: Губитель сердца.
   - Сограждане! Братья! - завопил он. - Как говорил я - а я никогда не лгу: "то, что не удалось вчера - удастся завтра!" Но я ошибался! Да, я ошибался! За эту ночь пал и присоединён к нам Иллиан, а сегодня: не завтра - сегодня - мы взрастим величайшее древо на свете! Оно будет сто тысяч спанов высотой - я клянусь вам в этом!
   - Сто тысяч? Да он спятил! - воскликнула императрица.
   - Быть может, Истинная Сила отравила ему разум? - предположил Агварес.
   - Хорошо, если так, - проворчал Лан. - Потому, что совсем упоротые психи не орут и не воюют, а лежат, что брёвна.
   - Скорей бы, - отозвалась трактирщица.
   - Да, сто тысяч! - повторил Ламан. - И его будет видно со всех краёв земных! И да сгинут впавшие в сомнение и прирастёт наш дух! Во имя Создателя и именем его - начинаем!
   Вперёд вышли несколько Айяд, одна из которых воткнула в землю ртутно блестящий прут.
   - Что это? - спросила Фортуона.
   - Тер'ангриал какой-то, - ответил Агварес. - Далеко, не видно.
   - А теперь - салют! - распорядиля Ламан.
   Только сейчас друзья заметили, что по окружности площади стоят пушки. И к ним были привязаны люди.
   - Долой дармоеда! - крикнул один из них, и в следующий миг раздался залп.
   - И так будет с каждым, кто против кайриенского мира! - орал Ламан.
   - Я не хотел! - послышался плач совсем рядом. И друзья увидели двух рыдающих Огир.
   - Императрица, разрешаете? - спросил дворецкий.
   - Да, Фурик, ты в своём праве.
   Дворецкий подошёл к огир.
   - Шо, телепни волохатые, доигралися? - ехидно спросил он. - Жениться не хотели, да? Ну и как вам свадьба?
   - Мы... не... хотели... такого... - рыдая, повторили два мохнатых парня.
   - Понимаю. Только, знаете, был в Эпоху Лененд такой парнишка - Бэйдомон: ассистент Майрин, которая - Ланфир. Так вот - он потом тоже рыдал: прям слезами умывался - мол, не хотел.
   - Мы... читали.
   - Чем читали? Головой или задницей мохнатой?
   - Фурик, не надо! - сказал Лан.
   Дворецкий посмотрел на него с удивлением.
   - А ты мне не император! - с расмтановкой сказал он, и, поворотясь к огир, добавил:
   - Значит, так: я открою врата в Шончан - вот и дуйте туда, а до стеддинга уж сами добредёте. И что б духу вашего здесь не было!
   - Не, мы не уйдём! - сказал один огир.
   - Ещё и как! Ласточкой!
   - Мы вам пригодимся! - сказал другой. - Вы что-то залумали, правда? А мы Петь умеем.
   - И что с того?
   - Наша Песня многое может.
   - Ладно. Только держитесь рядом - вытягивать не стану.
   А на площадь меж тем привели хрупкую девушку.
   - Се дочь моя! - возгласил Ламан. - И ныне она пожертвует собой ради нашего мира во всём мире! Сначала я сочетаюсь с ней браком, а потом - отправлю к предкам!
   - Во гад! - охнула трактирщица, лицо Лана побагровело, Фортуона сжала кулаки, лишь Агварес и Фурик остались неподвижны, словно статуи.
   - Пора! - сказал Лан. - Главное - не зашибить барышню.
   - Главное - зашибить как можно больше мрази: и Айяд, и психов этих! - скрипнула зубами императрица.- Фурик, это - приказ! И не смотрите на меня так - я не Мурдраал... наверно. Только тесно нам с этими на одной земле. Либо - мы, либо - они, и если мы - то смерть фанатикам! Себя не щадить, выкосить побольше, Ламана и Айяд - первыми!
   Пять лучей Погибельного Огня, как пять пальцев, протянулись к площади. И тут же странно отклонились от цели, кося и обращая толпу в скопище искр.
   Навстречу прянули такие же огни, огни столкнулись, раздался гром, его перекрыла песня: звуки множества оргАнов - и разом всё кончилось: лишь Лан пребольно ударился спиною о камень.
.....   .....
   - Что это было? - спрашивал он пятью минутами спустя, лёжа на полу роскошного зала с хрустальным сидением вдалеке.
   - Отклоняющие Врата - ответил Агварес.
   - Как они такое раздобыли?
   - Никак! Отклоняющие Врата - вещь почти невозможная. Это - не Плетение, а сложнейшая система тер'ангриалов: когда Майрин они понадобились для её опыта - она пол-Коллам Даана обегала, дабы найти тех, кто настроит их.
   - Ты бы смог?
   - Даже под чутким руководством Ишамаэля - нет.
   - Тогда - кто?
   - Не знаю. Тень Вильда...
   - Кто нас спас? - спросила Фортуона.
   - Вот они! - Фурик показал на двоих Огир. - Их песня заставляла противника "мазать".
   - Ещё она, - огир указали на трактирщицу. - Точно по огням попадала.
   - Что будем делать? - спросил Лан.
   - Фурик, ножи! - сказала императрица.
   - Простите, но тут даже имя Лютейра не поможет. Не ножи, а нож - пойду я один.
   - Что за ножи? - спросил Лан.
   - Кровавые. Они ускоряют... всё. Ты становишься неодолим... на время. Потом - смерть. - Фортуона извлекла из кармана на поясе кольцо.
   - Свой я ношу с собой!
   - Вы... не смеете!
   - Смею. Фурик! Повтори последние строки Клятвы Императора.
   - "И если то необходимо: мой долг - отдать за Шончан жизнь", - побледнев, произнёс дворецкий.
   - Тогда - и мне! - сказал Лан. - Ибо клятва королей Малкир гласит: "Противостоять Тени, пока крепко железо и тверд камень. Оборонять Малкири до последней капли крови. Отомстить за то, что нельзя защитить."
   - А теперь - неси. Все! Пусть возьмёт каждый, кто пожелает! Назад дороги нет.
   - Что с ним делать? - спросил Лан, вертя кольцо в руке.
   - Напоить каплей собственной крови и сражаться!
   - Нам - тоже! - сказали Огир. - Большие - есть?
   - ...Так, все готовы, поехали! Фурик, открой малые Врата, что бы было видно. У нас - лишь одна попытка.
   А за вратами творился кошмар. Король Ламан собственноручно насаживал на ртутное острие голову дочери, а вокруг пели Айяд
   
"Вставай, проклятьем заклеймённый
На страх убогих и рабов,
Воскресни, разум омрачённый -
Нас в смертный бой вести готов!"

   В следующий миг король Ламан споткнулся о голову Нима.
   - Отнесите меня... к Реке Душ! - простонал он. - Не хочу... умирать... здесь.
   - Трупы - не носим! - крикнул Ламан - и растоптал голову ногой.
   - Вперёд! - скомандовала Фортуона.
   И время остановилось.
   Для, всех, кроме семерых.
   Они прошли Врата и ступили на площадь. Протиснуться не было возможности - люди словно стали каменными, и Лан понимал, почему. Они сделались слишком быстры: любой толчок стал для них равен вечности, а для толкаемых - смертельно-разрушителен.
   Вот и Ламан: замер с открытым ртом. Тонкая прядь волос наискось перечерчивает лоб, выше - багровая лысина, ниже, на подбородке - острая борода. Взмах кинжала одного из огир  - и неправдоподобно медленно его голова отделяется от тела, вперив в лицо Мандрагорана налитые ненавистью глаза. Взмах - и складывается пополам Айяд: одна, вторая, десятая; взмах - и в руке Лана - чёрный жезл. Он безмолвен. Не действует? Нет - не успел сработать: вот из его навершия медленно ползёт луч Погибельного Огня, рассекая ртутно блестящий стержень. Или - не рассекая? Но - как?
   В следующий вечный миг Лан заметил, что их: тех, для кого остановился мир - стало восемь. Неприметный мужчина пошевелился. Самый обычный горожанин: не бедный и не богатый: таких тысячи ходят кругом. Он сделал шаг к продолжавшему стоять безголовому Ламану и снял с его пояса Губитель сердца.
   - Ламан умер, но дело его живёт! - возгласил он, и вонзил чёрную иглу в подножие ртутного острия.
   И ртуь ожила: подобно жуткому фонтану, она устремилась в небо, во все строны проростая ветвями; ветви заострились, что иглы, и стали накалывать стоящих толпою людей, как дитя накалывает на булавку бабочку. Они двигались столь быстро, что друзья едва успевали уворачиваться от них.
   Ртутное дерево прянуло ввысь, попутно растя вширь, как вулкан, сминая дома, улицы, площади. Тысячи и тысячи наколотых людей извивались на его ветвях, наконец на его вершине, на немыслимой высоте, распахнулся чёрный цветок наподобии мака - и безглазое лицо глянуло из него.
   - Я опять победил! - удовлетворённо сказал Тёмный - и облизал тонкие губы.

[Джулин Моерад]

*****
   Прочтя, Серёга бережно свернул бумаги в компактную стопку, дабы они не кололи бок. Мыслей не было - было просто страшно от чувства окончательной, невосполнимой потери. И как то порой бывает от нестерпимых чувств - ему вдруг дико захотелось спать. Он зевнул, спрятал книжицу в карман и направился за одеялами, расстеленным в углу - дабы забыться в тёплых объятиях Махи.
   Засыпая, Серёга обнял Маху, как делал то невесть сколько раз - и она прошептала во сне что-то доброе, ласковое... И под шёпот этот на Серёгу снизошёл сон: в нём все были живы, молоды и собирались на игру. Потом, как то бывает во снах - картина сменилась: все Серёгины приятели, изрядно повзрослевшие, сидя за длинным столом, яростно спорят и по всему видно - дело идёт к драке. Ещё миг - и они на плоской крыше посреди облаков, молча идут друг на друга, сжав кулаки - и посередине вспыхивает тот безумный свет, что, увидев раз - не забываешь никогда. Но вместо ядерного гриба над оплавленной крышей поднимается безглазое лицо и радостно, заразительно хохочет.
   Серёга вздрогнул, просыпаясь, перевернулся на другой бок - и дремота вновь взяла своё. На этот раз ему снилась Осень, но не очередная-золотая, а первая-и-последняя - Ядерная. В этом сне были лишь те, кто остался жив: Маха с Любавой - ещё весёлой, говорливой, Лида с Васькой и их дочь, чьи волосы были ещё рыжее пламени, а не белы, как злой снег за окном, тётя Валя, бежавшая в город с промёрзлой дачи - тогда-то она и стала им "тётей", да маленький Вовочка. Вместе они грели друг друга теплом тел долгими мёртвыми ночами, вместе пекли картошку на углях старых рам, вместе надеялись: уж если переживём эту зиму - тогда всё будет хорошо, потому, что ненависть сгинула вместе со старым миром и те, кто остался жив, конечно же помирятся, потому, что иначе - никак, иначе и помыслить невозможно!
   Потом пришла весна. И новые надежды распустились вместе с цветами уцелевших яблонь - особенно, когда его, Серёги - Ястребиного Крыла, трудами, было восстановлено водоснабжение. И вместо барака-ночлежки, в коих коротали ночи беженцы, они переехали в квартиру, купленную в кредит, разумеется, на место жильцов, не переживших зимы - да кто о том думал? Будущее казалось лучезарным, как синее весеннее небо - пока страшное слово "репарации" не обрушилось на них с телеэкрана, вслед за картинами разрушенных иноземных городов и горы трупов, умерших с голодухи. И возрождение сменилось падением...
   Поначалу Серёга отказывался верить, полагая то происками вороватого правительства, решившего за их счёт смотаться в тёплые края. Тут-то они, выжившие ядерной осенью, восстали всерьёз и даже развесили правительство на фонарях - но репарации оказались страшной правдой. Второе правительство постигла участь первого, но дела шли всё хуже, а Сеть несла на эфирных крылах новые и новые вопли: "Ты виновен! Плати за всё!". Осень прошла в недоумении, зима - в мятежах. Тогда-то и был бит Серёга - Ястребиное Крыло, не желавший верить в новую катастрофу, а закадычный друг его Васька Свешников повесился в камере без воды да с голодухи, так как во время нового переворота о нём попросту забыли, а Серёга валялся в бессознанке.
   Новое правительство потребовало кредиты назад любой ценой - и появились первые рейдеры: бессмысленные и беспощадные. К началу лета, несмотря на новый переворот, они уже бушевали вовсю, верша самосуд над любым сопротивлением. Тогда-то и начал Серёга просыпаться в ужасе от любого вскрика, а Маха день ото дня становилась замкнутей, язвительней и злее. Пробудившись на миг, Серёга крепче прежнего обнял Маху, но вместо привычного ласкового бормотания услыхал злобное "Да пошёл ты!", Отпрянул - и сон вновь поглотил его.
   ...Теперь он очутился едва ли не в отрочестве, на празднике города, под руку с первой своей подругой - Нюркой, кажется - чернявой и готичной. Они идут сквозь толпу народу, вырядившегося по случаю Перестройки, по песню тогда ещё живого Виктора Цоя "Группа крови на рукаве", прихлёбывая на ходу пиво - символ свободы. И останавливаются, как вкопанные, возле картин некоего вышедшего из подполья художника. Они не могут стронуться с места и пиво льётся под ноги - так поразило их то, что предстало с картин их взгляду: (117)
   Одна - пасторальный пейзаж с лугами и хатами. Перед зрителем - человек восемь: черноусые дядьки, девчата в лентах, дети в сорочках... они смотрят на нас - и не видят, что за их спинами, в небе над селом, во весь рост стала Смерть. И коса её, льдисто отблескивая, опускается на хаты. Картина называлась: "Неведение".
   Вторая - вся из строгих чёрных штрихов на белом листе. В раме - нарисованная рама. В центре - сплошной чёрный силуэт: голова и плечи, он глядит прямо тебе в глаза, но его глаз не видно. Не разобрать ни возраста ни пола: лишь пышная шевелюра да жёсткие, точёные скулы. На заднем плане - примитивистки изображены дома - они, как в линзе, со всех сторон склонились к смотрящему. На раме лежит его рука с перстнем на пальце - так сказать, из картины высунулась. Лёгонько так лежит - но продавила раму и щепки торчат из-под неё, будто в ладони той - тонны и тонны. Подпись: "Большой Брат смотрит на тебя".
   Третья являет зрителю руины улицы: дома разрушены и оплавлены, вдали - ядерный гриб. Перед зрителем - гора рук, ног, голов и целое озеро крови. А по горе этой, по рукам и головам, навстречу друг другу взбираются двое. Лица перекошены ненавистью, они смотрят друг другу в глаза, как смертельные враги. У одного в руке зажат обломок кости - на манер кинжала, второй держит целую кость - как дубину. "Последний бой" - значилось под холстом.
   "Ты знал? Ты видел! - кричит Серёга-новый Серёге-прежнему сквозь бездну лет, но Серёга-прежний не слышит. Зато слышит Цой в магнитофоне.

А мне приснилось - миром правит любовь,
А мне приснилось - миром правит мечта,
И над этим прекрасно горит звезда,
Я проснулся и понял - беда! (118)

   "Почему?! Почему!!!" - надрывается во сне Серёга. И картина сменилась:

Мы говорим, что нет для страха причины,
Нечего ждать, кроме новых побед.
Но память о страхе живет в изрубцованных спинах,
Но сколько рубцов насчитаемся мы через несколько лет, через несколько лет.
Ведь наша правда, наша правда терпит плетку,
Наша правда, наша правда пахнет водкой! (119)

   - наяривала со сцены "Агата Кристи". А Серёга, в кампании с другой барышней, Лизой, кажется: длинноволосой и изящной, лихо отплясывает под этот мотив.

