Исторический "анекдот" и анекдот

[Aleksej_3000]

Когда у Поля Сезанна (1839-1906) водились денежки, он считал необходимым спустить их до отхода ко сну. Эмиль Золя (1840-1902) называл его транжиром и частенько упрекал за это, на что Сезанн обычно отвечал:"Чёрт возьми, ты, что же, хочешь, чтобы, если я умру сегодня ночью, мои родители получили наследство?"

[Александр Тагере]

Франкфуртский аэропорт, небо загружено до предела, самолеты взлетают и садятся с 5-минутным интервалом, диспетчеры потные. На посадку заходит один из первый рейсов Аэрофлота в ФРГ. Промахивается по полосе и уходит на второй круг, ломая весь график. Диспетчер раздраженно орет в микрофон рации:
- Вы что, раньше никогда не летали во Франкфурт?!
Из динамика спокойный ответ пилота:
- Почему же, летал... Но это было в 43-м, и мы тогда не садились...

[Александр Тагере]

Антирелигиозный агитпоход в Поволжье, 30-е годы, село. После лекции на тему: "Религия - опиум для народа" на лавочке сидят старики, к ним подходит лектор:
- Ну как, теперь вы поняли, что бог - это плохо?
- Мы всегда были против бога, да покарает его Аллах...

[Александр Тагере]

Когда в 1937 году Вера Мухина создала скульптурную группу "Рабочий и колхозница", в инстанции пришел донос: в складках платья колхозницы вырисовывается физиономия Троцкого. На завод, где отливалась скульптура, приехал Молотов, а еще через несколько дней - Сталин. Он минут двадцать молча всматривался в платье и, не сказав ни слова, уехал. А скульптура Мухиной отправилась на всемирную парижскую выставку.

[Александр Тагере]

Авиаконструктора Яковлева 16 октября 1941 года вызвали к Сталину. Когда он вошел в кабинет, Сталин читал книгу. Отложив ее, он попросил Яковлева составить план эвакуации авиационных заводов в связи с возможным вторжением немцев в Москву. Яковлев присел за столик. Сталин стоял у окна с трубкой. Потом взял написанное и снова отошел к окну. Тем временем Яковлев непроизвольно посмотрел на книгу, лежащую обложкой кверху. Это был "Евгений Онегин".

[Александр Тагере]

В середине октября 1941 года Хрущев руководил эвакуацией правительственных учреждений в Куйбышев. Однажды он вбежал к Сталину с сообщением, что немцы уже через час будут в Москве. У Сталина было много каналов информации. Он, видимо, знал то, чего не знал Хрущев. Он попросил его подождать и начал просматривать бумаги. Прошло двадцать, сорок минут, прошел час. Сталин поднял телефонную трубку, что-то сказал. Потом повернулся к Хрущеву: "Ну, где же твои немцы, Никита?! Где твои немцы?!" - и, свирепея, стал бить его телефонной трубкой по голове.

[Александр Тагере]

Это было в Великую отечественную войну под Сталинградом. Рассказал историю дядя моего отца, служивший там в одной пехотной части поваром. Попали они в окружение, обоз с полевой кухней где-то потерялся. Сидят солдаты голодные целый день. Не выдержали, решили послать хоть кого-то за кухней. А к ним как раз двух узбеков из горных кишлаков прислали - они ни стрелять, ни говорить ни на каком кроме своего местного диалекта не могут. И вот дядя моего отца (казах по национальности) кое-как на общетюркском объяснил им куда, зачем, как и в какие сроки идти. Дали им два ведра, рюкзаки, ружья и послали с богом. Проходит полдня, день, второй... От них ни слуху, ни духу. Командир в ужасе - послал на верную смерть новобранцев! Отправили опытного разведчика за ними. Он день пропадал, приходит и говорит, что никаких следов их не нашел. И кухни тоже, соотвественно. Вдруг на третий день этих мытарств появляются оба узбека в шикарных шинелях, вооруженные до зубов, с огромными фирменными рюкзаками, битком набитыми импортными консервами, в руках по огромным военным кастрюлям с еще горячим супом. А на шее у одного из них щиток с надписью: "Товарищ Сталин! Они для нас не язык, а для вас не солдаты. Отправьте их домой!"

[Александр Тагере]

Перед открытием метрополитена главный редактор "Вечерней Москвы" сообщил, что следующий номер будет посвящен откликам трудящихся на это славное событие. Сотрудники разошлись собирать отклики. В кабинете редактора задержался репортер Трофим Юдин: ему в голову пришла дерзкая мысль взять интервью у Сталина, совершившего накануне ознакомительную поездку. Он подошел к вертушке и сделал вызов. Ответил сам Сталин.
- Здравствуйте, товарищ Сталин, это говорит работник "Вечерней Москвы"...
- Кто-кто?
- Трофим Юдин, товарищ Сталин, из газеты "Вечерняя Москва". Я хотел спросить, товарищ Сталин, понравилось ли вам метро?
- Записывайте: метро понравилось. Московское метро - лучшее в мире. Сталин.
- Спасибо, товарищ Сталин.
Когда об этом интервью узнал главный редактор, с ним случилась истерика. Печатать? А вдруг Юдин врет. Не печаать? А если правда?
- Добудь мне подтверждение, не то - уволю!
Юдин позвонил Сталину:
- Товарищ Сталин, меня увольняют - не верят.
- Скажите, что я не велел вас увольнять.
Юдина не уволили, и он пересидел в газете шестерых редакторов.