   Снова мигнуло.
   На этот раз он оказался на кухне у Васьки Шуйского, бухой в дрободан, в обнимку с Махой, а за стеной друзья-приятели увлечённо спорили о новой игре, по "Песне Льда и Огня", кажется. Именно в тот день, несмотря на протесты Махи, он принял решение уйти из тусовки. А рядом на столе мурлыкал всеми позабытый компьютер, крутя по кругу обширную хозяйскую фонотеку:

Clash of the titans when rivers we cross
Death of an icon incredible loss
Under the banner we march in the rain
Like when you carry my urn to ukraine

While the train is in motion
Enbalm me in lotion
And toast magic potions
I drink and i'm dead

Raise a flag on the russian soil
Kiss the ground on a mortal coil
Slowly progress through belarus
Cannibals cook a slavic mousse
Cosmonaut bred in baykonur
Hail contessa hail de la cour
Phosphorate like a beast to bait
I cremate i delegate (120)

   Помнится, Серёга ещё подумал сквозь винные пары: ну что за бред они несут? Какая такая битва титанов, какая такая урна - и почему в Украину? Наверно, тоже хлебнули лишнего. Или - обкурились. А на следующий день грянула аннексия Крыма.
   Мигнуло.
   Он был на игре, той самой, последней в его жизни, куда его таки-сумела затащить Маха. Называлась она "Битва королей", и зачинатели её, средь коих, на правах консультанта, значился и Серёга, специально подчёркивали: игра эта суть демонстрация единства ролевого движения, мол, негоже ролевикам из-за политики враждовать... Вышло в точности наоборот: ещё до старта из-за политики перессорились решительно все, а когда мастера с горем пополам дали отмашку - "пожизнёвка" преследовала игроков, как мстительный дух, и любая свободная минута вмиг наполнялась околополитической руганью.
   Страсти кипели, напряг нарастал, как давление в закрытом котле - и на третий день котёл взорвался. Вместо очередного штурма очередного претендента на Железный трон разразилось побоище меж "про-украинцами" и "ультра-россиянами". Игротехи были сметены, мастеров никто не слушал, и деревянные мечи в опытных руках вдруг стали сокрушительным оружием. Серёга не любил вспоминать этот день - из-за кошмарности происходившего. Теперь - пришлось...

Было, да гнильем поpосло
Вpемечко само по себе.
Веpная в болоте вода,
Постная, как гpех на заpе.
Понеслась по кочкам метла,
Поплыли тyманы над pекой,
Утонyло мыло в гpязи,
Обломался весь банный день. (121)

   - надрывался во время побоища Вася Шуйский. Миролюбивый увалень: что в жизни, что в игре, беря в руки гитару, он обретал лютую, пугающую харизму. Особенно это проявлялось, когда Васька исполнял мрачняк, но на играх то бывало редко: Васька любил сугубо мирные роли, либо "героев поневоле", вроде Сэма Гемджи из "Властелина Колец". Его он сыграл столь мастерски, что некоторое время Ваську иначе как Сэмом и не называли.
   Но на "Драконовой Горе" был недозаезд некоторых ключевых игроков, Ваське пришлось стать Шайдар-Хараном - и пол-полигона едва не стали заиками, а Серёга - Ястребиное Крыло крепко зарубил на носу: Тёмный и все Отрекшиеся нервно курят в сторонке, когда на сцену выходит Мурдраал с гитарой.
   Едва ли не по этой причине на"Тармон-Гайдоне" в "тёмный блок" его брать отказались наотрез, предложив взамен чрезвычайно почётную роль Перрина Айбара, с коею он, надо сказать, блестяще справился.
   Но в этот раз, крепко достатый политикой, Васька поклялся и пальцем не пошевелить, если спорщики сцепятся. И клятву свою он сдержал: распевая с башни Янку Дягилеву он отвлёкся лишь однажды, да и то, так сказать, опосредовано: швырнул бревном в Станниса, полезшего в драку с дюралевым мечом. Шлем горе-королю потом снимали при помощи гвоздодёра...

[Джулин Моерад]

Значит бyдем в игpы игpать:
Раз-два - выше ноги от земли!
Кто yспел - томy помиpать.
Кто остался - тот и дypачок.
Обманyли дypачка!
Обманyли дypачка!
Выше ноги от земли!
Выше ноги от земли!

   - орал Васька, пока политические враги рубились "по жизни". Серёга поначалу в драке участия не принял, но когда началась мясорубка - на него накатило, и он в одиночку расшвырял драчунов. Наиболее рьяные искупались в болоте: по иронии судьбы один из них панически боялся воды и едва не утоп.
   Потом была полиция, допросы и океаны грязи, изливаемые драчунами друг на друга. В тот день Серёга понял: старой дружбе - конец. И ушёл из движения, несмотря на то, что покойный Петька - Мэт всерьёз провозгласил Серёгу "кхалом кхалов". Некий резон в том наличествовал: в тот страшный день он был дотракийцем - и блистательная победа давала ему законное право на титул и косу с сотней колокольцев. Но от воспоминаний знакомых лица, искажённх орочьей злобой, Серёгу тошнило...
   - Неужели тогда всё и сломалось? - охнул во сне Сергей Денисович. - Из-за проклятой политики?
   Мигнуло.

Самый пpавильный закон завязал
Изначальнyю главy в yзелок
И до тpеска потянyл за концы -
Пpоpyбай-не пpоpyбай - не понять.
Светопpеставление!

  - доносилось откуда-то с улицы. А Серёга был на заседании мастеров. Теперь это так называлось - в пику прежним посиделкам. Его пригласили исключительно за прошлые заслуги, не глядя на "имущественный статус". Играть планировали "Белерианд" и игру хотели сделать юбилейной, а значит - особо-помпезной. На непомерный взнос и навороченный антураж Серёге сбрасывались "в шапку", давя при этом смешки: теперь признавали лишь два типа игроков: тех, для кого огромные затраты - легче пыли и тех, кто готов священнодействия ради отдать последнее, обирая семью и детей... Игра не удалась.

А глyмливое пpоpочество
Hастоящим завеpяется.
Все пpовеpено, все сходится,
Даже сказочка хуёвая.
Сослyжила слyжбy - слyшали
И качали головами в такт,
И пyскали светлый дым в потолок.

  - неслось из некоего скрытого динамика. А Серёга присутствовал при обсуждении письма Найнив - того самого, что вызвало её гневное изгнание из тусовки. Как выяснилось неделею спустя - посмертное.

   "...Когда-то надо кончать. Кончать с ложью, фальшивими улыбками и гламурными кисками. Я распрощалась со множеством "друзей" из Аськи, Скайпа и простого мыла и поступила, на мой взгляд, правильно. Теперь они знают, что моё нынешнее состояние причиняет мне невыносимую боль, а их лицезрение будило во мне ненависть, гнев и досаду, пока я не поняла, сколь они жалки и ничтожны с их готовностью не смотреть ни на что и принимать любой мой выбор, даже если коню ясно, что он калечит меня и окружающих. Интересно, если я освобожу Тёмного, они его тоже примут? Надо бы шепнуть ему: мол, любят и ждут... Но это я так, к слову, на самом деле нихрена от меня не зависит, так что спите, граждане, спокойно, ваша бомба ещё не собрана. Спите, пока есть время!
   Однажды оно закончится, потому, что униженных, оскорблённых да прижизненно-мёртвых - пруд пруди! Когда-нибудь одному из нас повезёт больше, чем мне, закон больших чисел, знаете ли... И если не мы - то дети наши устроят конец света на нашей улице. Как говорил один мой давно забытый знакомый: "Мир станет добрым - либо его не станет вовсе". Но я отвлеклась...
   Вы можешь представить себе Финрода, который уважает выбор Саурона? Или Люиса Тэрина Теламона, говорящего, что Отрекшиеся вправе на их мнение? Это я к тому, отчего закрылась Арда и все волшебные миры. Да опасны мы для них! С таким соглашательством нас даже Моргот на порог не пустит, мы ж ему какого-нибудь Ёроол-Гуя за пазухой принесём!
   А без волшебных миров мы умираем. Да, умираем, откройте же, наконец, глаза! Всё наше чванство, престиж и статусы менее чем ничто! Три четверти населения в нищете, страна живёт за счёт отмывки денег наркоторговцев и педофилов, мы жрём дохлятину из Латинской Америки, в России, когда уменьшится нужда в газе, разразиться голод, война и ядерный ад, а мы кидаем друг другу пальцы, копим обидки и тайно грызём локти об утраченной сказке. Правильно грызём, то был наш шанс, а мы его предали! Мы предали Манвэ и Варду, променяли свет Амана вкупе с тьмой Ангбанда на любовьишки, изменишки, интрижки и водочку. Я не знаю, как Эру собирался провести связь меж Ардою и возрождением страны, но она была бы, верую! Но мы послали нахрен его замысел, и гнев Его будет ужасен! То, что ждёт нас, Нуменору и не снилось, и, в отличие от Гондора, потомки предадут нас проклятию и постыдятся носить наши имена. Если, конечно, они вообще будут..."

   Серёга знал, что после "Тармон-Гайдона" с Найнив творится неладное: её цинично бросил муж, отсудив через опеку всё подчистую, включая детей. Тусовка отреагировала двояко: одни считали, что Найнив наконец-то свободна от блудливого козла, с коим та сошлась исключительно денег ради, а другие вполголоса радовались горю "этой выскочки" и жаждали женских слёз.
   Но само Найнив пошла третьим путём, разительно переменившись: внезапно стала рядится парнем, называть себя исключительно в мужском роде и заделалась ярой общественницей-правозащитницей. Уже тогда се вызвало неслабое бурление говна: одни шептались: мол, правильно её лишили родительских прав, другие, столь же шёпотом, ибо это уже вошло в традицию, хвалили её за смелость и "обретение себя".
   Но спустя некоторое время она переменилась снова: вновь став барышней и пустившись "во все тяжкие". На этот раз негодовали друзья из секс-меньшинств, коими она успела обрасти. А старые приятели: кто шёпотом радовался её "вразумлению", кто столь же тихо шипел: не ведает, мол, баба, чего хочет. И почему-то никто не придал значения тому, что Найнив перестала ездить на игры, перестала фантазировать, перестала писать. А как писала!
   По поводу творчества в душе Серёги давно копился гнев. Сам он ни петь, ни писать, ни даже рисовать не умел, хотя, по отзывам ролевиков, играл превосходно и был классным организатором. Но, по отношению к искусству будучи лишь потребитель, Серёга крепко переживал за творческую братию.
   Пока речь шла об устном визионерстве - так называемых "глюках" - всяк был горазд их слушать, по крайней мере - раньше. Но стоило человеку взяться за перо - критики множились быстрее, чем продвигался текст. Творить всерьёз, за рамками "песен для своих" означало нарваться на ползучий остракизм и причина того - Серёга давно сделал вывод - была зависть. Он вспомнил, как Найнив, сидя без гроша, не могла починить вечно ломавшийся компьютер - а приятели лишь потчевали её рецептами "как заработать". Потом она выгодно вышла замуж, чем вызвала новую волну тихой зависти. Потом - развелась, оставшись, в чём стояла. И вот теперь её нет...
   - Почему я не поговорил с ней тогда? - кричал во сне Серёга.
   - Ну поговорил бы, - отозвался ему голос из темноты. - Кстати, о чём?
   - О том, что развод - не повод жизнь ломать!
   - Ты серьёзно так считаешь? - голос засмеялся.
   - Ну... это - главное.
   - Для кого - главное? Для неё? Для тебя? Для окружающих?
   - Для неё, наверно...
   - А ты спрашивал?
   - Нет. Но и так понятно: жизнь - самое ценное. "Каждый человек - это Вселенная" - повторил Серёга слышанную где-то фразу.
   - У каждого есть то, что ценнее Вселенной! - с нажимом произнёс голос. - Так что было ценнее Вселенной для Найнив?
   - Не знаю. Творчество, наверно.
   - Дело говоришь! - одобрил голос. - Но тогда - почему ей стала жизнь не мила? Или вновь скосопиздишься, о непонимающем муже да детях запоёшь?
   - Не воспринимали её, - неожиданно для себя изрёк Серёга. - А писателю читатель потребен.
   - А тебе её письмо нравилось?
   - Ещё и как! Да и другим, знаю, тоже. Только не принято стало у нас глюки да фанфики хвалить.
   - А давно ли?
   Мигнуло.

   ...Илэйн, вся в слезах, уткнулась в Серёгино плечо.
   - Чего они на меня взъелись! Ну сочинила я, что было б, попади Кольцо Всевластия к энту - так ведь забавно получается!
   - Наверно, потому, что ты сказала: мол, сама всё видела.
   - И что с того? Некоторые за Мелькора целые книги сочинили и тоже - вроде были там!
   - Были! - веско сказал Серёга. - Ключевое слово - "были". Теперь визионерство да извраты никто всерьёз не воспринимает.
   - А почему? Ведь ты же веришь в иные миры?
   - Верю. Только - тихо, как и большинство. Не принято стало таким выхвалятся, у всех серьёзные дела на уме.
   - Это - в смысле?
   - Ну, работа там, семьи, дети...
   - Ага, и бухло после трудов, трах на корпоративах, порнуха с нимфетками, да?

   Мигнуло.
   И Серёга, как наяву, увидал пропитую рожу Арагорна в обнимку с бывшей Лютиень. И рыдающую Арвен, обнимающую сына. Она спилась год спустя...

Только сказочка хуёвая
И конец y ней непpавильный -
Змей-Гоpыныч всех yбил и съел!
Обманyли дypачка!
Обманyли дypачка!
Выше ноги от земли!
Выше ноги от земли!

   - истошно закричал кто-то.
   - И этого хватило, что бы мир развалить?! - заорал Серёга неведомому крикуну.
   Мигнуло.
   И он снова оказался на "Белерианде" и лицезрел, как выбивались из сил игротехи, стремясь расшевелить действо. Но когда сами люди не хотят играть - все усилия тщетны. А люди не хотели. Они приехали покрасоваться в дорогущих прикидах, сфотографироваться на фоне "всамделешней" крепости, приехали в поисках "отношений", романа либо блядок, несмотря на "сухой закон" затарившись элитным спиртным, а ещё они поголовно жаждали, "что бы им сделали красиво". И не мешали во внеигровое время посудачить о том - о сём. Именно тогда Серёгу неприятно поразило: как, оказывается, много среди ролевиков завелось ура-патриотов, а то и откровенных фашистов. Пока они казались гламурными и безобидными. Пока...

Самолет нас забеpёт в полет,
в темноте пинать pезиновое солнышко.
Выше ноги от земли!
Выше ноги от земли!

   - захохотал кто-то, брутально и язвительно. И снова замигало - да так быстро, что Серёге показалось, что картины перетекают одна в другую. Новости с телеэкрана, новости из Интернета: культ президента набирал обороты, как и ностальгия по Союзу едва ли не сталинского разлива, на пустом месте разразилась истерия вокруг геев, отовсюду повылазили попы-экстремалы, черносотенцы, какие-то радетели "евразийства". И средь круговерти этих рож, рогов и рыл Серёга с ужасом находил знакомые имена и лица.

[Джулин Моерад]

Озаглавилась весна топоpом,
Успокоилась pека декабpем,
Утpо - одиноким выстpелом.
Ожидало поле ягоды,
Ожидало моpе погоды...

   - раздался шёпот из темноты.
   ...Снова мигнуло. Он был в чужом зале и в чужом теле, а на сцене какие-то незнакомые парни исполняли уже запрещённого Макаревича.

Крестики, нолики, фантики
Стали теперь солдатики,
Стали теперь служивые,
Каждому вышел срок.
С вечера спорили ссорились,
А поутру построились.
А поутру прицелились,
Каждый нажал курок. (122)

   Этот концерт он видел издалека, и что исполняли на нём - лишь догадывался. По искажённым злобой рожам "возрожденцев", тащивших по улицам окровавленные тела под сумрачным, равнодушным небом.
   В тот день он ужрался до поросячьего визга, бессильно сжимая кулаки и проклиная соотечественников на чём свет стоит. И получил по голове от Махи - исключительно за ор. Маха не сочувствовала "возрождению". Но - и не особо его осуждала, отчего Яшке приходилось конспирировать свою связь с оппозицией прежде всего от неё.

Сабельки, пулечки, пушечки,
Выбритые макушечки.
Цепкие лапы Родины,
Да письмецо семье.
Холмики, крестики, нолики,
Где вы теперь, соколики,
Где вы теперь, служивые,
Спите в какой земле?

   - пел кто-то, пока Маха пристально вглядывалась в новостную ленту. А на экране бесконечной чередой шли статьи о преступлениях киевской хунты, коварной Америке да загнивающей Европе - вперемешку со статьями о том, где, по слухам, похоронены целые полки солдат, "погибших от несчастного случая".
   - А ты чего молчал, Создатель? - гаркнул в темноту Серёга. - Иль у тебя попы перевелись?
   Мигнуло.
   На этот раз он был в гипермаркете, где на здоровенном экране транслировалось выступление какого-то высокопоставленного святоши. Он много и важно распинался о сугубом гниении Запада, страшном грехе мужеложества, важности духовных скреп и правоте русского оружия. А позади него рыдала икона Спасителя, а Богоматерь, наклонясь над ним, пела:

Спускаясь к великой реке,
Мы все оставляем следы на песке,
И лодка скользит в темноте,
А нам остаются круги на воде.

   Раздался грохот, закричали люди, свод крыши вспорхнул - и завалился вбок, обнажая клубящиеся тучи. Они словно и не замечали падающих стеллажей, вспыхнувшего пламени и вопящей толпы, кою секунду спустя спластает взрывная волна московского теракта 17-го октября 17-го года.
   - Врёшь!!! - кричал Сергей Денисович в равнодушное небо. - Мог бы пророчеств напихать, знамений всяких... - и враз осёкся, вспомнив сон с начала.

Нет пророка в своем Отечестве,
Неуютно пророку в нем.
Сумасшедшим по клетке мечется
Тот, кто знает - куда идем.
А ведут нас слепцы Великие
По дорогам Великих снов.
И какие-то крики дикие
Из передних слышны рядов! (123)

   ...раздалось откуда-то сверху. И во сне его сумрачное небо вдруг треснуло пополам, пропуская к земле искры ярого пламени, что в следующий миг - Серёга точно знал это - расцветут ядерными цветами:

А в чистом поле - система "Град",
За нами - воля, и стар и млад!
А в чистом поле - система "Град",
И море горя, и смерть и ад! (124)

   - орало небо сквозь атомные зевы.
   "Нет! Нет!! Нет!!!" - силился перекричать его Серёга, придавленный сном, словно рудничным обвалом. И картина сменилась: на этот раз он был в незнакомой комнате, в углу которой к трубе был привязан Виталька - Снежкин парень, а перед ним стоял  бывший Андрейка - "поющий хоббит", держа в руке паяльную лампу. "Не-е-е-ет!!!" - надрывался парень - и всё залило кровью, нет, не кровью - лавой, и из неё подымалась голова того же бывшего Андрейки, истошно крича "Не-е-е-е-т!!!", а с боков головы, проламывая череп, росли то ли ветви, то ли рога.
   "Да!" - громовой голос отбросил лаву куда-то вдаль, в пасть огромного хохочущего лица. Ба'альзамон сглотнул - и бывший Андрейка сгинул в пламенной круговерти.
   "Да!!" - маска Ба'альзамона раскололась, явив взгляду мертвенно-серый безглазый лик.
   "Дядя пришёл, большой дядя пришёл!" - с радостным криком кинулся ему навстречу Вова: весь в чёрном и без глазниц.
   "Мой!" - лик  побелел и покрылся трещинами, мгновение - и перед Серёгой предстала девушка в платье цвета льда с короной ослепительно-белых волос. Серёга с ужасом узнал в чудовище Снежку, виденную накануне.
   "Мой!!!" - закричала она в свинцовое небо, стоя на ледяном поле без конца и края - и лёд стал трескаться с сухим, мёртвым скрежетом, обнажая стеклянные лица с разверстыми в беззвучном крике ртами.
   "Мо-о-о-ой!!! - один глаз снежной девы заслонил собою по-неба и в него, как в бездонную чёрную воронку, стали проваливаться искры звёзд.
   "Я опять победил!" - взахлёб хохотала бездна.
   ...Когда Серёга - Ястребиное Крыло наконец смог проснуться, на месте Махи его ждал листок бумаги. "Прощай, мечтатель!" - значилось на нём. Кроме Серёги и прикорнувшей у картины старицы в подвале никого не было.

[Джулин Моерад]

*****
   - Ну как прошли занятия у Месааны? - спросил Элан Морин Тедронай, проходя Врата в комнату Суерлэйн. - О, ты поселилась в Лакуне? Оригинально, хотя и непрактично.
   - Мне с Месааной нравится, - ответила Снежана.
   - Я ж говорил - она нравится всем, дай только поучить.
   - Элан, а почему её в учёные не взяли?
   - Дураки - потому и не взяли! - резко бросил Ишамаэль. - У Зайне - энциклопедические познания, она - как библиотечный Тер'ангриал, только - умная. Науке остро нужны такие: те, кто способон указать на неведомое в известном. К тому же, как ты заметила - Месаана имеет редкий дар вдохновлять других.
   - А кто её в науку не пустил?
   - О, многие - и после жестоко поплатились за это. А - зря, потому что они лишь поддакивали да пели с чужого голоса. На самом деле Зайне путь в науку пресёк один-единственный человек: Латра Посо Декулэ, что восседала в Зале Слуг в те дни - убеждённая сторонница специализации, презиравшая "выскочек".
   - Это - та самая, что заключила Роковое Соглашение, соорудила Чойдан Кэл, а позже прославилась как Шадар Нор?
   - Да, - поморщился Ишамаэль. - И - хватит о ней. Я приготовил для тебя подарок, Суерлэйн. Подарок особеного свойства. Он укрепит твоё сердце, Ледяная Дева.
   - Оно и так твердо, как Квейндияр! - вспыхнула девушка.
   - О, не стоит переоценивать себя, дорогая - на этом поприще пали слишком многие. Насколько мне известно, твой дух ещё хранит изъян. Ты ещё не рассталась кое-с-чем в прошлом. Я предлагаю способ рассечь эту связь навсегда!
   - Как? - глаза Суерлэйн наполнились скорбью.
   - Идём со мной. Я покажу тебе то, чего не может быть. По крайней мере - так считали все, пока я его не создал.
   В четыре шага они оказались под антарктическим солнцем, а ещё в три - глубоко подо льдами. Здесь был зал: длинный и скупо освещённай. Свет негасимых ламп дробился в льдистой толще, у дальней стены что-то ртутно блестело. Ишамаэль, увлекая за собой Снежану, направился туда.
   - Вот она, самая невозможная вещь на свете - здесь и перед тобой! - он простёр руку, указуя на серебрящийся овал. - У неё много имён, но лично мне, изобретателю этого чуда, нравится лишь одно: Зеркало Правды. (125)
   - Что оно отражает? - спросила Суерлэйн, вглядываясь в туманную глубь.
   - Самое недостижимое место в мире! Как ты думаешь - где это?
   - Чертоги Создателя, наверно... - буркнула Снежана.
   - Почти угадала! - глаза Тедроная засияли. - Человеческую душу - наисложнейшее его творение! При помощи Зеркала Правды можно посмотреть в сердце, как оно есть, вне любых препон и искажений. И - беседовать с этим сердцем, и не только с таким, каким оно пребывает ныне, но и с таким, какое оно некогда было, и даже - могло бы быть! Все человеческие уловки, ложь другим и себе, забвение: случайное и преднамеренное, отторжение, нежелание, страсти, воля и разум пред этим зерцалом - менее чем ничто! Оно может, если мы захотим, даже содеять встречу человека нынешнего - и его же прошлого - и беседу обоих!!
   Последние слова Ишамаэль едва ли не кричал.
   - Я не хочу беседовать с собою-прежней! - твёрдо произнесла Суерлэйн.
   - Кто говорит о тебе? Здесь и только здесь ты можешь получить ответ на тот вопрос, что истязал тебя последние года!
   - Где был Создатель, когда я звала его? - сквозь зубы процедила Снежана.
   - Нет, ещё более важный: как ОНИ дошли до жизни такой! Где твои куклы-родители, Суерлэйн? Сейчас ты узнаешь эту истину - и она сделает тебя свободной! - Глаза Моридина лихорадочно сверкали.
   - Они - здесь, в Лакуне на поясе, я никогда не расстаюсь с ними.
   - Тогда - достань, пришло их время!
   Извлечённых кукол Ишамаэль посадил напротив мертвенно серебрящегося Зеркала.
   - Теперь - немного терпения, Суерлэйн. Они должны вновь осознать себя. А пока я задам ещё один вопрос: в каком пункте сходятся все современные земные религии?
   - Что Создатель благ! - язвительно бросила Суерлэйн. - Настолько, что о каждом думает: за что бы его в аду запечь?
   - Да, есть у них такая странность, но я - не об этом. Неразрушимость души - вот в чём сходятся религии! И действительно: повредить, именно - повредить, а не совратить либо измучить, чужую душу невозможно. Только свою! И именно это их и ждёт - твоих горе-родителей!
   Признайся, в тот день, когда ты вырвала нас из смерти в жизнь, их могла бы убить тысячью способов - но выбрала этот: "свёртывание". А почему? Да потому, что хотела им то, что хуже смерти! Но - не знала, как. Теперь - знаешь! ...О, они шевелятся! Позови их!
   - Лида! Лидка! Лидия Егоровна, Вадим Гаврилыч! - сначала поошептала, а после - прокричала Суерлэйн.
   - Кто здесь? - отозвался из зеркала Лидкин хахаль.
   - Да кто - известно:, кто - курва моя недоделанная! Причалапала, блядь: под забором ночевать-то холодно...
   - Они не понимают, что с ними. Защитная реакция памяти на невыносимое переживание, - зашептал Элан. - Сейчас я помогу им освежить воспоминания. Но - постепенно, иначе они впадут в шок и придётся начинать сначала.
   Зеркало подёрнулось рябью.
   - Э, где это мы!?! - заверещал "хахаль".
   - Ты куда нас завела! - грозно спросило зеркало Лидкиным голосом.
   - Туда, откуда не возвращаются! - процедила сквозь зубы Суерлэйн.
   - Ты что родной матери говоришь? - задёргалась кукла Лидки. - Побойся бога, оторва!
   - Его здесь нет, - глаза Снежаны блеснули огнём. - Говорят, он вовсе помер, поглядев на таких, как вы. Впрочем, его не жаль: судя по людским словам, он всегда был сволочью.
   - Ах ты богохульница шелудивая! - взвизгнула Лидка. - Вот будешь гореть в аду - иначе запоёшь, да поздно будет!
   - Гореть в аду будете вы. Здесь и сейчас! - Снежана направила на Лидкину куклу струйку Огня и Духа. Кукла истошно завизжала.
  - Чего ты с ней пререкаешься, дура недоёбаная? - гаркнул "хахаль". - Щас ребят позову - они её живьём в асфальт закатают, ежель не одумается да не сделает, чего надо. Ясно, блядина?
   - Ясно! - Суерлэйн направила на него струю помощьнее. "Хахаль" тотчас заверещал и задёргался, силясь сбить невидимое пламя.
   - Полегче, Суерлэйн! - вмешался Элан. - Методы Семираг здесь не годятся! Ведь ты не хочешь им быстрой смерти, правда?
   Снежана отпрянула от зеркала, тяжело дыша, глаза её источали ярость.
   - Ты можешь их замучить, но тем самым лишишь себя действительно впечатляющего зрелища, - невозмутимо продолжал Ишамаэль.
   - Какого? - простонала Снежка.
   - Терпение, миледи! Именно сейчас, когда ими правит ненависть - их разум, занятый ею, открыт достаточно полно, дабы мы воскресили в нём их же прошлых. Там, в Колесе, такие трюки не нужны, но здесь, где сила Повелителя невелика - приходится хитрить.
   - Что я должна делать? - выдохнула Снежана.
   - Смотреть! - резко бросил Элан, и глаза его засияли восторгом. - Сейчас ты увидишь самую необычайную встречу на свете!
   Он подошёл к зеркалу вплотную - и крик кукол разом прервался. Коснулся ладонью зеркальной глади - и по ней пробежали волны, будто по ртутному озеру. А в следующий миг...
   В следующий миг зеркало прояснилось. И в нём отразилась Лида - лет на двадцать младше теперешнего. Она качала на руках младенца. Дочь. Снежку.
    А где-то вдалеке молодой парень в бескозырке набекрень лихо правил речным буксиром, и Суерлэйн скорее догадалась, чем узнала: се есть тот, кто вскоре станет "хахалем".
   - Мама! - позвала Снежка. И женщина в зеркале, обернувшись, стала искать её глазами. Но нашла глаза куклу. Куклу самоей себя.
   Несколько нестерпимо длинных мгновений ничего не происходило - лишь две пары глаз сверлили друг друга взглядом. А потом свод пещеры потряс крик. Крик такого запредельного отчаяния и боли, какого просто не бывает у живых - ибо он несовместим с жизнью. Что творилось с куклой, Снежана не видела - ибо глаза её были прикованы к другому зрелищу: взгляду матери сквозь зеркальную рябь. Однажды Суерлэйн, когда ещё была Снежкой, уже видела такой взгляд: парень с "психушника", что одно время ухлёстывал за ней, шибко любил "трешовые" видео - и однажды показал ей часть своей коллекции. Кроме всего прочего: обожжённых, расчленённых и изувеченных трупов, там было и нечто действительно страшное: спелеолога привалило в пещере, а налобная экшен-камера, свалившись с головы вместе с каской, продолжала снимать. На Снежкиных глазах того парня раздавило заживо - и теперь она видела в точности такой же взгляд.
   А рядом из зеркальной глубины, слепо шаря, высовывались руки: парень в бескозырке силился схватить и разорвать своего кукольного двойника. А кукла, отпрянув, но не в силах бежать на тряпичных ногах, глядела на него всё тем же взглядом.
   - А теперь - единение! - вскричал Тедронай, погружая руки в мерцающее марево. Он извлёк из зеркальной глубины два трепыхающихся тельца, видом схожими с зародышами от аборта - и приложил их к куклам. Крик достиг и вовсе запредельного накала - а потом всё стихло: лишь два кровавых, растрескавшихся камня дымились у рамы.
   - Наконец-то они вместе! - сладострастно возгласил Ишамаэль. - На веки вечные сплелись в неразрывном любовном объятии: прошлое и настоящее. Не сомневайся, Суерлэйн, там, по каменной коркой, они продолжают пробудившейся совестью истязать друг друга, да так, как и не снилось ни одному из земных живописателей ада!
   Знаешь, однажды меня изрядно насмешили выкладки ваших психологов: "для личностного роста, мол, нужно воссоединится внутри себя"... Интересно, что сказали бы они, увидь однажды такое... соединение? Как ты считаешь, Суерлэйн?
   - Сбрендили бы, - бросила Снежана... - И никакой душеправ не поможет... Элан, я могу их взять?
   - Разумеется, ведь они - твои... родители.
   - У меня больше нет родителей! И того, что они делали надо мною - тоже.
   - Поздравляю! Теперь ты воистину свободна!
   - А ты можешь... научить меня править зеркалом?
   - Увы, это куда сложнее, чем кажется. Но терпение и труд...
   - ...До добра не доведут! - рассмеялась Суерлэйн. - Здорово ты их! Настоящий Ни'блис - Тень Повелителя Всего!
   - "И падут предо мною преграды стекла - я смогу без поепятствий входить в зеркала!" - нараспев произнёс Ишамаэль. (126)
   - Калугин?
   - Ага! У вас умеют сочинять потрясающие песни - и плевать, что Асмодиан именует мой вкус "плебейским"!
   - Сноб он.
   - В самую точку! Но мы ещё не закончили.
   Он замолчал - и в тишине стало слышно, как тихо-тихо, на пределе слуха от камней доносится всё тот же несовместимый с жизнью крик: горя, раскаянья и боли. А сами камни мелко дрожали, не в силах бежать от того, что терзало их.
   - Многие говорили тебе, Суерлэйн: раньше, теперь и далее, - торжественно начал Ишамаэль, - что у тебя нет сердца. Однако - пусть эти гнусные лжецы проглотят свои языки - ибо сердца у тебя есть. Целых два! Держи их - и пусть они бьются у твоей груди, даруя вечную свободу от того, что было и будет - сквозь все века и времена - и вопреки чаяниям Создателя!
   - "Два сердца бьют в моей груди, два солнца в небе надо мной, внимай!" (127)  - прошептала Снежана, прижимая к груди дрожащие камни. И вдруг закричала во всю мощь лёгких:
   - Эй, Творец, что любит карать да мучить, но не желает знать ни мольбы, ни пощады! Ныне мы раскололи то, что ты содеял несокрушимым! Хорошо ли видно тебе!?! ОТВЕЧАЙ!!!
   Внезапно зеркало подёрнулось рябью, потом - потемнело и в глуби его обозначилось лицо. Оно было мертвенно-серым, и на месте глаз его чернели глубокие впадины, подёрнутые тенями.
   - Великий Повелитель, привет и почтение! - Ишамаэль встал на одно колено. - Присягаю служить и служу, присягая! Жизнь моя, слово, дело и помышление принадлежат лишь тебе! Приказывай - и исполню!
   - ...Повелитель... Повелитель... - с нежностью шептала Суерлэйн, силясь погрузить в зеркальную толщу руки, словно жаждая заключить лик в объятия...