[Александр Тагере]

Однажды рано утром академика Тарле разбудил телефонный звонок.
- Товарищ Тарле, вы читали сегодняшнюю "Правду"?
- Нет, товарищ Сталин. Еще не успел.
- Ну и хорошо! И не читайте. А то я недоглядел.
Тарле раскрыл газету и обнаружил разгромную статью о его последней книге. Все удивлялись, как легко Тарле переживает случившееся. А через день "Правда" опубликовала о его книге положительную статью.

[Александр Тагере]

Как-то иностранные корреспонденты спросили Сталина:
- Почему на гербе Армении изображена гора Арарат, ведь она не находится на территории Армении?
Сталин ответил:
- На гербе Турции изображен полумесяц, а ведь он тоже не находится на территории Турции.

[Александр Тагере]

После создания фильма "Чапаев" критик Херсонский писал, что лента плоха, так как в ней мелкобытовое заслоняет героически эпохальное. Соратники Чапаева и члены его семьи тоже высказались неодобрительно: все было не так, Чапаев не похож на себя. Для фильма сложилась безысходная ситуация. Наконец его показали Сталину, передав мнение соратников и родственников Чапаева. Сталин походил, помолчал, попыхтел трубкой и сказал примечательные слова, выявляющие его эстетическую программу "жизненной правды":
- Лгут, как очевидцы.

[Александр Тагере]

В сражении при Сен-Готарде, произошедшем 13 сентября 1799 года во время швейцарского похода Суворова, солдаты Милорадовича остановились на краю крутого обледенелого спуска, где внизу их ждали их готовые к бою французы. Милорадович закричал солдатам: "Ну, посмотрите-ка, как возьмут в плен вашего генерала!" - и с этими словами покатился со спуска. Солдаты тут же кинулись следом и сбили неприятеля с позиции.

[Александр Тагере]

В царствование Александра I Державин был назначен
министром юстиции и в этом качестве получал множество
самых разнообразных прошений. Одно из них оказалось
более чем оригинальным. Некая весьма расторопная дама принесла Державину белую шелковую подушку с просьбой передать ее в дар царю. На подушке же меж тем вышита была овца и такие, с позволения сказать, стихи:
Российскому отцу
Вышила овцу,
Сих ради причин,
Чтоб мужу дали чин.
Министр-поэт, подлаживаясь под стиль просительницы,
написал на белом шелке чернилами: Российский отец Не дает чинов за овец.

[Александр Тагере]

   Всесильный фаворит Алексей Андреевич Аракчеев недолюбливал Ермолова. После сражения под Лютценом Аракчеев наклеветал императору Александру, будто артиллерия плохо действовала в этом сражении по вине Ермолова. Император призвал к себе Ермолова, в то время начальствующего артиллерией, и спросил, почему бездействовала артиллерия. - Орудия точно бездействовали, ваше величество, - отвечал Ермолов, - не было лошадей. - Вы бы потребовали лошадей у начальствующего кавалерией графа Аракчеева. - Я несколько раз, государь, относился к нему, но ответа никогда не было. Тогда император призвал Аракчеева и спросил, почему артиллерии не предоставлены лошади. - Прошу прощения, ваше величество, - ответил Аракчеев, - у меня самого в лошадях был недостаток. Тогда Ермолов сказал: - Вот видите, ваше величество, репутация честного человека иногда зависит от скотины.

[Александр Тагере]

Аракчеев, будучи военным министром Александра I, ехал в тарантасе с одним кучером из Петербурга в свое имение Грузине, подаренное ему Александром I. На одной из почтовых станций проезжий офицер, не подозревая, кто он такой, пригласил Аракчеева к столу и стал угощать чаем и пирогами. Разговорившись, Аракчеев узнал, что он едет в Петербург к военному министру и очень боится встречи с ним. - Почему? - спросил Аракчеев. - А будто не знаете, что к Аракчееву ехать хуже, чем к черту в лапы. - Да в чем ваше дело к нему? - спросил Аракчеев. Офицер рассказал, и министр уверил его, что дело его правое и бояться ему нечего. А потом добавил: - Да, я, наверное, знаю, что Аракчеев сейчас в Грузине. Заезжайте к нему, и не надо будет вам в Петербург ехать. На следующий день офицер приехал в Грузине и, увидев Аракчеева, онемел. - Дело твое кончено. Ступай, братец, домой, да не забывай по дороге говорить, что не так страшен черт, как его малюют.