[Джулин Моерад]

*****
   ...Остаток выходных Серёга - Ястребиное Крыло провёл у старушки, помогая по хозяйству, хотя поначалу ой как хотелось лететь вслед за Махой, порешить рейдера на месте, а её с детьми силой притащить обратно. Но старушка оказалась настойчива сверх всякого разумения, а когда Серёга всё ж помчался к "железке" - неудачно подвернул ногу на подмёрзшей грязи и остаток дня провалялся на лавке, смазанный салом, что вагонная ось.
   - Ну куда ты побёг? - увещевала его старица. - Разлучника кокнуть да жёнку силком возвернуть? А она пошла бы - к убойце-то?
   - Она и так меня убойцей считает... фюрера этого.
   - Считает - да за глаза, и не человека порешившим - а гада ползучего. А тут - другое дело, приглянулся ей Гриша этот, и ведомо - почему.
   - И почему же? - полюбопытствовал Серёга.
   - С ним беспамятной быть сподручней - вот почему. А ты её о горнем помнить заставляешь.
   - Так ведь не всегда она такой была!
   - Знамо - не всегда. Как и рейдер этот, и Андрей, который "фюрер", и прочие, коих - не счесть. Когда невмоготу - выбор невелик: либо продолжать мечты лелеять да без надежды надеяться, либо выбросить мечты, что б не мешали, и делать вид, что и сегодня терпимо, а завтра, чай, мешок злата с неба упадёт.
   - А что лучше, ежели ничего не осталось?
   - А ты сам посуди: вот идёте вы к далёкой-предалёкой избушке, да по снежной целине, один - шаги считает и то в отчаянье валится, понимая, как дорога далека - то в ус не дует и в первую же яму вскочит. А у второго мысли вроде далеко-далёко, только ноги переставляет, не размышляя: сколько осталось, но на привале и шалаш сделает, и дров найдёт, и воды натопит, а всё почему? Мечта его зовёт, свет нездешний, берег дальний. Так у кого больше шансов дойти?
   - Ой, не знаю, матушка, - протянул Серёга, вспомнив страшные рассказы тех немногих, кто дошёл до города сквозь ядерную осень. - Иные дошли, мёртвых друзей по дороге едя.
   - Мёртвые сраму не имут! - серьёзно ответила старица. - А что до живых: тот, в ком мечта не угасла - повек благодарен умершему будет, за то, что он даже с того света за жизнь сражаясь, плотью своей накормил! А у кого мечты нету - тот без вины виновным себя ощутит, да так от того оскотинится, что и без голодухи людей жрать пойдёт, вот!
   - А сами-то вы бывали там, мать?
   - А как же, где только меня не носило, соколик!

   В полях я была, плотью устланных в холоде лютым,
   Где воздух росою под утро садится на лёд,
   Ещё - в городах, что погибельным светом сияют,
   Где тени живые мертвЫх вопрошают, залитых в стекло:
   "Как те допустили погибели мира,
   Как сбыться такое могло?"
   Ещё я бывала на бреге морском, у границ океана -
   Там рыбьих костей громоздятся хребты до небес,
   Была и в лесу - на том месте, где лес превратился
   В могильную гарь - пламень Солнца закрыл тот поверженный лес... (128)

   Она говорила ещё и ещё: много странного, чудного и чуднОго, пока Серёга не уснул. Спал он на удивление крепко, без сновидений, проснулся свежий и бодрый и нога начисто перестала болеть. Теперь и он уже не рвался "пришивать" рейдера, по крайней мере - сейчас.
   - Оно и верно! - одобрила его старица. - никуда не денется Маха твоя, хлебнёт лиха, дурь выйдет - тут ты её и освободишь.
   - Мочи нет ждать!
   - МочИ у него нет, - передразнила старушка, - вся в голову ушла! Ну, явишься ты, она примется Гришу этого защищать, обоих ведь порешишь, да у детей на глазах!
   - Ой, права ты... да только порешить сволочь всё равно придётся, но - как? Он ведь наверняка своим свистнул, дабы обезопасится... разве что подстеречь его где на деле и вынести всех к троллокам едрёным.
   - Дело говоришь, соколик!
   - Так ведь сами убеждали, мол, мне нельзя убивать!
   - Для себя - нельзя, а других защищая - можно. И ежели не было у тебя намеренья, либо вовсе не мог иначе - тоже не считается. Считается лишь тогда, когда мог пощадить - но не стал. Смешной ты, а ещё - король.
   - А про короля-то ты откуда узнала? - изумился Серёга.
   - Откуда-откуда, да от него самого! Женою я ему была, ясно? Был он тогда... вроде тебя, на весь мир озлобленный, и не мудрено: первую-то жену с детьми у него отравили - шутка ли? (129)
   Серёга деликатно промолчал, в который раз не зная, что и думать, а старица меж тем продолжала:
   - Зол он был сверх всякого разумения, и иного выхода не зная, на врагах отыгрывался, да только врагов у него осталось - с гулькин нос: все покорились. Думал - среди врагов убийцы жены обретаются - да ошибался он, и все ошибались. Я правду знала - да молчала: иную правду говорить не дОлжно, убивает она - правда иная...
   Впрочем - не до правды мне тогда было, спасалась я, да не от кого-нибудь, а от самой Королевы Красной, а самый наипервейший защитник гонимых, всем известно - Великий Король. К нему и подалась.
   Спастись - спаслась, а небеса иначе решили, Свет - по тамошнему... Влюбились мы друг в дружку, и он меня женой назвал.
   При слове "Свет" Серёга насторожился.
   - А дальше - что было? - тихо спросил он.
   - Дальше я его берегла - от боли сердечной да от чёрствости душевной. И уберегла почти - да однажды с закатом пришёл по его душу сам предстоятель Того - Душа Мрака, Имя внутри имени, а я-то, как все, веря, что сгинул он в давней великой войне - его и не распознала, хоть сердце так и заходилось в предчувствии смертном.
   - И что он сделал... Джулин Моерад - ведь так его звали?
   - Может и так, не помню... по-настоящему-то его имя иное, да не стоит то произносить. А сделал он сущую безделицу: перво-наперво королю свою игру мудрёную показал: из прежних дней, и играть в неё обучил, а игра та - во предательство: игроки за душу живую, в сеть обстоятельств пленённую, меж собою интригами да кознями спорят.
   - Ша'рах та игра называется, - промолвил Серёга.
   - Наверно, так и есть: ибо шарахнула она короля со дворянами крепко! Ночи напролёт в паскудство это резались!
   Потом Тот, кто пришёл с закатом куда-то пропал. А как вернулся - книгу старинную приволок - из материи несокрушимой, что лишь в Древние Дни творить умели. И мужу моему - королю, вручил в подарок: мол, читайте, ваша светлость, мудрость предвечных дней, что семья моя сквозь все перепетии времени сохранила.
   Да только книгу ту не мудрец додревний, а сам Душа Мрака написал - когда великим философом прославился. И называлась книга: "Понимание причин".
    - А что в книге-то той было? - не утерпел Серёга.
    - Правда была! - скорбно молвила Старица. - О том, почему люди и мир устроены так, а не иначе, и что из того следует. Нет на свете ничего страшнее правды, когда она без доброты ходит! Многие, ой многие, прочтя книгу ту, потом к Тому обратились...
   И вскоре, когда король да придворные вдоволь начитались книги той, Тот, кто пришёл с закатом, мужу моему имя убивицы назвал, и доказал, что не лжёт.
   - И кто она был?
   - Красная Королева, что в Белой Башне посредь мира восседает - бывшая владычица моя. Надобно было ей, что бы муж мой, обо всём на свете забыв, мир в единый узел связал, дабы она из-за трона его всем-что-есть повелевала. От того и замыслила она разбить королю сердце - что б ничего не осталось в нём, кроме власти да мести.
   Страшно разгневался король - и пошёл войною на место, где убивица восседала - и никакие уговоры-разговоры уж на него не действовали. Поклялся он страшной клятвою, что скорей мир рассоздаст, чем жену убитую без отмщения оставит!
   А я только думала, что умная, а на самом деле, как все люди, была дура дурой - и никак мне на голову не налазило, что Тот, кто с закатом пришёл - не интриган удачливый, а сам враг додревний - и с одного стола со мною ест.
   А он меж тем первым из советников королевских стал - и немудрено: всё знает, обо всём в курсе. Дальше и вовсе худо было - меня в предательстве подозревать король начал, а Тот - защищать. Представляешь - я честью обязана стала тому, кто моего мужа сгубил!
   Серёга - Ястребиное Крыло слушал старицу, затаив дыхание.
   - Да сколько он меня не защищал - выслал меня муж любимый в приют горный, в давние времена порушенный. Тут-то меня Душа Мрака и нашёл - во всём блеске славы явился: в точности, как в книгах старых, да и говорит: "Ты в меня не верила - а в тебя верю! Пока ты здесь в мнимой опале прохлаждаешься - муж твой весь мир к твоим ногам бросить замыслил. И невдомёк ему, кому на самом деле он мир несёт."
   Что со мною стало - то не рассказать, соколик. Отчаяние чернее мрака затопило душу мою, Силою достать его попыталась, а он лишь рассмеялся в ответ: "Ой, не зря я, - говорит, - короля убедил сюда тебя заслать! Сразила тут меня одна - и тоже - за мужа... Да только: что один раз случается - дважды не повторяется! Её надежды я разбил - и твои разобью!" И с этими словами часть души живой он из меня вырвал, на цепь нанизал и с собой унёс.
   - Его звали Ишамаэль - "предающий надежды", - подал голос Серёга.
   - Тише ты! - накинулась на него старица. - Здесь он и видел ты его! Ещё накличешь...
   - Простите, сдуру брякнул. А дальше-то что было?
   - Перво-наперво попыталась я короля предупредить, да где там - Тот меня за цепь крепко держал. И руки на себя накласть, что бы Тому игру испортить, не имела мочи. Одно и осталось: вести читать, о том, как король во имя моё мир пластает. Да помощь пришла - откуда не ждали: подогадливей меня люди нашлись. Товарищ юности мужа моего ой не прост оказался! С виду - книжник-книжником, даром что воевал в молодости, но, помимо книг, секрет у него был. Особенный! Сила волшебная, кою мужчинам в те года пользовать было опасно. Вот он и не пользовал, да так крепко держался, что Душа Мрака его не распознал. А он его как раз почуял, и в расхожие байки верить не стал, а в книги зарылся. И раскопал там: вовсе не сгинул Предавший в великой битве, и не пленён, как говорили сведущие - а вроде как спит - и порой просыпается.
   Много он там вычитал, соколик! И о том, как королева Горного Приюта сразила его, жизнью своей за смерть мужа отомстив, и о том, что таким, как Душа Мрака, окончательная смерть неведома: волею Того они вновь и вновь возрождаются. И о клетке с кристалликом, душу мою уловившей, вычитал, и понял, чья душа на шее у Предавшего болтается. И напал он на Предавшего, как филин вночи, и клетку с частицею души моей - истребил. А после - во весь опор ко мне поскакал, а я - навстречу, потому как сразу ощутила, что цепь порвалась.
   Встретились мы у моста белого: древнего, нерушимого, радостей было - не описать, пить захотелось, в трактир зашли, а там - Душа Мрака сидит за игрою своей мудрёной.
   "Поздравляю, - говорит, - обыграли вы меня! Подчистую обставили - да ненадолго. Весть о смерти твоей, - тут он на меня указал, - к королю спешит и тело - прилагается. Тебе же, - указал он на спасителя моего, - король смерть обещал. Так что идите вы на все четыре стороны, дольше проживёте - больше поймёте."
   Сказал он так - и пропал из глаз. А мы пошли своею дорогой. Писала я королю, сама заявится пыталась - да король не верил, едва ноги унесла. Так и остались мы со спасителем моим век коротать.
   Долго я прожила после дней тех. Слишком долго для горя горького. Застала дни, когда муж мой, обезумев, весь мир завоевать решил. И конец короля  застала. И конец дела его. Всё, что он строил, растащили по кускам, да если б только растащили... Брат пошёл на брата, а сын - на отца. А Душа Мрака, являясь то здесь, то там, злодейства множил и хаос усугублял. Вскоре и спаситель мой в земле почил, потому как часто к Силе прибегал для защиты нашей и порушила она его на старости-то лет. Перед смертью он книгу написал - о том, как всё на самом деле было, да только не знаю - уцелела ли она?
   - Уцелела, - веско сказал Серёга - Ястребиное Крыло. - Я читал её, Тамика.

[Джулин Моерад]

*****
   - Ну и местность! Ни дать, ни взять - Проклятые Земли за Шайол Гулом, - оглядевшись, рассмеялся Элан Морин Тедронай. - Да тут Джумара с голодухи подохнет, не то, что человек! Интересно, что здесь было?
   - Перегоново. Посёлок городского типа, - ответила беловолосая девушка, переступая на мёрзлую покорёженную землю с антарктических льдов.
   - Типа - городского! - захохотал её спутник, поддевая ногою кирпич. - Они что: здесь во владении Погибельным Огнём соревновались?
   - Наверно, сама удивлена.
   - Эх, Драгкара бы... А ещё лучше - стаю воронов и Истинную Силу, иначе здесь никого не найти. Ты точно вышла на место?
   - Да, это здесь. Тут была дача тёти Вали.
   - Ладно, возможно, она переехала ближе к дороге... хотя зачем дом по кирпичу разбрасывать? Да и кирпичей здесь как-то мало...
   - Может, кирпичи в цене?
   - С чего бы это, под ногами - глина, хоть кирпичный завод строй... ладно, пошли туда, куда Шейва улетела, может кого и встретим.
   - Да будет так, Ни'блис! - ответила девушка неожиданно серьёзно. Её спутника это, похоже, огорчило.
   - Хочешь, тучи развею? - предложил он.
   - Хорошо бы. И туман заодно.
   - Быть по сему! Посмотрим, зря ли я в Коллам Даане стулья протирал.
   Элан Тедронай сосредоточился, творя Плетение. При кажущейся простоте задачи управление погодой было одной из труднейших дисциплин во владении Силой, если, конечно, не упрощать задачу до безобразия. Конечно, он мог бы продуть туман да облака ветром, либо сделать трубу Силы над их головами - но это была бы нечестная игра, а Элану хотелось явить настоящее мастерство.
   Мало кто задумывается, что за словом "погода" кроется куча взаимосвязанных процессов, которые, пусть и происходят всего-то от разницы температур, порождают чрезвычайно сложную и капризную систему: тут тебе и разность давления, порождающая ветра, и испарение-конденсация, и электростатика... Дабы погода изменилась - нужно воздействовать на весь механизм - и быть готовым к его сюрпризам.... Наконец дело было сделано: туман осел, землю подсушил ветер, облака заклубились и разошлись, открывая взору звёздное небо.
   - Нравится? - полюбопытствовал он.
   - Ещё и как! А у вас в Эпоху Легенд летали к звёздам?
   - Скорее - прыгали, и это было очень нелегко: Переместится в в совершенно незнакомое, а порой - и невообразимое место. Ты бы с талантом Искателя стала знаменита на этом поприще.
   - Правда?
   - Ещё и какая!
   - В детстве я мечтала о космических путешествиях... Интересно, а в том мире, что создаст Великий Повелитель, они будут возможны?
   - Полагаю, да. Пустое пространство есть то, что не меняется. Да и зачем...
   - А чего он хочет, Великий Повелитель?
   - Хороший вопрос. Поверь, я ломал над этим голову немало. Если верить Балтамелю, Великий Повелитель Тьмы противоречив, как человек, и частью своей он до сих пор стремится слиться с Создателем, предварительно доказав, что тот ошибался...
   - А другой частью?
   - А другой - хочет после победы пересоздать мир по собственному разумению. Я больше верю в это, тем более, что ты позавчера наглядно показала нам, что у Повелителя уже есть свои миры - он лишь присовокупляет к ним всё новые и новые.
   - Ланфир считает иначе. Ей кажется, что люди не нужны Повелителю вовсе, ну, кроме таких, как мы - дабы новые миры к нему подгоняли. А всем остальным - полупризрачное бытие по ту сторону Портальных камней, а после - и вовсе небытие Чёрного Ветра.
   - Ну, это - вряд ли! Разумные существа есть самое сложное, что есть во Вселенной. И в своём споре с Создателем Великий Повелитель никогда не упростит мир так, что бы в нём не было места разумным. Без них победа неполна.
   - Наверно, ты прав, Элан.
   - Ах, благодарю, что заслужил ваше доверие! - картинно расшаркался Ишамаэль. Девушка звонко расхохоталась.
   - Ну вот, теперь и тучи вашего сердца разогнаны. А что ж до Ланфир - она просто боится, что в новом мире не будет чего-то, дорогого ей.
   - Это серьёзный страх, - ответила девушка. - Мне тоже порой боязно покидать то, что любила.
   - Тебе-то что покидать, Суерлэйн! - удивился Элан. - Ланфир понять как раз можно - все мы были дети пусть тесноватого и не всегда совершенного - но очень уютного мира. Но ты... где те дорогие сердцу воспоминания, что ты бы хотела сохранить?
   - Не знаю... Сказки, быть может.
   - Ты о фэнтези - том самом литературном жанре, что так воодушевил Балтамеля?
   - Не только. Я тоже много мечтала. Да и мои соотечественники не всегда были троллоками.
   - Ладно, верю.
   - А зачем нам Дракон Возрождённый? - спросила девушка минутою позже. - Без него никак нельзя?
   - Увы, нет. Открыть Узилище может лишь тот, на ком, как выражаются у вас, "сошёлся клином белый свет". Тот, кого наделил властью сам Создатель - лишь он может разомкнуть любые скрепы, и то - лишь пребывая в неведении либо в запредельном гневе, так как при переходе в Тень благодать исчезает. Если я - Ни'блис, то он, несомненно, Льюис Тэрин аки Ранд ал'Тор.
   - Бывало наоборот?
   - Кажется, да. Или - будет.
   - А Создатель, он... кто?
   - Творец мира.
   - А есть ли он?
   - Увы, да. За "теорему о начале начал" Льюис Теламон третье имя получил.
   
   - "Не важно - верите ли вы в Создателя,
   Не важно - верите ли вы Создателю,
   Не важно - любите ли вы Создателя,
   Важно - верит ли Создатель в вас!" (130)
   
   - задумчиво произнесла девушка.
   Ишамаэль вздрогнул.
   - Откуда тебе известна эта речь?
   - Да так, от какого-то знакомого слышала, а что?
   - Эти слова сказал Льюс Тэрин Тэламон у врат Паарен Дизен!
   - Там, где вы сражались?
   - Да. И здесь она не может быть известна никому, кроме Дракона и его сподвижников... А ещё, по-моему, мы пришли.
   Они стояли у высокой неряшливого вида стены, ощетинившейся кольями и арматурой.
   - По крайней мере, понятно, куда кирпичи поделись, - задумчиво изрёк Ишамаэль. - Зайдём?
   ...Стоять на кромке завала было чертовски неудобно. Потребовались особые Плетения, что бы сесть в них, как в кресла. Элан слегка искривил воздух пред их лицами, отчего происходившее на площади стало как будто бы рядом - и столь же хорошо слышно. А уж чего посмотреть да послушать - было немало:
    - Я кому сказал - пять мешков! Пять, а не четыре! - орал мужчина в кепке, возвышаясь над стоящей на коленях женщиной. - А посему - треть пайки! И мне плевать, какие у кого дети, все слышали? Далее: Евстегнеев! Промотание казённого авто. Не важно, что старое и на запчасти: ворюгу - в расход!
   - Ой, люди, что ж то деется! - закричала худая женщина в платочке, прорываясь к связанному мужчине, наверно - тому самому Евстегнееву. - Мужа убивают! За ржавый драндулет мужа убивают!! От её крика, как по волшебству, лампы посёлка стали гаснуть.
   - Валька-а-а!!! - не унималась женщина. - Да сделай ты что-нибудь!
   - А нефиг было железо налево пускать, - сплюнула женщина, стоящая рядом с мужчиной в кепке. Раздался выстрел, женщина в платке упала, над ней со стоном осел мужчина, пав головою ей на грудь.
   - Во сволочи! - сквозь зубы зашипела Снежана.
   - Поразвлечёмся, Суерлэйн? - весело подмигнул ей Ишамаэль.

[Джулин Моерад]

7. - Я нарекаю тебя - Криогений!

   ...Помогать старице по хозяйству оказалось на удивление легко, хотя поначалу Серёга думал, что уж здесь-то работы - невпроворот. Но оказалось - подвал не течёт ни в едином месте, печь чиста, полки - крепки, а доски пола пригнаны столь тщательно, что не просунешь и волоска. Подивившись старушкиной расторопности, Серёга решил наколоть дров и ради занятия сего обыскал всю округу, но тщетно: бывший посёлок едва ли не метлой подмели: ни соринки, ни дровинки, всё мало-мальски горючее давно сгорело в печах "коммуны". А в старушкиной печке меж тем исправно пылал огонь...
   Старица бывала дома редко: обычно она исчезала поутру, прихватив с собой картину, а появлялась уж затемно, причём Серёга ни разу не видел ни ухода её, ни прихода - словно, зайдя за угол, старушка растворялась в пространстве. И так же внезапно появлялась: из ниоткуда в родной подвал. Возвращалась она всегда с добычей, немыслимой по нынешнему голодному времени: куры, гуси, пироги; однажды принесла целого свина, жареного на вертеле. Из старушкиных разносолов они поедали лишь малую часть: остальным она, похоже, с кем-то делилась, хотя за всё время пребывания Серёги в землянке к ним ни разу не заходили гости. О том, кто такова старица на самом деле, Сергей Денисович старался не думать: на прямые вопросы старушка отвечала всегда уклончиво, а тот, утренний разговор, хоть и засел в Серёгиной памяти крепче крепкого, казался ему продолжением сна. Пару раз Серёга видел, как старица без спичек и огнива разжигает печь, но даже пойманная на горячем, она не сказала ничего однозначного.
   Бывали, впрочем, и дни, когда старица, прежде чем исчезнуть по своим таинственным делам, сопроводжала Серёгу в его прогулках по окрестностям. Гулять, собственно, было негде: посёлок словно срезал исполинский нож - даже фундаменты "коммунары" растащили по кирпичику. Но так уж устроен человек - тошно ему взаперти: что в темнице сырой, что в хоромах волшебницы. И Серёга бродил да лазил по мёрзлым буеракам, словно надеясь найти в очередной яме золото инков. И однажды, когда они были вдвоём, он таки-нашёл нечто необычное.
   ...Средь развороченной земли возвышалось дерево: серебристо-белое, и какое-то ненастоящее, будто его отлили из ртути. Но не это потрясло Серёгу. И даже не то, что вчера он уже проходил этим местом - и оно было пусто. А то, что с дерева свисала верёвка, а на ней медленно поворачивался в дуновении промозглово ветра человек в петле.
   Старица повела себя на удивление хладнокровно: подошла, проворно вскарабкалась по ветвям, потрогала покойника, полгадила по голове.
   - Избежал! - удовлетворённо сказала она.
   - Так ведь самоубиваться, вроде, нельзя! - само собою вырвалось у Серёги. - Типа: божегька не велит.
   - То раньше нехорошо было - от жизни драпать, - строго ответствовала Старица. - А теперь, после конца свету, ничего не важно, кроме одного: избежишь аль нет? Не было у него другого способа сбежать, ясно? И не нам то судить!
   В задумчивости Серёга стал теребить веточку странного дерева - и не смог это сделать. Хрупкая на вид, веточка оказалась жестче стали. Сверх того - она не гнулась. Вообще! Серёга попытался склонить самую тонкую и хилую из ветвей - и она не сдвинулась ни на волос.
   "Так не бывает!" - заходился в крике житейский опыт. Серёга аж отступил на шаг - и на краткий миг увидел: ветви несгибаемого древа были отнюдь не голы! На них, пронзённые насквозь, корчились люди. Тени людей. И они страшно, хотя и тихо, на пределе слуха, как то пищит летучая мышь, голосили.
   А в миг следующий древо пропало вовсе, словно и не было никогда. Пропал и бедняга-висельник, и кричащие призраки: лишь Старица, чудесным образом очутившись на земле, довольно хлопнула в ладоши.
   - Вот это - дело! - радостно сообщила она. - Сам сбежал - и тех, кто маялся, с собою унёс! Эх, кабы почаще такое случалось...
   Так и жили - тихо да вольготно, и лишь однажды их мирный быт прервался на целую долгую ночь. Вечер в кои-веки выдался звёздным, Серёга даже Альфу Кассиопеи на небе нашёл и старице показал, но та час от часу становилась всё тревожнее, пока из ниоткуда не налетела гроза с громом и пламенем - и старушка едва ль не силком затащив Серёгу в подвальчик, заперла дверь, да так плотно, что та казалась частью стены.
   - Чего испугалась, мать? - недоумевал Серёга. - Нам ли грозы боятся?
   - Не гроза то! - шептала старица. - А Тот резвится. Душа Мрака сверху ходит, а с ним - Ледяное Сердце. Тихо сиди, но не спи, даже думать о сне позабудь: Ледяное Сердце сквозь всё, что есть, чуять-видеть может! Старушка вынула из печи уголёк и положила на тарель перед Серёгой. - На него смотри, а мысли выкинь, словно и не было их никогда!
   Гроза закончилась средь ночи столь же стремительно, как и началась. Поутру Серёга, усталый от гляденья на уголёк, решил проветрить мозги пробежкой, но старица его удержала.
   - Не ходил бы ты, соколик. Позже поглядишь, чего эти двое наворотили.
   На удивление легко Серёга согласился.
   А поутру, ввиду испортившейся погоды да ветра, что сбивал с ног, они также остались дома. И Серёга вновь вспомнил о стопке бумаги, что взял на Снежкиной квартире. Он достал их, присел у камина да изготовился читать, как внезапно за спиной у него раздался голос Старицы:
   - О чём просвещаешься, соколик?
   - Да так, чужие сказки читаю, - отшутился Серёга. Несмотря на симпатию к старушке, он не хотел посвящать в Снежанино творчество кого бы то ни было - как в нечто тайное и едва ли не интимное.
   - Прочти и мне! - попросила старица. - А то я глазами слаба стала - а книжки страсть как люблю.
   - Так то вряд ли вам интересно: так, сказки по мотивам сказок, "фанфикшен" по-правильному.
   - Тем лучше, соколик! Плохи те сказки, что никто их додумать-передумать не горазд! Прочти, а - сделай милость!
   И Серёга сдался. Он развернул одну из книжечек и поднёс поближе к свету. "Я нарекаю тебя - Криогений!" - значилось на обложке. Этот "фанфик" Сергею Денисовичу был не знаком... Однако: "назвался груздем - полезай в кузов", и, прокашлявшись, Серёга начал:

[Джулин Моерад]

*****
Я НАРЕКАЮ ТЕБЯ - КРИОГЕНИЙ!

«Он складывал из льдин и целые слова, но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось, — слово «вечность». Снежная королева сказала ему: «Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков». 
(Ганс Христиан Андерсен «Снежная королева»)

   - Том, Том, Бомбадил - ты к нам в гости приходи! - радостно кричали дети, завидев в конце заснеженной улицы человека в ярком, многоцветном плаще.
   - Да какой же он Бомбадил, Мерррилином его звать. Том Меррилин, менестрель, - степенно отвечала детям дородная женщина в красном полушубке.
   - Да не всё ли нам равно! Менестрель он - будут песни, менестрель он - будут сказки! Гости в дом - счастье в дом!
   - Это верно! - согласилась женщина. - В Долгую Ночь менестрелю повсюду рады. А то год выдался дурной, право слово - неправильный год: бури да сушь, ещё и война у соседей. Этак, упаси Создатель, и Ледяная Дева в полночь нагрянуть может...
   - А с менестрелем - не нагрянет?
   - Ни в жисть! Туда, где сердца горячи - она носа не кажет. Жарковато ей, когда народ весел! - женщина звонко рассмеялась. - Знаете, что? Дом у меня большой, а дети разъехались, вдвоём с мужем век коротаем... Айда к нам! И родителей зовите. А с менестрелем я сама договорюсь.
   - Ура! Слава тёте Розе! - закричали дети и врассыпную бросились к своим домам.
.....   .....
   - Так какие сказания вы желаете услышать в этот прекрасный вечер? - двумя часами позже вещал менестрель в гостиной зале тёти Розы. Легенды всех миров и эпох - к вашим услугам! Желаете историю Принца в алой мантии? Или - Эльрика из Мельнибонэ? О падении Гипериона? Или - о Волкодаве - Сером Псе? Спрашивайте и предлагайте - я знаю их все!
   - Можно о Фродо Девятипалом и Кольце Всевластия? - попросил чернявый мальчуган.
   - Ещё чего! - фыркнула девочка с косой. - В прошлом месяце на ярмарке слыхали.
   - Тогда - о Драконе Возрождённом! - воскликнул рослый рыжеволосый парнишка.
   - Как бы тебе самому в эту историю не угодить! - усмехнулся менестрель.
   - А можно о том, как Гед нашёл имя Тени?
   - Да ну вас! Этакие страсти - и на ночь! - возмутилась тётя Роза.
   - Так вы говорите, что знаете сказания всех миров? - несмело спросил веснущатый мальчик.
   - Стараюсь! - улыбнулся менестрель.
   - И всех времён?
   - Да.
   - Тогда - расскажите о тех, кто жил до нас.
   - Это о ком? О короле Артуре?
   - Нет, о тех, кто был до нашей писаной истории. О древних цивилизациях. - мальчик с трудом произнёс последнее слово.
   Словно тень пала на чело менестреля.
   - Может, не надо? Они плохо кончили...
   - Знаем! Превзошли дозволенное человеку и развалили мир - воскликнула девочка с косой.
   - Нет, ты не права, - грустно ответил менестрель. - Да и нет для человека предела, кроме тех, что возводит он сам.
   - Наверно - выпустили какое-то зло?
   - И не это...
   - А что? - вмешалась тётя Роза. - Мне, знаете ли, самой интересно. А то пишут о них всякое: Атлантида, мол, Лемурия...
   - Ладно, расскажу, - вздохнул менестрель. - Только... выньте-ка головню из камина и поставьте в вазу посредь стола, что б было чем Ледяную Деву гнать, ежели явиться... Страшная это история. Страшнее всех прочих...
   - Мы не испугаемся! - храбро сказал чернявый мальчуган.
   - Ну, тогда садитесь в круг - да друг к другу поближе. Дело то было очень, очень и очень давно...
.....   .....
   - Кай? Кай! Где ты?
   - Простите, ваша светлость, я играл в снежки.
   - С кем же? Медведи сюда не заходят...
   - Я вселил умение в снеговиков, как ты учила. Здорово у них получается!
   - Что ж, я рада, что ты учишься применять полученные знания. Но это не отменяет ни уроков, ни - Задачи. Ты ещё не разобрался как следует с теорией групп, я уж не говорю о теории категорий. Властелин мира обязан знать мироустройство в совершенстве!
  - Властелин мира? Но ведь королева - вы!
   Шорох и шелест пробежал по складкам платья Снежной Королевы.
   - Помнишь, в самом начале нашего знакомства я обещала тебе весь мир и новые коньки, если ты выполнишь Задачу? Меж тем, как тебе ведомо, всем миром я не владею... Ну и кем ты будешь, когда это свершишь?
   - Я как-то не задумывался...
   - А я не заостряла твоё внимание. Иногда, что бы достичь цели - следует не знать о ней.
   - Получается - решив Задачу, я завоюю мир и буду королём, при мече, в мантии и короне, придворные станут устраивать балы в мою честь, а кавалеры - осыпать дам розами?
   - Какая глупость! Когда ты сложишь из льдинок слово «Вечность» - всё это покажется тебе бессмысленной мишурой. Ты станешь иным, Кай. Великим Иным!
   - И что я буду делать?
   - Повелевать! Мять и лепить мир по собственному разумению! Ведь именно этим ты занимался утром.
   - Игрой в снежки?
   - Нет, созданием снеговиков, имитирующих разум. Со временем ты научишься большему - и вряд ли кто назовёт твои творения имитацией. Сердце из снега, не ведающее сомнений, разум, быстрый, как северный ветер и воля, острая, как ледяной скол!
   - Пока мои снеговики не умеют думать - только находить меня и швырять снежки...
   - Пока, Кай. Ты очень верно заметил - "пока".
.....   .....
   Неделю спустя Снежная Королева обнаружила Кая в дальнем углу зимнего сада. Он плакал ледяными слезами - столь горькими, что они тут же таяли.
   - Ничего-то у меня не выходит - ни теория категорий, ни Задача эта...
   - Отчего же, Кай?
   - Не знаю. Я очень стараюсь, ваша светлость, но ничего не получается.
   - Я знаю, что ты стараешься, но это означает лишь то, что причина в другом.
   - В чём?
   - Наверно, в том, что ты делаешь в свободное время. - королева улыбнулась.
   - Но разве в свободное время я не могу делать, что хочу?
   - Можешь, конечно... но если ты, скажем, раздобудешь дров и попытаешься устроить пожар - я буду против.
   - Разве я такой дурак?
   - Конечно, нет, Кай. Покажи мне, что ты делаешь!
   Они вышли в сад и долго скользили над кронами ледяных деревьев.
   - Вот! - гордо произнёс Кай, указывая на снежные розы. - Они - как настоящие!
   - И правда - поразительное сходство... Только... почему они такие хрупкие? Ты ведь умеешь делать лёд прочней стали?
   - Цветы должны быть хрупкие - это их свойство.
   - Творение должно обладать лишь теми свойствами, которыми наделяешь их ты! А это - кто? - Снежная Королева удивлённо воззрилась на скульптуру девочки из снега.
   - Не знаю. Мне показалось - она должна стоять возле роз.
   - Но - почему?
   - Должен же ими кто-то любоваться...
   - А что она ещё умеет? - голос Королевы стал насмешлив.
   - Ничего. Я попытался научить её играть в снежки... и тут же понял: она - неживая.
   - Что ж, этого следовало ожидать... память сердца не сотрёшь вместе с памятью разума... - пробормотала Королева. - Кай, идём со мной!
   ...Они пришли в зал, одна стена которого являла собою туманное зеркало в изысканной ледяной раме.
   - Зеркало Правды... Я помню - отсюда мы смотрели на снежные вулканы Энцелада.
   - Верно, Кай. Но на этот раз я воспользуюсь им для иных целей. Подойди ближе!
   - Ой, кто это?
   - Ты. До того, как оказаться у меня.
   - Я? Такой смешной... А кто это рядом?
   - Твои отец и мать. А слева - бабушка.
   - А справа?
   - Герда. Можно сказать - твоя названная сестра. Это её ты пытался воссоздать из снега.
   - Не может быть, я их не помню...
   - Но Зеркало Правды не лжёт. Тебе известно его устройство - и ты знаешь: лгать оно не способно в принципе.
   - Всё равно не помню...
   - То-то и оно, что помнишь! И именно это мешает тебе стать тем, кем ты стать призван!
   - Так что же мне делать? Забыть забытое?
   Снежная королева усмехнулась.
   - Нет, Кай, сказанное тобою невозможно, так как логически противоречиво. Для того, что бы забыть, надо сперва вспомнить. Подойди к зеркалу ближе!
   Почему-то Каю стало не по себе, но он тут же устыдился собственного малодушия. В самом деле: он не раз носился в чёрных тучах и снежной пыли над высочайшими вершинами мира, там, где кончается годный для дыхания воздух, а тут - какое-то зеркало... Но что-то больно кололо в груди, не давая сделать шаг.
   - Подойди! Или ты боишься?
   Она взяла Кая за руку, подвела к самой зеркальной глади и положила руку ему на голову.
   Мгновение спустя Кай тихо осел на заснеженный пол. Ещё через мгновение - вскочил, как ужаленный.
   - Ой, это же мама! И - бабушка. И - Герда... Как давно я их не видел!
   Он обернулся к Снежной Королеве, и синие глаза его были полны ярости.
   - Проклятая белая колдунья, ты похитила меня и отняла память! Ненавижу!!!
   Снежная Королева стояла, не шевелясь.
   - Немедленно отвези меня домой!
   - Изволь, если сам ленишься. Только не желаешь ли ты взглянуть, что происходит дома? Ведь тебя не было там много лет.
   - Много... лет?
   - Именно так. Здесь для тебя время заледенело.
   - Проклятье! Все эти годы они мучились, не зная, что со мной! И это - ты, лишь ты, всё - из-за тебя!!!
   - Возможно. Но - прежде чем врываться в родной дом на крыльях северного ветра, не лучше ли сперва посмотреть, куда летишь? Ты умеешь пользоваться Зеркалом. Так загляни в него!
   Кай от волнения долго вертел у зеркала руки так и этак. Снежная Королева молча наблюдала за ним.
   - Ой, а кто это возле мамы?
   - Твой отчим. Какое-то время мать верила, что ты найдёшься, меж тем, как отец настаивал на новом ребёнке. Они поссорились, он ушёл к другой женщине, а она, снедаемая одиночеством, обзавелась вот этим... кавалером.
   - Какой противный!
   - Ещё бы! Твоя мать интересует его в основном ради вашей мансарды. А сам он любит втайне потискать школьниц.
   - И мама знает?
   - Конечно. Но - старается не замечать, ведь если он уйдёт - она останется одна.
   - Она хоть вспоминает обо мне?
   - Раньше - вспоминала, а теперь - у неё другие заботы... ты видишь её живот?
   - Да.
   - В нём - младенец. Она надеется, что его рождение заставит твоего отчима сочетаться с нею законным браком.
   - Они поженятся?
   Снежная Королева расхохоталась.
   Кай потерянно молчал.
   - А что с папой? - наконец вымолвил он.
   - Счастлив в новом браке. Трое детей - все от разных отцов, и очень ревнивая жена. Когда он нечаянно вспоминает о маме или тебе - она учиняет скандал, жестокий, как антарктический ветер.
   - От разных отцов... эта женщина до папы дважды была замужем? И где её мужья? Умерли?
   - Ну что ты! Муж у неё один - твой отец, а вот любовники... впрочем, любви там нет и дуновения - она называет их "спонсорами".
   - Ну а Герда, милая Герда, не может быть, что бы она забыла обо мне!
   - Не только не забыла - но и порывалась искать. Свои красные башмачки в реку пустила, сама в лодке плыла невесть куда... пока родители не изловили. Ух и брыкалась она! Пришлось санитаров вызывать...
   - Я знал, что она меня не покинет!
   - Она и не покинула. До времени. Но её лечили. От тебя. И однажды, когда после очередной порции лекарств и беседы с психологом она признала, что ты - плод её больного воображения - и её выписали.
   - А потом?
   Снежная Королева усмехнулась.
   - Людям легче держать на языке раскалённый уголь, чем тайну... Молчание о тебе отравило жизнь её родителям.
   - Они сами так сделали с нею!
   - Совершенно согласна. Но - продолжим: сначала они попытались завести новое дитя, ведь их дочь, как уверяли доктора, от разлуки с тобой повредилась рассудком и не могла более учиться в обычной школе.
   И им это удалось. Взгляни! В некотором смысле он - твой сводный брат.
   - Этот верзила, похожий на обезьяну?
   - Да, и внутри он в точности таков. Родители пытались воспитать его иначе - в духе практицизма: никогда, заметь, и не задумываясь: а что это такое?
   И... получили вот это: в четырнадцать лет - кража, в пятнадцать - грабёж, в шестнадцать - разбой. Дабы спасти своё чадо от заслуженной тюрьмы, они продали мансарду и перебрались в подвал: адвокаты берут за такие дела немалые деньги. А потом - их дитё учинил драку, ему повредили голову и он спятил. Всерьёз и навсегда. И не откупишься - безумие, как известно, взяток не берёт...
   - А Герда?
   - Немного терпения! После утраты любимого чада её отец запил и ушёл.
   - К другой женщине?
   - Нет, просто ушёл. Теперь он обретается то у одной, то у другой весёлой вдовушки, втайне их презирая, как и свою жену, кою винит в печальной судьбе сына. При этом, заметь, именно он втемяшивал в голову твоему сводному братцу: "мужчины, мол, никогда не плачут и всегда берут своё!". После его ухода мать осталась с Гердой - и сумела организовать ей недурственный брак. За вполне добропорядочного мещанина, сколотившего состояние на колбасе.
   - Ух ты! Люблю колбасу.
   - Только не эту. Он подмешивает в неё глину - потому и умудряется иметь огромный барыш.
   - Надеюсь, хоть Герду-то он любит?
   - Любит. Примерно так, как ваши соседи любили своего кота. Пока она украшает собою дом - он её кормит и одевает. А вот кто в нём воистину души не чает - так это её мать. Ещё бы - он вызволил её из подвала, купив клетушку в дешёвом доме. Со временем туда переберётся и Герда - как только её муженёк найдёт кого помоложе.
   - Можно её увидеть?
   - Кажется, сейчас Зеркалом правишь ты...
   Под рукою Кая в туманном проёме возникла картина мансарды: но не их с Гердой, а другой, богатой. Девочка лет десяти, стоя у открытого окна, вглядывалась в темноту.
   - Герда!!!
   - Нет, это её дочь, - раздался голос Снежной Королевы. - Герда сейчас войдёт.
   - Мэри, сколько раз я тебе говорила: закрой окно! - раздался голос из зеркала. - Ты опять начиталась этой дурацкой книжки про Питера Пэна? Его не существует! Как и твоего придуманного брата! Нет, это ж надо такое выдумать: у неё есть братик, который в детстве дружил с мамой!
   - Довольно! - воскликнул Кай. - Я не хочу больше смотреть! Джадис, милая Джадис (131) - лишь ты - моя мать, сестра и подруга! Прости, что я был таким дураком!
   - О, не стоит, Кай. И я тебе не мать.
   - А кто?
   - Наставница. Матери часто хотят, чтобы дети повторили их жизненный путь, а наставники - чтобы ученики превзошли их!
   - Но как я могу превзойти тебя?
   - Решить Задачу. Теперь, когда ты всё вспомнил - она тебе по плечу.
.....   .....
   - Получилось!!! Джадис - у меня - получилось!!! - Кай вихрем влетел в опочивальню Снежной Королевы.
   - Неужели? - в единый миг Королева была на ногах. Показывай!
   Они стояли перед сложной конструкцией из тонких пластин льда.
   - И где решение?
   - Загляни слева!
   Королева склонилась к столу и в глаза ей ударил блеск тончайших граней. Сотканное из игры света и льда, слово «Вечность» горело средь них, как пламя в некоем невероятном ледяном камине.
   - У тебя получилось! - глаза Снежной Королевы радостно заблестели. - Ты - сумел!! Воистину - есть задачи, что могут исполнить лишь сыны Адама!
   - И что теперь? - растерянно спросил Кай.
   - К Зеркалу! Немедленно!
   Вдвоём они стали пред Зеркалом Правды. И Кай в изумлении увидел, что лицо его сияет алмазным блеском, глаза стали пронзительно-яркие, как синие звёзды, а чело увенчала корона из льдистых игл.
   - Приветствую тебя, владыка мира! - королева Джадис опустилась на одно колено. Новые коньки готовы! Теперь пришло время простереть над миром твою длань.
   - А как?
   - Дать ему новое имя.
   - Сейчас подумаю...
   - Лучше сделать это в пути. Летим!
   ...Они взвились над шпилями Ледяного Дворца - и стена туч от земли до неба встала за ними.
   - Что это? - прокричал Кай
   - Ты! Твоя воля. Твоя мощь, Иной!
   - Тогда - пусть она грядет впереди нас!
   С неба прянул пронзительный ветер, несущий с собою целые льдины. Километровая громада ледника катилась за ним, срезая с земли города и селения, леса и реки, горы и равнины. Великою волною суша рухнула в море - и море замёрзло над нею крышкою гроба. А выше, в неизмеримой синей вышине, звенел от счастья голос:
   - О мой мир, я нарекаю тебя - Криогений!!! (132)
.....   .....
   - Да, но ведь вы и я... мы живы... - несмело спросил веснущатый мальчик, нарушив долгое-предолгое молчание тесно сгрудившихся у догоравшей головни детей.
   - Конечно, живы - ответил менестрель. - Какое слово не сложи - а ход времён не остановить. Явились другие века и другие герои. И Великий Иной пал - а Криогений растаял.
   - Вот и славно! - отозвался чернявый парень.
   - Славно - да не очень, - парировал ему рыжеволосый. - Да, победили, да - живём, а сколько народу погибло?
   - Мёртвых не воскресишь... - задумчиво произнесла девочка с косой.
   - Ну почему же? - отозвался менестрель. - Очень даже можно.
   - Воскресить мёртвых? - удивилась тётя Роза. - А это - как?
   - Нелегко! - ответил менестрель. - Тут надо одолеть само время, а для этого необходимо пройдя сквозь жар в миллиарды солнц и твердь плотнее бесконечности, что бы по другую сторону самого бытия сложить слово "Вечность", но не из льда - а из огня!
   - Разве человек такое может...
   - Никто не может - если поодиночке. А вот вместе, да с любовью, жаром и упорством - очень даже да...

[Джулин Моерад]

*****
   Какое-то нестерпимо долгое время в каморке старицы царила тишина. Что ж до Серёги - мыслей у него не было вовсе, лишь какие-то обрывки, средь которых навязчивой мухой крутился один: "я ведь когда-то думал: зачем Снежной королеве Кай, а Каю - "вечность"?". Но ведь думал же, и не раз: нафига это слово из льдинок?". "И как Снежная королева может подарить мир, который ей не принадлежит - ведь удивлялся, и неоднократно..." - и по кругу, по кругу, по кругу.
   Разорвал мысленную круговерть явственно прозвучавший всхлип. Серёга оглянулся. Глаза старицы были полны слёз.
   - Где то дитятко, что написал такую... такое...
   - Что, "такое", мать?
   - Неужто не понял? Врёшь ведь... Кто писал - о помощи молил. Всех молил, без стеснения да разбору! Потому, что ТОТ стучал в его сердце: а пока душа не заледенела - ей от стука того досмерти страшно! Так помогли ему, автору книжки той, аль нет? Словом там, делом аль песней задушевной? Кто это был, соколик? И где он теперь?
   - Не знаю... - с трудом выдавил Серёга.
   - Знаешь, ой знаешь! - тонкий палец старицы упёрся в ребро Сергея Денисовича.
   - Ледяное Сердце то была. - слова будто сами выпорхнули из Серёгиной груди. - Тогда, давным-давно, ещё до встречи... с Тем.
   - Так я и знала! - охнула старица, заливаясь слезами. И до самой ночи не проронила ни слова.
   
*****
   - Сегодня я призвал вас, дабы услышать идеи о том, где нам искать Дракона Возрождённого, а также результаты поисков, если кто-либо их начал! - возгласил Элан Морин Тедронай, когда Круг Избранных был в сборе. Ответа не воспоследовало, да Элан и не ждал его тотчас, взамен того с видимым удовольствием созерцая трепет Избранных, когда те, пройдя Врата, узрели и поняли, где очутились.
   А вышли они на огромную круглую платформу, за краем которой виднелось ржавое небо, острые, как бритвы, красно-коричневые скалы далеко внизу, да громадная дымящая гора на горизонте. Перил не было, как и видимых глазу границ - от раскалённого воздуха, густого, как вода на океанском дне, пришедших защищала лишь Сила, купол которой, как пузырь, простирался далеко за край пола. При желании, можно было "прогуляться по небесам", но охотников сделать это не нашлось, напротив: сражённые грандиозностью картины, вошедшие жались друг к другу.
   Ишамаэль оглядел их, щурясь от удовольствия и про себя отмечая, что его труды произвели должный эффкт. Этот дом был, пожалуй, самым сложным и необычным сооружением, сотворённым им за всю долгую жизнь. Пришлось немало Направлять, а ещё больше - ломать голову, прежде чем над равниною Венеры, в смертоносном жару, при всесминающем давлении, под облаками из серной кислоты, распустился этот цветок, высоко вознеся его обитель на квендийяровом стебле: растущий внутри самого себя Са'ангриал и одновременно - трон, достойный Ни'блиса - тени грядущего Повелителя Всего. В подтверждении этих слов незримое светило, сиявшее у него за спиной, отбрасывало длинную тень самого Ишамаэля на платформу, и чёрный контур сооружения - на скалы внизу.
   - Итак, я слушаю ваши предложения, - повторил он собравшимся. - Кто будет первым?
   - Наверно, мы, - Бе'лал и Грендаль выступили вперёд, мельком взглянув себе под ноги. Центральная часть молочно-белой платформы была расцвечена чёрно-белой клеткой, в окаймлении красно-зелёных квадратов. Грендаль поймала себя на мысли, что они стали фигурами в игре Ша'рах.
   - Не будучи особо оригинален, я считаю, что перво-наперво следует проверить местных представителей власти, - начал Бе'лал. - Конечно, собравшиеся могут возразить, что здешняя элита десятилетиями комплектовалась не по признаку таланта, а сугубо в угоду коррупции, но от окончания войны здесь сменилось пять правительств. Пять! И далеко не мирным путём. А следовательно, ныне на вчершинах власти пребывают талантливые люди. Революционеры. Та'верены. Весьма вероятно, Дракон Возрождённый - среди них.
   - Увы, это не так! - ответил на то Ишамаэль. - Частые перевороты возносят людей случайных, а вовсе не одарённых, к тому же - я уже проверил эту версию, нанеся ряд визитов к власть придержащим. По большей части это - посредственности либо воры. Там не было ни Та'веренов, ни даже - Направляющих, лишь популисты да лживые ревнители отживших идей. Лишь местный президент оказался интереснее - он был никто иной, как Балвен Маел, в нашем прошлом - последний король Аридола.
   - И первый - Шадар-Логота, - усмехнулась Могидин. - Кажется, его сегодня убили. Уж не ты ли, Ни'блис?
   - При жизни в нашем мире он часто повторял: "Ба'альзамон меня подери!", а исполнять чужие надежды - благородно и приятно, - усмехнулся Ишамаэль, желая слегка развеселить Избранных, что при виде подавляющего пейзажа совсем поникли головой.
   - Ишамаэль возвращает надежды! - рассмеялся Саммаэль. - Чудо Создателя, не иначе!
   - Иногда это, как здесь говорят - "чертовски приятно" - почувствовать себя божеством, феей, джинном из бутылки! - улыбнулся Ишамаэль.
   - Ага, знавал я по здешним сказкам одну такую фею, - поддержал веселье Балтамэль. - "На семнадцатом году повстречаешь ты беду!" Однако Спящая Красавица отделалась не в пример легче этого королька...
   - Ну так она и пленных не пытала, и союзников не предала... Однако мы отвлеклись, Бе'лал, продолжай!
   - А что собою представляет новое правительство? - спросила вместо него Грендаль. - При внезапной гибели президента к власти могли придти люди поинтереснее, и я намереваюсь тщательно проверить их и их окружение...
   - Да, это так. Теперь это люди, в коих корыстолюбие, садизм и религиозный фанатизм представлены примерно поровну. Среди них есть пара потенциально Направляющих, но в остальном - серость.
   - Но есть ещё консультанты да юристы, так сказать, "дипломатический корпус" - не сдавался Бе'лал. - Здешние непосильные репарации не могли не породить группу специалистов по утаиванию части продукта для нужд элиты - кто-то же должен обманывать иностранных мздоимцев? И вряд ли эта группа менялась в ходе переворотов...
   - А вот эта идея мне нравится! - похвалил Ишамаэль. - Дерзай, Чам!
   Бе'лал церемонно поклонился.
   - Интересно, другие идеи будут? - ехидно спросил он.
   - Будут! - вперёд вышли Месаана и Семираг. - Наука, наука и ещё раз - наука! А также - техника. Дракона следует искать среди мастеров да инженеров с научным прошлым! Лишь там в этом мире Та'верену есть где развернуться!
   - Вы уже искали? - спросил Ишамаэль.
   - Да, и весьма воодушевлены! Среди нынешних "технарей" - бывших учёных и студентов научных вузов процент Направляющих в разы выше среднего!
   - А процент Та'веренов?
   - Сложно судить о нём в гибнущем мире.
   - Ладно. Идея интересна - продолжайте поиски.
   - Я проверяю сферу финансов, - выступила вперёд Могидин. - Те, кто при нынешней разрухе поддерживают платежеспособность ничем не обеспеченной местной валюты - воистину гении своего дело, и любое правительство дорожит ими куда больше, чем любимыми Бе'лалом консультантами.
   Бе'лал бросил на Могидин испепеляющий взгляд, но тут же постарался его скрыть.
   - Хорошо, продолжай поиски, это интересно, - одобрил Лиллен Ишамаэль. - Следующий!
   - Я ищу среди людей искусства, - шагнул вперёд Асмодиан. - Искусство здесь в упадке, многие творцы умерли с голоду либо спились, прочие же, как говорят местные - "пишут в стол", но я не теряю надежды.
   - Кому - что, язвительно шепнул Балтамель. Асмодиан не удостоил его взглядом.
   - Хорошо, продолжай, ещё кто?
   - А я ищу среди тех, кто отличился на войне либо сумел добраться сюда через разрушенный край! - громко ответил Саммаэль. - Дар Та'верена, как и дар полководца, часто проявляется лишь при необходимости.
   - Ещё один, - хмыкнул Демандред. - Саммаэль зыркнул на него, как орёл на змею.
   - Интересная идея. Аред, ты?
   - Я также не оригинален и ищу Дракона в преступном мире, на что у меня есть некие соображения, - подал голос Равин. - Происходящее здесь вселяет в сознание широких масс отвращение к любой власти, а Дракон, как известно, честный человек. То, что делают здесь спекулянты, грабители богачей и прочие нелегалы, наверняка представляется ему куда меньшим злом, нежели деяния "блюстителей порядка".
   - Мне нравится ход твоих мыслей, - похвалил его Ишамаэль. - Тебе нужны помошники?
   - При всём уважении к высокому собранию, здесь лишь я - единственный специалист по преступникам.
   - Хорошо. Кто следующий?
   - Наверно, я, - сказала Ланфир. - Хотя моя идея есть сочетание уже названых. Я полагаю - нужно искать среди организаторов, буде то организаторы науки, искусства либо политических течений: бывшие либо нынешние. Особо я интересуюсь именно бывшими: глядя на происходящее, у Дракона могли опустится руки.
   - Как у тебя, - шепнула Семираг.
   - Нимен, меня не стоит перебивать, когда я докладываю Ни'блису! - громко ответила ей Ланфир. - Сверх того, я провожу широкий поиск в Тел'Аран'Риоде - у Дракона просто обязаны быть яркие, необычные мечты, а Закрываться его не учил никто. В отличие от некоторых, я помню значимость Мира Снов!
   - Я занимаюсь этим, уж не сомневайся - проворковала Могидин. - Забыла лишь тебе сообщить, от здешних финансовых афёр у кого угодно голова квадратной станет.
   - Я услышал тебя, - ответил Ишамаэль. - Больше никого нет?
   - Есть! - на доску Ша'раха ступили Балтамель, Агинор и Суерлэйн. - Наша идея может показаться странной, но странно всё, что мы делаем здесь, а посему - просим удостоить его вниманием.
   - Хорошо. Кто начнёт?
   - Я, - сказал Балтамиель. - Поначалу, памятуя о том, за что Льюис Тэрин заработал третье имя, я проверил местное священство. Увы, меня ждало разочарование: я обнаружил сообщество, от Создателя ушедшее куда дальше, чем известные присутствующим Дети Света. Дабы не вдаваться в подробности, отмечу лишь: к Создателю, каким его представляли себе люди в нашем, да и в этом мирах, их деятельность не имеет ни малейшего отношения. Противоречивая смесь мелочности в догматах и плохо скрываемой тирании на практике плюс корыстолюбие и грубый разврат - вот суть того, во что выродился их "свет". Похоже, они стали такими десятилетия назад, война лишь усугубила вырождение: в живых остались худшие, такими же дополнив свои ряды. Если добрые люди средь них и есть - они пребывают в самом низу иерархии. Льюис Тэрин плевался бы, увидав таких "светоносцев".
   Разочаровавшись в святошах, я вместе с Агинором и Грендаль обратил внимание на местных гуманитариев - но ничего, кроме грубого магизма, именуемого здесь "психологией" и "эзотерикой", мы не нашли.
   - Это всё?
   - Разумеется, нет, - продолжил Агинор. - Поначалу я, подобно Нимен и Зайне, сделал ставку на учёных, но быстро охладел к этой затее: слишком сильно пострадала здесь наука, слишком малого желают её бывшие радетели. Тогда, пребывая в расстроенных чувствах, я решил зайти к Балтамелю, обнаружил у него Суерлэйн, вместе мы вновь предались философическим штудиям, подобным тем, что произошли с твоим участием, Элан, и в результате... я передаю слово даме.
   - Поначалу мои соображения были подобны мыслям Ланфир, а то, что я сообщу сейчас, казалось мне слишком простым, - продолжила Снежана. - Но разговор с Ишамом и Эвалом заставил меня переменить мнение - и я полагаю разумным, не мудрствуя лукаво, проверить сначала тех, кто сами назывался именами людей из Колеса, играли в события его истории и верили, что Колесо существует.
   - К сожалению, они не оправдали наших надежд, - ответил ей Элан Тедронай. - Я проверял эту версию: большинство так называемых "ролевиков" действительно интересные личности, и некоторые наверняка происходят из тех миров, в кои верят. Но "та'веренство", если и было - покинуло их, и ныне они представляют собою самых обыкновенных людей - разве что способность Направлять встречается у них намного чаще общей выборки. Но мы ищем не потенциальных Айз Седай - а Дракона Возрождённого, и среди них его - нет. Ролевики, по крайней мере, в прошлом - весьма сплочённый народ: буде средь них хоть в чём-то выдающийся человек - слух о том прошёл бы по их сообществу даже в его нынешнем разбитом виде.
   - Это верно, Элан, - спокойно сказал Балтамель. - Но верно и иное: незадолго до тирании, именуемой "возрождением", ролевое сообщество претерпело разброд и упадок, и многие отдалились от так называемой "тусовки". Бесчинства "возрожденцев" и то, что часть бывших "неформалов" пополнило их ряды, привело к полному разрыву множества "ролевиков" с сообществом, и среди них оказались лучшие: самые талантливые, самые небезразличные. Вот среди них-то и стоит предпринять тщательный поиск.
   - Откуда информация.
   - От Сергея Денисовича - моего соседа, - ответила Суерлэйн. - Помимо книг, он много рассказал мне об истории ролевого движения.
   - Что ж, в таком контексте поиски продолжить стоит, - одобрил Ишамаэль. - А что скажет Барид Бел? Заодно было бы интересно услышать - куда он так вырядился?
   Демандред в чалме и халате ступил на клетчатое поле.
   - Сначала я отвечу на второй вопрос, - слегка иронично начал он. - Вырядился я в одну из бывших арабских стран, где проверял местного кандидата в Драконы. В отличие от всех докладчиков я не упускал из виду, что Льюис Теламон может пребывать среди мигрантов. "Возрождение" весьма способствовало отъезду лучших, а война и вовсе перемешала мир, как колоду карт.
   - Прежде нужно искать здесь. Мы связаны, а значит: Дракон - неподалёку.
   - Сложно быть неподалёку, когда негде прилечь и нечего есть. Но возражение принято: будем считать, что я подстраховывался. Но не только поисками за рубежом занимался я, а постарался проверить всех мало-мальски значимых персон в политике, финансах, науке, искусстве и даже преступном мире. К сожалению, прочие доложили раньше, но я настаиваю: им придётся разделить приоритет со мной. Список проверенных - прилагается! - Демандред изящно вытащил из рукава бумагу.
   - Появились ли у кого по ходу доклада новые идеи? - спросил Ишамаэль.
   - Появились! - вперёд снова вышел Бе'лал. - Но прежде я прошу подойти ко мне... ну, скажем, Могидин.
   - Что тебе нужно, Чами? - мрачно спросила она.
   - Всего лишь немного твоего и всеобщего внимания - вам же на пользу. Подойди, а все прочие пусть внимательно следят за Силой.
   - Хорошо... - пожав плечами, Могидин подошла к нему.
   - Известно, что Элан Морин Тедронай, помимо философии, известен как мастер Перемещения и знаменит, как строитель долговременных Врат самого разного назначения и размеров, - возгласил Бе'лал. - Вы не могли бы, Ни'блис, исследовать платье Лиллен на предмет чего-то... необычного.
   - Могу, если, конечно, она не будет против.
   - Да пожалуйста! Всё ценное я держу лишь в голове! -  гордо вскинула подбородок Могидин.
   Ишамаэль подошёл. Агинор заметил, как того окутало облако нитей: Плетений было множество и они были очень сложны.
   - Лиллен, Врата на воротнике - твои?
   - Нет, - удивлённо ответила Могидин. - А какие они?
   - Тонкая щель на шве.
   - Позвольте, Ни'блис, я направлю в них струйку Воды? - сказал Бе'лал. - Или - лучше Огня?
   - Ну уж нет, я сама! - воскликнула Могидин. Секунду спустя произошло множество событий, уместившихся в единый миг: на голове Демандреда вспыхнула чалма, он сорвал её и принялся топтать ногами; срывая ожерелье, вскрикнула от боли Ланфир, из нагрудного кармана Агинора повалил дым, Семираг с Месааною подскочили, как ужаленные, Саммаэль и Равин разразились ругательствами.
   - На воре шапка горит! - победоносно заорал Бе'лал. - Я понял, что дело нечисто, вчера вечером, найдя за лацканом вот это: - он показал собранию нечто вроде волоса. - Щелевые Врата - излюбленный студентами способ подсказывания, подслушивания и списывания - сам не раз пользовался: в юридической практике - полезнейшая вещь. Всё утро размышлял: кто из нас решился на шпионаж, а как увидел чалму этого ворюги - сразу понял, что к чему!
   Гениальное - просто: малые Врата, будучи зафиксированы, очень сложны в обнаружении, тонкая щель, подобно щели под дверью, создаёт акустический эффект, облегчающий подслушивание, одну половину Врат цепляешь на объект, другую - прячешь в чалме: и все наши планы известны Великому Плагиатору! Чем оправдаешься, Барид Бел?
   - Я ничего не знаю! - оглаживая подпаленную шевелюру, резко отвечал Демандред. - Враги и завистники, в числе коих первый - ты, насовали мне в головной убор всякой дряни, а теперь порочат моё доброе имя!
   - Ах, какие мы чистенькие! - воскликнула Грендаль. - И нас, как выражаются коллеги Ареда Мосинела, "нагло вломили"! Сколько ты украл чужих идей, Барид? Равину такой масштаб воровства и в сладком сне под утро не являлся! Отвечай: ты шпионил за нами, и потому опережал! Ворюга! Палёная шапка!! ДЕМАНДРЕД!!!
   - Змея крашеная! - огрызнулся Барид.
   - Может, и крашеная, да не меченая! - гордо выпрямилась Грендаль. - А у тебя Врата твои поганые плешь пропалили!
   - Повторяю - здесь имеет место быть клевета и самосуд!
   - А ты хочешь суда официального, с прокурором да адвокатом? - хитро прищурился Бе'лал. - Что ж, я, будучи юристом, к вашем услугам! Я буду прокурором, Элан - судьёй, а адвоката изволь искать сам. Ни'блис, вы согласны?
   - Да будет так! Барид, тебе придётся объясниться.
   - Что ж, прекрасно, - поклонился Бе'лал, словно актёр перед публикой. - Официально заявляю перед Кругом Избранных, что Барид Бел Медар четверть идей, вошедших в его "великое множество книг на великое множество тем", как обвиняемый любит называть своё пасквилянтство, украл у Льюиса Тэрина Теламона, ещё четверть - у нашего Ни'блиса, а остальное - "с миру по нитке - голому - верёвка", так что прозвище "демандред", что с Древнего Наречия переводится, как "сволочь", он носит по праву, а вот авторство его графоманских штудий пора установить!
   - Твои обвинения бездоказательны!
   - Разумеется: книг-то твоих здесь у нас нет. Зато есть те, у кого ты украл идеи! Итак: твоя "История юриспруденции" на треть состоит из цитат Мекандеса без единой ссылки на покойного, "История изучения Единой Силы" есть микс из соответствующих статей Теламона плюс наглое копирование трудов тогда ещё малоизвестной Майрин Эронайл в разделе "надежды и перспективы". Ты всегда крал либо у тех, кто считал ниже своего достоинства судится с тобой, либо у безответных: тех, кто статусом не вышел перечить великому Бариду Белу, как то я те годы, или - Ланфир. А уж у тех, у кого были трения с Залом Слуг, то бишь у Агинора с Балтамелем, ты крал, можно сказать, вдохновенно, не правда ли, Эвал?
   - Правда! - воскликнул Балтамель. - Всё, что я писал, потом оказывалось скопированным им! Без моих спорных, с точки зрения старцев из Института Истории, выводов - и без единой ссылки на меня!
   - Как видишь, не всё позабыто, - удовлетворённо произнёс Бе'лал. - Ланфир и другие могут дополнить. Например, ты, Ни'блис. О, я знаю, ты всегда раздаривал идеи, до коих у тебя не доходили руки, как, впрочем, и Теламон. Но Барид Бел мог бы сослаться на тебя, не правда ли? Одна-единственная ссылочка не повредила бы его славе - но наш "демандред" не желал делится ни с кем! Тех же, кто дерзал отстаивать своё авторство, сжирали заживо твои адвокаты и очарованная тобою пресса. О, в моей картотеке, к сожалению, отсюда недоступной, есть множество таких случаев!
   - Наглая ложь того, что прозвище переводится как "Завистник"!
   - Могу подарить его тебе, - рассмеялся Бе'лал. - В сравнении с тобою я, как говорят здесь, "ангел с крылышками". Ты даже к Великому Повелителю пришёл из зависти да оскорблённого самомнения: как смел Совет Зала Слуг назначит главнокомандующим Теламона вместо тебя? А я скажу, как: решительно все в Совете знали, что ты нечист на руку и если что - подличаешь без зазрения совести, а Теламон был честен.
   - Теламон всегда был интриганом и не терпел конкуренции!
   - А вот это ты зря, - отозвался Агинор. - Среди нас есть те, кто помнит его возвышение. Тебе напомнить, Барид? После смещения Латры Посо Декуме с должности Первого среди слуг у Совета были лишь две кандидатуры: Теламон и ты. Как вы помните, философские и организационные воззрения Льюиса нравились далеко не всем - ещё бы, ведь он поддерживал непопулярного тогда Тедроная, покрывал мои смелые опыты и ненавидел застой, воспеваемый Латрой, а это значило: кадровые перестановки и отставка множества "протостарцев" неизбежны. И что же - Совет почти единогласно проголосовал за Теламона, лишь потому, что никто не хотел превращаться в твоих литературных рабов!
   - И ты тоже голосовал за нашего врага? - воззрился на него Демандред.
   - Увы, нет. Тогда я не имел чести состоять в Совете, как и, кажется, никто из присутствующих, но если бы состоял - несомненно голосовал за будущего Дракона!
   - Изменник!
   - Не изменник, а изменница, - парировала Грендаль. - Чам забыл, что в Совете в то время состояла я, и голосовала, разумеется, за Теламона. Но не потому, что пострадала от Баридова плагиата - у меня красть он не отваживался. Однако мне было тошно читать те психо-философские бредни, что он в изобилии писал. "Тоска по горнему как признак личности" - каковО! Если верить этим книжонкам - технарь, биолог или, скажем, Восстановитель - и не человек вовсе, так как его мало интересуют парения мистического духа. Ты, а не Агинор, превратил людей в троллоков! Заметьте, заживо!
   - Кстати, об измене, - перебил её Бе'лал. - Шорелле - милый городок у моря, родина любимого нами Асмодиана. А так же - родина Лейраны Такимы, известного Агинору палеобиолога, таки-одолевшего Барида Бела в суде, что имело немалый резонанс, по крайней мере - в Шорелле и близнаходящемся Конд'зане. Особенно постарались местные актёры - давно у них не было такого материала для комедии, как наш Великий Плагиатор!
   И что же? Когда наш Барид Бел захватил эти города во время Войны Силы, он доложил, что население в полном составе бежало через Врата, а на самом деле - скормил троллокам всех подчистую! Всех - это моряков, в коих мы остро нуждались, друзей Великого Повелителя из моей агентурной сети и сети Могидин, Айз Седай, коих можно было обратить при помощи тринадцати Мурдраалов... И всё ради отмщения тем, кто однажды высмеял воришку! На языке юриспруденции такой поступок именуется использованием служебного положения в личных целях, что в военное время приравнивается к диверсии! - Бе'лал выдержал эффектную паузу и продолжил:
   - Но это ещё не всё! Битва за Комелле, сперва проигранная Саммаэлем вследствие некоей странной неразберихи, которую приписали проискам врага, а потом, сутками спустя, победоносно завершённая Баридом - уж не благодаря ли Щелевым Вратам либо более совершенным средствам тайного вмешательства свершилось этакое диво? Саммаэль, помнится, уже тогда подозревал нечто, не правда ли, Тэл Джанин?
   - Ещё и какая правда! - прорычал Саммаэль. - Жаль, что я ещё тогда ему голову не открутил!
   - Лжец! - заорал Демандред. - Ты не желал признать, что проиграл бой по собственной нерасторопности и ищешь тайных виновников, прекрасно зная, что их нет!
   - От лжеца слышу! Жаль, Теламон и Сто Спутников помешали мне добраться до твоего горла!
   - Ну попробуй, тебе не то, что до моего горла, а, как говорят здесь, "и до пониже - слабо"!
   - Кому слабо, кому не очень, - хмыкнул Агинор. - Демандред вмиг ожёг его взглядом: резким и вопросительным.
   - Ну чего уставился, дырку не просверлишь, - хохотнул Агинор. - Самому в чалме дыры сверлить пора.
   - Что ты имеешь в виду? - ледяным тоном спросил его Демандред.
   - То, что ты не только великий плагиатор, но и великий рогоносец. Мисаме Коррэ помнишь? Ну, аспиранточку мою? Думаешь, раз ты её увёл - я это так спущу? Ошибаешься, дорогуша! При нашей следующей встрече я неприметно установил ей кое-куда Врата, вроде твоих, разжился твоей спермой и употребил по назначению.
   - Это куда? - хохотнул Саммаэль. Лицо Демандреда меж тем налилось кровью.
   - Само собою - в инкубатор! Надо же как-то обеспечить популяции генетическое разнообразие... Так что наш Барид Бел - весьма многодетный отец! Правда, детишки все до одного - троллоки!
   - Мерзавец!!! На поединок!!! - заорал Демандред.
   - Сперва сразись со мной! - подскочил к нему Саммаэль.
   - Ану прекратить непотребство! - крикнул на них Ишамаэль.
   - Протестую, Ни'блис! - взвился Бе'лал. - Мы не завершили суд!
   - Ладно, будь по твоему... Забавно получается, про троллоков даже я не знал... Кто-нибудь хочет защищать наушника?
   Ланфир молча бросила к ногам Ишамаэля закопченное ожерелье, Месаана с Семираг - серьги, Равин - медальон. Ишамаэль поднял их и повертел в руке.
   - Подайте мне его чалму! - приказал он.
   Опасливо косясь на Демандреда, Балтамель поднял с пола огарки головного убора и подал Ишпмаэлю.
   - Что скажешь, Ни'блис?
   - Копоть идентична! Виновен!
   - Требую эксперта, Элан - не химик! - заорал Демандред.
   - Ну я - химик, - Агинор подошёл к трону и долго вертел улики в руках.
   - Одинаково! Вон даже волос золотой сквозь Врата попал. Что ж ты, Барид, парчу пользовал, лучше бы шёлк - он без остатка сгорает.
   - Эксперт пристрастен!
   - Ладно, могу и я посмотреть, - хмыкнула Семираг. - Или сразу за обвиняемого взяться, что скажешь, Ни'блис?
   - Довольно! Барид Бел Медар, прозванный Демандредом, признаётся виновным в тайном подслушивании чужих идей. За этот поступок я ставлю тебя под принудительное наблюдение. Саммаэль, приведи его сюда для наложения клейма!
   - Троллока с два он меня поведёт! - закричал Демандред.
   - Саммаэль, приведи подсудимого! - повторил Элан.
   - Ану пошёл, Ни'блис приказывает!
   - Да какой он Ни'блис, это я сделал больше вас всех! В Шаре!
   - И продул свой шанс в поединке со смертным! - ощерился Саммаэль. - Иди уже! Тень Великого Повелителя требует Великого Плагиатора к ответу!
   Мгновение спустя над головою Саммаэля прогремел взрыв, вслед за которым невидимая рука повергла Демандреда навзничь. Два потока огня, схлестнувшись, высекли искры, а ещё через миг Демандред взлетел, как осенний лист, и распластался по куполу Силы над венерианской бездной.
   - Если ты ещё не остыл, могу предложить баньку снаружи! - сказал Ишамаэль, подойдя к нему. - Четыреста градусов и сто атмосфер протрезвляют любого, ты не находишь?
   Озираясь на горы далеко внизу, Демандред бессильно сполз на пол.
   - ...Созывать совет в чьём-то доме всегда ничем хорошим не кончалось, - бросила Семираг, уходя.
   - Пожалуй, нам стоит вновь собираться в каморке Суерлэйн, не правда ли, Ни'блис? - сказал Агинор.
   - Перестань! - дёрнул его за рукав Бе'лал.
   Остальные расходились молча.
   - Суерлэйн, останься, - вполголоса сказал Ишамаэль.
   - Ну как тебе Круг Избранных, впечатляет? - спросил он, когда все ушли.
   - Весело живёте, - усмехнулась девушка.
   - Да разве ж это веселье? Давай-ка лучше вызовем извержение вон того вулкана!